Предел (СИ) - Лобанова Елена Константиновна - Страница 66

Сульс смог убедить и Нофера и Нэрниса, и притащить из оружейной наградные кинжалы и меч нофера. Даэрос как раз успел к церемонии.

Нофер Крист Руалон в поясе и при кинжалах торжественно восседал на помосте. Стол убрали. Даэрос занял кресло рядом с нофером. С другой стороны сидел Нэрнис. Благородный Крист понятия не имел, как рыцари отправляют своих оруженосцев на подвиг и что при этом говорят. Он только диву давался, откуда Сульс все это знает? А Сульс и не знал. Он просто очень хотел, чтобы все было «благородно». Поэтому немножко позаимствовал обряд посвящения в рыцари — местами, в основном, по части оружия. Что-то же должно было сверкать и громыхать при таком важном начинании. Он подсказал Ноферу, что меч следует положить оруженосцу на плечо. «Главное, ухо не задеть».

Нэрнис понял, что Крист Руалон совсем не сведущ в таких ритуалах. Сульс опустился на одно колено. Руалон шлепком опустил меч ему на плечо. Дальше дело встало. Меч лежит, Сульс на колене стоит, Крист Руалон молчит, а народ ждет. Пение эльфа уже было, дочь обрели и славно выпили, а теперь их любимый Нофер ко всеобщей радости отрубит голову этому Сульсу. Вот это — праздник! Тишина воцарилась такая, что жужжали только глупые мухи. Даэрос обдумал происходящее и пришел к тому же выводу, что и Нэрнис: Нофер не знал, что делать дальше, а сам сочинить не мог. И Полутемный явил брату темную составляющую своей натуры. Он стал шепотом подсказывать Кристу Руалону слова «обряда». Нэрнис держался, как мог. Нофер повторял:

— Я, Благородный Нофер Руалон, по праву нанявшего, кормившего и терпевшего, страдавшего, но молчавшего, торжественно заявляю… об уступке своих прав в деле кормления, одевания, принимания служения и дальнейшего терпения Сульса Оруженосца… двум Благородным Эльфам из домов Ар Ктэль и Аль Арвиль отныне и до возвращения… если возвращение Сульса Оруженосца состоится… А если — нет, то и Единый Создатель с ним… пребудет.

Оружейник, снова ставший оруженосцем, но теперь уже — Принцев, был счастлив и горд. Его благословили именем Создателя, намекнули на смертельные опасности и «почти» посвятили в рыцари. Абы на кого меч не возлагают. Если он вернется, а он постарается, можно будет посвятить остаток жизни великому делу: увековечить их поход в красках. Был бы менестрелем, написал бы балладу. Хотя… можно попробовать и балладу. Сульс собрал оружие и понес на место, может быть — в последний раз.

Крестьяне были слегка разочарованы. Занудного Сульса, который издевался над ними все два последних года, никто не казнил. Конечно, эльфы будут казнить его долго и страшно. Нофер сам так сказал: мол, терпение лопнуло, и больше он не вернется. Утешает, но хотелось бы посмотреть.

Пелли почувствовала близкую разлуку и зашмыгала носом. Вайола вздыхала, обнимая «немощную» подругу за плечо могучей рукой. Ей и в поход хотелось, и отца Руалона бросить было никак нельзя.

Даэрос посмотрел на Нэрниса. Светлый брат сострадательно вздыхал, поглядывая на Пелли. На подвиги он не стремился. «Дай волю этим Светлым, засядут в одном месте и будут звезды созерцать».

— Нэрьо, собираемся! Пеллиэ, сестренка, мы привезем тебе красивые платья. Совсем скоро! Не плачь. Раньше уедем — раньше вернемся. Вайола, на Вас замок, охрана, оборона, гарнизон и встреча гномов. Караулы менять, не расслабляться, враги не дремлют! Брат, пошли за вещами.

Двор Замка пустел. Крестьяне разбредались по домам, захватив съестного и питья. Разве попразднуешь при благородных как положено? Не всем было суждено дойти до дома в ближайшую ночь. Нежное, послеполуденное солнце золотило приветливые овраги и чахлые рощи. Стога замерли в ожидании. Если пьяные селяне ничего не спалят, утро будет тоже прекрасным.

