Рожденная для славы - Холт Виктория - Страница 59

• Предыдущая
• 59/131
• Следующая

Роберт захлопал глазами. О, как хорошо изучила я своего любимца. Он и так считался одним из богатейших людей в королевстве, но ему все было мало.

— Ну вот видишь. На колени, пес неблагодарный. Как ты мог подумать, что я хочу тебя изгнать? Я всего лишь придумала способ тебя наградить.

Церемония возведения Роберта в графское достоинство проходила весьма торжественно. Мое платье, все усыпанное драгоценными каменьями, сверкало и переливалось в лучах солнца. Я проследовала в зал для приемов, сопровождаемая пышной свитой, за мной шествовал юный лорд Данли, первый принц королевской крови, неся на подушке королевский меч. Следом шли знатнейшие вельможи, в том числе шотландский посол и лорд Хансдон, в обязанности которого входило набросить на плечи Роберта зеленый графский плащ, отороченный горностаем.

Последним выступал Роберт в камзоле и берете. Он приблизился к трону, опустился на колени, и лорд Уильям Ховард передал мне титульную грамоту. Я отдала ее своему первому министру, сэру Уильяму Сесилу, и тот громко прочитал этот документ. Затем лорд Хенсдон передал мне пэрский плащ, и я собственноручно накинула его на плечи новоиспеченного графа. Наклонившись над коленопреклоненным Робертом, я увидела его шею, завитки темных волос и, не удержавшись, провела пальцами по смуглой коже. Пусть знает, как я люблю его, пусть не думает, что я хоть на миг всерьез допускала мысль, что он может достаться Марии Шотландской.

Джеймс Мелвилл заметил этот жест и уставился на меня с отвисшей челюстью, чем немало позабавил. Я немедленно подозвала к себе шотландского посла и спросила, что он думает о его милости графе Лестере, бароне Денби.

— Это верный слуга вашего величества, — ответил Мелвилл. — Этому дворянину повезло с государыней, которая щедро награждает за заслуги.

— И все же, мне кажется, вам больше по вкусу вон тот юноша, — показала я на лорда Данли.

Мелвилл понял, на что я намекаю.

— Ну что вы, ваше величество! Кто же захочет брать в мужья безусого юношу, похожего на девицу?

Ах, коварный шотландец! Он не догадывался, что мне известно про интригу, которую он затевает с матерью Данли.

Да, этот Мелвилл был не так-то прост. И все же я испытывала к нему симпатию. Мне нравилось, как отчаянно защищает он достоинства своей госпожи, как старается ни в чем не уронить ее честь.

Началась вторая часть церемонии. Я смотрела на Роберта с гордостью. В пэрском одеянии он выглядел поистине великолепно. Я возложила ему на правое плечо белую перевязь, опоясала мечом, возложила на голову графскую корону. Отныне Роберт будет именоваться громким титулом граф Лестер.

Его глаза сияли таким счастьем, что мое сердце сжалось от любви. Бедненький, он думал, что его графский титул — лишь первая ступень на пути к браку со мной. В тот миг я чуть не дрогнула. И все же устояла.

Запели трубы, и весь двор отправился в пиршественную залу.

Затем я отправилась к себе в опочивальню и удостоила аудиенции несколько самых почетных гостей. Нечасто доводилось мне видеть Роберта таким счастливым. Его новый взлет означал, что все окружающие отныне будут относиться к нему с еще большей почтительностью. Прошло четыре года с тех пор, как у подножия лестницы нашли несчастную Эми. Неужели люди успели все забыть? Нет, я знала, что такие истории не забываются. Но, по крайней мере, мне удалось снять с себя подозрение в соучастии. Ведь если бы Эми убили с моего согласия, я давно уже вышла бы замуж за Роберта, а этого не произошло. Мой брак с Робертом стал невозможен, поскольку тень Эми витала бы над нами, сколько бы лет ни прошло.

Меня порадовало, что Уильям Сесил и Роберт разговаривают между собой по-дружески. Они издавна относились друг к другу с подозрением, однако в последнее время Сесил, убежденный, что я во что бы то ни стало должна дать стране наследника, переменил отношение к Роберту.

