Рожденная для славы - Холт Виктория - Страница 47

• Предыдущая
• 47/131
• Следующая

— Ах вот как, сегодня я имею дело с ее величеством?

— Не сегодня, а всегда, — одернула ее я. — И не забывайся, а не то…

— … А не то моя голова расстанется с телом, да? Не делай глупости, душа моя, всюду есть глаза и уши.

— Все равно я должна с ним поговорить.

Кэт вздохнула:

— Конечно, он чудо как хорош и так любит ваше величество… Жаль, что он женат. Я слышала, что его супруга где-то в графстве Оксфордшир.

— Неважно, где она. Главное, приведи Дадли ко мне.

И он пришел.

Когда мы остались наедине, я протянула ему руку для поцелуя.

— Роберт, я вижу, что последнее время вы мрачны, а я не люблю, когда меня окружают угрюмые лица.

— У меня есть причина для грусти, — дерзко ответил он.

— Интересно, какая же?

— Думаю, вашему величеству это отлично известно. Эти Арундел и Пакеринг… Боже, как вы можете до такой степени ронять свое достоинство!

— Прошу вас, лорд Дадли, не употреблять имя Господа всуе.

— Государыня, позвольте, я все вам объясню.

Внезапно он взял меня за руки и притянул к себе. Я была настолько ошарашена (и, если признаться честно, обрадована), что не успела запротестовать. От почтительности моего шталмейстера не осталось и следа — передо мной был страстный возлюбленный.

— Так объяснитесь, сэр, — пролепетала я.

— Я люблю вас, и вы это знаете. Я готов пожертвовать для вас всем, а вы смеетесь надо мной!

— Смеюсь? Над вами? Разве я не сделала вас своим шталмейстером?

— Этого недостаточно.

— Не забывайте, с кем разговариваете.

— Я разговариваю с прекрасной Елизаветой, которую люблю. Мне нет дела до того, королева она или нет.

— Прошу вас, милорд, больше уважения короне.

— Я не могу думать о короне, я могу думать только о вас.

Тут он поцеловал меня столь искусно, что я сразу же вспомнила о Томасе Сеймуре. Между ним и Робертом действительно было немало общего. Очевидно, именно поэтому я чувствовала себя рядом с ним такой беспомощной. Или почти беспомощной. Однако теперь я была гораздо сильнее и умнее, чем в ранней юности. Конечно, Роберт Дадли красивее и интереснее всех остальных мужчин, но я не могла допустить, чтобы он стал моим возлюбленным. Телесное соитие символизирует власть мужского пола над женским — так мне всегда казалось. Я не хотела, чтобы мужчина, даже такой красивый, взял надо мной верх.

— Роберт, дорогой Роберт, — ласково сказала я. — Вы знаете, как я к вам отношусь.

— Знаю! А Пакеринга и Арундела я прикончу, если они еще осмелятся с вами вольничать!

— Неужели вы думаете, что я позволю кому-нибудь вольничать со мной… кроме вас?

— Елизавета, любовь моя, я любил вас всю мою жизнь — еще с тех пор, когда мы были детьми. Ты помнишь? Ты так смотрела на меня тогда.

— Я всегда смотрела на тебя так, Роберт. На тебя трудно не смотреть.

— Я знаю, ты меня любишь. Я давно об этом догадался — еще тогда, когда мы оба сидели в Тауэре.

— Это верно, Роберт.

— Я готов был бросить к твоим ногам и мою жизнь, и мое состояние.

— Да, ты говорил это.

— А ты смеешь кокетничать с Арунделом и Пакерингом!

— Я королева, Роберт. Я могу поступать так, как мне нравится.

— Это выше моих сил!

— Но почему? Ты имел бы право на ревность, если бы я согласилась выйти замуж за кого-нибудь из них.

— Так ты этого не сделаешь?

Я протянула руку, погладила его по волосам. Мне пришлось встать на цыпочки, ибо Дадли был очень высок.

— Ты отлично знаешь, что я не выйду ни за одного из них.

— Однако они этого добиваются!

— Ну и что — моей руки все время кто-то добивается.

— Филипп обручен с дочерью французского короля. Эрику Шведскому и эрцгерцогу Карлу ты тоже отказала.

— Это верно.

— Значит, ты любишь какого-то другого?

— Предположим.

— Я должен знать это наверняка.

— Уж не имеешь ли ты в виду некоего лорда Роберта Дадли? Насколько мне известно, этот джентльмен не может претендовать на мою руку. Не забывай, что где-то в провинции у него есть жена.

