Во имя Зоны - Жаков Лев Захарович - Страница 36
- Предыдущая
- 36/84
- Следующая
— Чё за трава? — подозрительно спросил Мерзость. — Я о такой и не слыхал, хотя в Зоне давненько уже. Его поддержали еще несколько голосов.
— Она растет только в Могильнике, насколько я знаю, — сказал Цыган. — Выглядит как обычная трава, ну, если не присматриваться. Но твердая, с режущей кромкой, как у хорошо заточенного ножа. Я по такой как-то пытался забраться — руки посек и чуть не потерял отличные ботинки. Сам понимаешь, штука опасная.
Люди уже разоблачались. Связав несколько рубашек, получили довольно крепкую веревку, теперь надо было добыть крюк.
— Еще нам нужно оружие, — размышлял Цыган вслух. — В Могильнике водятся всякие твари, лучше иметь что-нибудь под рукой. Но с этим проблема. Неплохо было бы замочить военстала, когда тот будет дом обходить, но сможем ли мы сделать это без оружия тихо? Вряд ли. Придется двигаться так, чтобы нас не заметили.
Близился вечер. Избу наполняла негромкая суета, какая обычно бывает в доме перед путешествием: сборы, укладка вещей, проверка снаряжения… Ботаника отправили дежурить у входной двери, чтобы поднял тревогу, если военсталы надумают войти; конечно, ключ в замке поворачивался с хорошо слышимым скрипом, но занятые приготовлениями сталкеры могли не обратить внимания на звук.
Грыжа ходил скособочившись, Цыган начинал переживать за него и вообще за успех побега. У младшего лейтенанта под глазами набрякли синие мешки, лицо покрылось восковой бледностью, кажется, он был не жилец. При каждом взгляде на Грыжу у Цыгана внутри все вскипало, и ему хотелось не бежать отсюда, но найти генерала и как следует, от души ему врезать. Ужина не было, как и предполагал Цыган, многие сталкеры приуныли.
— Скоро будем в Могильнике ягоды собирать да грибы жарить! — подбодрил он Мерзость, который сидел на лавке надувшись и бухтел под нос.
— Жидкая овсянка лучше, чем вообще ничего, — возразил пожилой сталкер. — Мало того что идти в этот жуткий Могильник, да еще на голодный желудок!
— Ты хочешь остаться здесь? — разозлился Цыган. Ему все сложнее было сдерживать себя. Плен давил на него, он чувствовал, что еще немного — и утратит волю. — Давай, вперед! Позволь этому ублюдку превратить тебя в пускающее пузыри животное или перевести на консервы! Мерзость затравленно посмотрел на него из-под лысых бровей:
— Мы вас тут подождем. Вернетесь с ребятами и освободите нас. Покажете генералу, где раки зимуют… Рамир схватил его за грудки, приподнял:
— Мы?! Кто это «мы»? Патлатый положил ладонь ему на плечо и горячо зашептал:
— Цыган, не ори, ради всего святого, могут услышать… Из сеней прибежал Ботаник:
— Что у вас?
Обведя столпившихся вокруг сталкеров тяжелым взглядом, Цыган бросил пожилого на скамейку, скрестил руки на груди.
— Кто еще хочет остаться?
— Это синдром надсмотрщика, не поддавайтесь ему, — заговорил Ботаник, поднимая к носу средний палец и пытаясь поправить отсутствующие очки. Палец ткнулся в переносицу, и лаборант болезненно сморщился.
— Что за фигня? — хмуро спросил кто-то.
— Генерал тонкий психолог, — заторопился объяснить Ботаник, нервно почесывая голую переносицу, — у половины из нас он вызвал так называемый «сивдром надсмотрщика». Надсмотрщик может ненавидеть своего хозяина, но пока у него есть рабы, он никуда не уйдет со своего поста, будет держаться за него. Хоть маленькая, но власть над подчиненными, или рабами, или пленными дает возможность слить на них свои негативные эмоции. Возможность избивать рабов или пленных вызывает у надсмотрщика чувство собственной значимости, значительности. Ведь он властвует над кем-то, он сильнее кого-то! Чужое унижение возвышает. Сивдром надсмотрщика иногда называют синдромом фашизма, — неловко закончил он. Сталкеры отводили глаза.
— Ты на что это намекаешь, крыса лабораторная? — Курильщик, наоборот, шагнул вперед. — Что мне понравилось своих бить, так, что ли?
— Да я, собственно… — стушевался Ботаник.
— Так чё, Протасов фашист? — заелозил на месте Мерзость.
— Он мясник, — резко повернулся к нему Цыган. — А мы мясо! Если вы останетесь, он вас убьет.