Сульс собрался еще с вечера. Единственный необдуманный поступок в его жизни, был тем самым «Да», которое он сказал Ноферу Руалону в двенадцать лет. Все остальное оруженосец делал тщательно и заранее. Айшаку стойло уже обили железом. И соловый мерин, стоявший в дальнем деннике, тоже был подкован еще вчера. Сразу, как только Сульс дал отчет Вайоле, он отправился к конюху, и они подковали это толстое ленивое животное, которое раньше именовалось могучим рыцарским конём. Нофер все равно на него не сядет, а у Благородной Вайолы есть Айшак. К тому же мерин, как оказалось — не благородно. Ну, ничего! Зато у него имя звучное — Перезвон.

Крысак в сторону Сульса даже ухом не повел. Айшак громыхнул копытом по железу. Перезвон оторвался от сена и даже не поверил, что на него одевают седло. Он и к имени-то еще не совсем привык, а тут — седло! Мерин жалобно заржал. Со двора донесся злобный храп Пегаша. Чалый фыркнул из солидарности и продолжил отдирать щепки от телеги. Он уже пытался лягнуть седлавшего его мальчишку, но был покусан большим пегим соседом. Чалому оставалось только ждать, когда придет странное поющее существо — тогда и поиграть можно будет.

— Так! — Сульс зло посмотрел на Расти, седлавшего гнедого мерина. — Известное на всю округу бедствие явилось! Ты где взял это старое седло и потник?! А попоны?

— Сульс! — Даэрос одернул оруженосца. — Он едет с нами.

— Так он же…

— Я знаю! Не обсуждается… Ну, талантливое дитя, и почему ты не доложил, как велели?

— Так не все собрал еще. — Расти ткнул пальцем в сторону телеги, в которой была навалена целая куча вещей.

— Телегу мы не берем. Большую часть этих вещей унесешь туда, откуда взял. Ты очень хозяйственный, малыш. — Полутемный решил пока не выяснять откуда и как мальчик всё это «взял».

— Благодарствуйте, благородный дед! — Расти был счастлив, что его похвалили.

— Какой я тебе «дед»? Сульс, объясните ребенку правила обращения. Не хватало еще, чтобы он нам своими наглыми выходками все дело испортил.

Сульс немедленно пристал с вопросами, какое дело нельзя портить. Оружейник уверял, что от незнания можно испортить всё, что угодно. Даэрос вспомнил картины, трофеи и счёл, что аргумент весомый:

— Хорошее дело. Будем выслеживать… и, возможно, ловить, предполагаемых злодеев. Злодеев, предполагаемых, четверо. На двух телегах. Все в черных плащах. Не страшно? Я тоже рад, Сульс, что нас — четверо. Особенно, если четвертый, ты, Расти, будет держать рот на замке. Понял? Будешь слушаться меня и Сульса. Сначала меня!

Даэрос решил, что бывший оружейник нофера вполне сгодится как нянька. Вещи были собраны. Нэрнис задумчиво созерцал стены Замка. Пелли, в меру зареванная, как обычно висела у него на руке. Вайола ходила кругами и не знала, что сказать. Нофер Руалон уговаривал «деточку» не переживать — друзья вернутся, никуда денутся. Успокоил дев, как ни странно, Расти, который еще не научился молчать:

— Ежели они моего деда вдвое пережили, значит, их не так-то легко пришибить! Седого, особенно.

Девы и нофер задумались над недетской мудростью ребенка, а Даэрос над цветом собственных волос: «Неужели так похоже на седину?»

Конюх вывел Перезвона, который тут же был покусан Пегашом. Чалый дернулся, было, добавить, но тоже получил свое. А вот тощий мерин, которого Пегаш знал с детства, все-таки невозбранно лягнул. Соловый смирился и отступил. Даром, что он был редкой масти и розовел в лучах солнца. Его место в «табуне» было последним.

Настало время прощаться. Сульс отговорил Пелли романтично махать платком с башни. И на прощание честно сознался Вайоле — рухнет. Башня.

Коней вывели за ворота. Нофер сдержанно поклонился и выразил надежду «вскорости лицезреть». Нэрнис вздохнул и явил чудо — свел Сульсу синяк. Пелли вспомнила недавнее прошлое и опять собралась плакать. Даэрос отследил её порыв и велел «целовать сестру». Целовались много. Пришлось поцеловать и Вайолу, чтобы не обидно было. Расти сидел на старом мерине и держал Пегаша. Сульсу грозили новые синяки и не только: он оказался между Чалым и Перезвоном. Ар Ктэль устал прощаться — не на год же расстаются.