Иногда мне хотелось, чтобы мой рассудок работал менее ясно, ибо чересчур проницательный ум — основа нерешительности. Я знала, что нет на свете человека, который был бы мне приятнее, чем Роберт. Я чувствовала себя счастливой, когда он находился рядом, а когда отсутствовал, у меня портилось настроение. Но можно ли назвать это настоящей любовью? Я слишком хорошо понимала своего фаворита, чтобы испытывать какие-нибудь иллюзии на его счет. Корыстный, высокомерный, властный, безжалостный, готовый даже на убийство, если оно сулит выгоду. Да, я сознавала все это и все же любила его. Должно быть, мне никогда уже не узнать, как умерла Эми Робсарт. Был ли это несчастный случай, самоубийство или убийство? Если ее все же погубил Роберт, то не следует ли мне опасаться человека, способного умертвить женщину, которую он когда-то любил? А может быть, я потому и любила Роберта, что никогда не могла быть уверенной в нем до конца? Мне было бы скучно с добропорядочным надежным человеком вроде Уолтера Девере, мужа моей кузины Леттис. Вот уж на кого можно было положиться без оглядки — такой добросовестно выполнит свой долг и перед страной, и перед семьей. Но что поделаешь — общество высоконравственных мужчин меня утомляет. Я не могла понять, как Леттис уживается с таким супругом. Правда, вид у нее был вполне довольный, но это еще ничего не значило — Леттис Ноуллз всегда отличалась скрытностью и коварством. Меня не удивило бы, если бы выяснилось, что она наставляет бедному Уолтеру рога.

Ко мне явился шотландский посол, чтобы узнать, как я отнеслась к письму его королевы относительно ее предполагаемого брака с графом Лестером.

— Увы, ваша госпожа с возмущением отказалась, — сказала ему я. — А жаль — ведь я как раз поручила своим юристам определить, кто станет наследником английского престола. Мне хотелось бы, сэр Джеймс, чтобы выбор пал на вашу королеву. Отец мечтал, чтобы Англия и Шотландия объединились. Он даже собирался назначить следующим наследником после Мэри Якова V, сына моей тетки Маргариты. Однако это было еще до того, как родились я и мой брат Эдуард. Видите, не исключено, что после моей смерти ваша королева взойдет на английский престол.

— У вас еще могут быть дети, ваше величество.

— Нет, сэр Джеймс, маловероятно. Я всегда относилась к замужеству отрицательно, хоть моя сестра всячески подталкивала меня к этому шагу. Как вам известно, я проявила твердость, в результате чего и стала королевой. С тех пор я поклялась, что навсегда останусь девственницей. — Вы могли бы мне этого и не объяснять, мадам, — с грубоватой прямотой заявил шотландец. — Я давно изучаю вас. Если бы у вас был муж, вы сделались бы всего лишь королевой, а в нынешнем положении вы король и королева в одном лице. Вы не потерпите, чтобы вами кто-то командовал.

Я улыбнулась, признавая, что Мелвилл и в самом деле хорошо меня понимает.

— Пойдемте, я покажу вам сокровища, которыми дорожу больше всего на свете.

Я подвела Мелвилла к своему письменному столу и достала из выдвижного ящика миниатюрные портреты своих самых близких друзей. Каждый портрет был обернут тканью, сверху вышито имя. Развернув медальон, на котором было написано «Портрет милорда», я показала Мелвиллу превосходное изображение Роберта Дадли.

— Если бы шотландская королева увидела этот портрет, она вряд ли отказалась бы от брака с графом Лестером. Как вы думаете, сэр Джеймс?

— Позвольте, я отвезу ей миниатюру.

Я поспешно выдернула у него портрет.

— Нет-нет! Это единственный экземпляр. Если бы королева согласилась на этот брак, ей достался бы не портрет, а оригинал.

Я не собиралась отправлять Марии портрет Роберта. Вдруг она увидит, как он хорош собой, и переменит решение?

Таким образом, портрет Роберта в Шотландию не поехал.

Вечером, когда дамы готовили меня ко сну — расшнуровывали корсет, снимали громоздкую юбку, распускали прическу, стирали косметику, я чувствовала себя вполне удовлетворенной.

Дела шли именно так, как надо.

Семейство Грей всегда доставляло мне одни неприятности. Говорили, что покойная леди Джейн блистала умом. Вполне возможно, но это не спасло ее от смерти на эшафоте в нежном шестнадцатилетнем возрасте. Женщины этого семейства были лишены инстинкта выживания.

• Предыдущая
• 59/131
• Следующая