— Ах, жизнь жестоко обошлась со мной, — сокрушенно вздохнул Роберт.

— Нет, жизнь обошлась с тобой милостиво. Если бы ты не был женат, голова твоя давно рассталась бы с твоей шеей. Твой честолюбивый отец наверняка женил бы тебя на леди Джейн Грей.

Роберт смотрел на меня с беспомощным видом.

— Вам остается только одно, милорд, — насмешливо сказала я. — Будьте верным мужем госпоже Эми.

— Елизавета! — Роберт схватил меня за руки и притянул к себе. — Моя жена тяжело больна. Думаю, ей осталось недолго.

У меня заколотилось сердце.

— Это правда? — тихо спросила я.

— Правда, клянусь. Очень может быть, что через несколько месяцев я буду свободен.

Это известие потрясло меня. Роберт поцеловал меня, и я хотела, чтобы поцелуй длился вечно. Я готова была до скончания века слушать его страстные речи. До сих пор я чувствовала себя в полной безопасности — мой покой оберегала бедняжка Эми, позволявшая мне безнаказанно кокетничать с Робертом Дадли. Но что будет, если Эми исчезнет?

Подобная возможность никогда раньше не приходила мне в голову. Легкомысленная сторона моей натуры возликовала, но мудрая половина насторожилась.

Роберт жадно смотрел на меня, я читала в его взгляде бесконечную преданность.

— Если… — прошептал он и не договорил.

Роберт был уверен, что я не задумываясь отдам ему свою руку — если, конечно, он будет свободен.

Слова Дадли так разбередили мне душу, что я долго не могла успокоиться. В конце концов я решила, что должна узнать как можно больше о жене своего шталмейстера. Расспрашивать Роберта напрямую мне не пристало, поэтому я поручила все выведать Кэт. Она и так уже знала немало. С тех пор, как Роберт Дадли стал моим признанным фаворитом, придворные только и делали, что сплетничали и о наших отношениях с ним, и о нем самом.

Род Дадли возвысился при деде Роберта, Эдмунде Дадли, законнике и государственном деятеле, пользовавшемся расположением короля Генриха VII. Дело в том, что Эдмунд прекрасно разбирался в финансах и обложил народ такими тяжелыми налогами, что мой отец Генрих VII вскоре после восшествия на престол счел за благо отправить непопулярного финансиста на плаху. Отец Роберта, Джон Дадли, герцог Нортумберленд, попытался захватить власть в стране, усадив на престол свою невестку Джейн Грей. И он, и незадачливая королева, и ее муж Гилфорд закончили жизнь на эшафоте. Таким образом, от руки палача погибли дед, отец и брат Роберта. Должно быть, он не забывал об этом ни на минуту, но верил в свою звезду, надеялся стать моим мужем. Когда я читала в его взгляде возмутительную самоуверенность, мое чувство к нему ослабевало. Сколько раз спрашивала я себя: выйду ли я за Роберта, если он будет свободен? Иногда мне казалось, что обязательно выйду, но мудрая половина предостерегала: если ты поставишь рядом с собой мужчину, тебе больше не быть полновластной государыней, ведь твой муж станет королем. Он будет навязывать тебе свои желания, постарается не лаской, так силой подмять под себя. Нет, не нужен мне муж, даже если это будет Роберт. И все же, будь он свободен… Однако, благодарение Господу, у Роберта была жена.

Неутомимая Кэт выведала все, что смогла. Задача оказалась не слишком трудной, потому что вся Англия живо интересовалась моим шталмейстером, гораздо больше, чем Арунделом и Пакерингом.

Итак, когда отец Роберта, в ту пору еще носивший титул графа Уорика, отправился во главе королевской армии усмирять крестьянское восстание в графстве Норфолк, тамошние помощники встречали его как избавителя. Граф Уорик довольно быстро подавил мятеж и остановился отдохнуть в поместье некоего сэра Джона Робсарта, норфолкского землевладельца. У сэра Джона была дочь Эми, единственная наследница огромного состояния, так как прочие дети были приемными — джентльмен женился на вдове.

Несмотря на богатство отца, провинциальная дворянка вряд ли могла считаться подходящей партией для сына Джона Дадли, хоть тот еще не был ни герцогом Нортумберлендом, ни лордом-протектором Англии. Однако шестнадцатилетний Роберт влюбился в смазливую девчонку, да и она не устояла перед таким красавчиком.

• Предыдущая
• 47/131
• Следующая