Заарин - Шаманов Алексей - Страница 20

Охотник усмехнулся. Понятие «выслеживать» к ситуации совсем не подходило. Дичь, на которую он охотился, никого на свете не боялась, а потому и не пряталась. Слышно было за версту, как она прет по лесу напролом, походя ломая молодые березки и осинки…

Словно подслушав мысли, неподалеку раздался треск, и вскоре на тропу вышел огромный черный Бык с единственной светлой точкой-звездочкой во лбу. Был он раза в полтора крупнее обычного, да и вел себя не совсем так, как степное животное. Впрочем, это только когда был спокоен, а вот когда начинал злиться, мгновенно терял остатки разума и становился обыкновенным диким зверем, жаждущим растоптать противника, а потом поднять его на мощные, в руку толщиной, длинные и острые рога.

Бык был опасен и красив. Гомбо с восхищением наблюдал, как зверь остановился в десятке шагов от него и, поведя головой, осмотрелся, пофыркивая и втягивая широкими ноздрями воздух.

Вероятно, звериным нюхом он почувствовал близкое присутствие человека, но не придал этому никакого значения, потому что уже через минуту спустился по пологому откосу к реке и, погрузив в воду толстые губы, принялся шумно утолять жажду.

«Пора», — подумал Гомбо и, натянув лук, пустил первую стрелу. Под звон тетивы она вошла в бок зверя. Бык перестал пить, поднял голову и повернул ее в сторону стрелка. В его глазах читалось недоумение: кто посмел?

Вторая стрела вошла точно в левую ноздрю. Бык заревел, разворачиваясь…

Гомбо и не надеялся стрелами убить этакую махину, у него были иные намерения.

Ловко взобравшись на березу, Гомбо сел в развилке метрах в пяти над землей и, не раздумывая, пустил третью стрелу. Та вонзилась в грудь зверя, не произведя ровно никакого действия. Ломая кустарник, дико ревущий Бык приближался к березе.

Гомбо заволновался. Давно пора было бы появиться второму участнику охоты, иначе этот черный монстр попросту сломает дерево, и тогда живым ему не уйти.

Выпустив в Быка очередную стрелу, Гомбо думал, что вообще-то Тигр не его дух-помощник, а заарина, и тот только позволил ему поучаствовать в охоте Гомбо, причем всего однажды в прошлом году. Тогда они легко расправились с серой крысой — душонкой полицейского ротмистра Смирнова, забившего до смерти в иркутской тюрьме ни в чем не повинного брата Гомбо Батлая Хандагурова.

Больше охотиться с ним своему духу-помощнику заарин не позволял, но, вероятно, забыл и запретить. Ну а Тигр кровожаден по своей природе, будь то живой полосатый хищник или его посмертный боохолдой. Он не желал быть домашним котенком, каковым его сделал хозяин шаман. Да и котята с удовольствием пожирают пойманных мышей и птенцов…

Словом, Тигр жаждал посмертного аналога крови и получил его сполна. Впрочем, и Бурый Медведь, дух-помощник Гомбо, не испытывал недостатка в той же самой алой субстанции.

Через пару месяцев после первой охоты Гомбо решил закрепить навыки, полученные от заарина, и очень скоро в улусе Хандабай умер сосед Хандагуровых, старый и подлый враг всего их рода.

Баташулуун Шагланов на похоронах ничего Гомбо не сказал, но так посмотрел ему в глаза, что тот понял: заарин не знает точно, но догадывается об истинной причине смерти пожилого мужчины. Молодой шаман сделал выводы, решил не нарываться на неприятности, и в присутствии заарина в улусе люди больше не умирали. И было так до тех пор, пока, полгода назад, как всегда никому ничего не сказав, одинокий Баташулуун Шагланов снялся вдруг с места и откочевал в неизвестном направлении.

Гомбо, выждав месяц, загримировался, как в первый раз, и снова вышел на охоту, взяв с собой Медведя для охраны беззащитного тела шамана, пребывающего в иных местах.

Без всякой надежды он свистнул особенным способом, так свистел заарин, призывая Тигра, и дух-помощник, к его удивлению, пришел на зов.

Очень скоро улус хоронил молодого мужчину, который имел наглость два года назад увести невесту у Гомбо. Впрочем, никто не догадался связать сей не столь уж давний факт со смертью мужчины.

Плохих людей в улусе оказалось очень много. Одна старуха, например, требовала с Гомбо восемь мешков овса, взятых в долг чуть ли не его дедом. Жадная старуха, плохая… Через пару недель ее похоронили.

Молодая женщина, мать двоих детей, которая предпочла выйти замуж не за Гомбо, а за другого, вскоре вслед за мужем отправилась в Нижний мир.

Словом, хоронили теперь в Хандабае чуть ли не ежемесячно, и люди мудрые и знающие стали поговаривать, что в улусе бесчинствует колдун, пожирающий души. Только тогда Гомбо остановился. Впрочем, он лично оказался вне подозрений. Не слишком высоко ценили молодого шамана одноулусники. Тут, судя по всему, орудовал опытный боо…

В отсутствие заарина позвали шамана из соседнего улуса. Тот покамлал, побрызгал и подтвердил опасения старейшин. Действительно, последние смерти — дело рук колдуна, но кто он конкретно, невысокого ранга старый шаман определить не сумел. Да и практики у него, к слову сказать, было маловато. Вся округа уже много лет обращалась со своими бедами к одному только заарину.

Но этот слабый боо, будь он неладен, посоветовал старейшинам обратиться к сильному — дуурэну, «полному шаману» восьмой ступени посвящения из большого улуса Усть-Орда. У него было несколько десятков бубнов, разных по размеру и звучанию, кроме того, он мог использовать чужие бубны. Ему под силу было вызвать дождь, снег или ветер и проводить сложнейшие магические церемонии.

Тут же к боо отправили просителей, и тот, согласившись, велел сохранять спокойствие и ждать его через десять дней.

Гомбо был не только наслышан об ордынском шамане, но и знал его лично. Сорокалетний, крепкий, даже могучий мужчина, а уже дуурэн. Он считался лучшим учеником Ба-ташулууна Шагланова, и в будущем прочили ему не меньшую славу и силу. Да он и теперь был силен, и молва о нем шла вплоть до Монголии и Забайкалья.

Гомбо испугался. С подобным маэстро состязаться глупо. Он быстро выведет его на чистую воду, а какой мучительной казни подвергали колдунов, пожирающих души, Гомбо знал с детства.

Короче, он увидел единственный выход. До того, как дуурэн отправится в Нижний мир и вызнает, кто виновен в смерти одноулусников, он, хаялгын-боо, должен сам напасть на него из засады. Но делать это надо не наяву, нечего мешать в бурятские дела имперскую полицию, а в тот момент, когда ничего не подозревающий боо заснет в Усть-Орде, а его беззащитная душа покинет тело.

Ничего себе беззащитная…

Ужасающий Бык с разбега ударил рогами в ствол, и Гомбо, выронив лук, вцепился в ветви березы. Он свистнул в очередной раз — Тигр не шел. Зато Бык для разбега попятился, ломая кустарник. Он дико ревел, глаза приобрели рубиновый цвет, а с мясистых губ клочьями падала белая пена.

Медведя звать было уже поздно, а Тигр не шел. Гомбо перестал свистеть, решив, что произошло невероятное: именно в этот самый момент, когда он на волосок от гибели, духа-помощника призвал заарин, и тот, конечно же, не посмев ослушаться, сразу поспешил на зов хозяина, оставив Гомбо на произвол свирепого черного монстра, который уже мчался к нему, выставив рога. Гомбо понял, что этот его удар точно сломает не слишком толстое дерево. Он сконцентрировался, собрался и в момент, когда рога врубились в ствол и тот, затрещав, стал медленно валиться, прыгнул как можно дальше от сломанного дерева, черного монстра и собственной смерти в его лице.

Гомбо опустился прямо в кусты и стал продираться сквозь них, понимая, что Бык, как только заметит, догонит его в два счета. Догонит и пронзит рогами насквозь…

Он будто увидел свое тело свисающим с рогов, безвольно болтающимся на них, и паника охватила молодого боо. Он рванулся вперед. Ноги его между тем запутались в переплетении тонких ветвей, как в капкане, и тело рухнуло. Гомбо лежал и ждал, что вот сейчас монстр подойдет и все для него в этом мире закончится…

Именно в этот момент он услышал глухой знакомый рык, который показался ему лучшей музыкой во вселенной. Прислушался. По хрипу Быка и хрусту его костей, по торжествующему рычанию Тигра Гомбо понял, что все кончено и он спасен.