— Но вы же нас спасете! — возразил кто-то из угла. — И потом, может, и не убьет, кто знает, что за опыты он делает, может, безвредные…
Рамир сплюнул и закашлялся — холод, которого он не замечал, все же добрался до него, в горле першило.
— Короче, ложитесь спать, всем надо отдохнуть, — хрипло сказал он. — Я разбужу, когда будет пора.
Сталкеры стали расходиться по углам. Спали по двое, по трое, прижимаясь друг к другу, — к ночи еще похолодало, на потолке, на стенах в нетопленной избе выступил иней, посеребрив доски и торчащий между бревнами мох. К Цыгану подошел Куряга:
— Ну как? — И протянул чугунную петлю от внутренней двери. — Все, что удалось выковырять, — виновато сказал он.
Свободовец и еще один хиппи, которого звали Тигром, полтора часа бились над этой тяжелой чушкой, сломав три ржавых гвоздя. Гвозди выковыряли из прибитых к окну досок. Цыган взял петлю, покрутил. Это была гнутая пластина с крошащимися отверстиями под болты и обломанный штырь. Ни одного острого угла…
— Используем как противовес, — решил он наконец, взвешивая ее на ладони. — Тащите веревку.
Цыган так и не заснул, сидел под окном, согнув ноги, облокотившись на колени и подергивая себя за мочку. На запястье тикал хронограф, и в тишине темной избы звук казался очень громким. Цыгана одолевали мрачные мысли. Шансов у них практически нет. Конечно, он любил такие предприятия, полагаясь на удачу, которая его всегда баловала. Ну, чаще всего. Обычно. Но сегодня на кону, кроме его собственной жизни, стояла жизнь еще тридцати человек. Такой ставки в игре со смертью Рамиру пока не приходилось делать.
Однако когда пришло время, он встал собранный и бодрый. Было около пяти ночи, снаружи раздались шаги. Цыган дождался, чтобы патруль прошел, и начал всех будить. Некоторые его посылали, но он поднял и этих.
Гвозди в окне, предназначенном для побега, были расшатаны заранее, но доски сталкеры не трогали, чтобы не заметил обход. Теперь их осторожно сняли, положили на пол. Рамы тоже были приколочены — сталкеры просто выставили стекла, аккуратно, по одному. Образовались два квадратных отверстия — с трудом, но можно протиснуться. Цыган мысленно перекрестился и полез в окно.
Он ловил всякий шорох и чуть что замирал. Оказавшись на земле, на хрусткой подмерзшей траве, встал и осмотрелся, дыша полной грудью. Морозный воздух защипал кончик носа, голую грудь под расстегнутой курткой, но Цыган обрадовался этому.
Было темно, ветер гнал по черному небу толстые облака, закрывая луну, что было только на руку. Цыган помог выбраться Грыже, махнул остальным и, пригибаясь, двинулся по хрустящей траве к холмам. Младший лейтенант кусал губы, чтобы не застонать.
Когда-то вокруг избы стоял забор, но то ли от старости обвалился, то ли его сломали — почерневшие колья беспорядочно валялись в траве метрах в пяти от дома. Земля была неровная, в кочках и ямах. Огород, догадался Рамир. Сердце билось сильно и гулко, кровь стучала в висках.
Холмы высились в пятидесяти метрах перед ними, похожие на гигантских черепах, крутые склоны поросли зелено-серой травой. Между холмами и деревней лежала небольшая ложбина, кое-где покрытая кустами, по спинам черепах, тьфу, склонам холмов были раскиданы одинокие деревца.
За плечом послышалось громкое сопение: к Цыгану подобрался Ботаник и задышал в ухо:
- Куда? Цыгана передернуло от горячего пара, обдавшего шею.
— Тсс! — выдохнул он и стал осторожно пробираться вперед, пригибаясь, прячась за кустами. За ним двинулись сталкеры, кто на корточках, кто ползком, кто на четырех костях.Тишина заполнилась громким дыханием, сопением, шуршанием. Цыган болезненно морщился, ему казалось, что звуки разносятся далеко и сейчас сбегутся военсталы, услышав их. Вот почему он предпочитал работать один: на себя всегда можно положиться.
Цыган проверил чугунную чушку, примотанную веревкой к животу под курткой, — держится крепко. Захлопала крыльями ворона где-то неподалеку, и он замер, настороженно прислушиваясь. Застыли и остальные. Цыган выглянул из-за куста, посмотрел прищурившись на вышку. Она стояла слева,там, где холмы полого спускались к реке, —дощатый настил и ограда прямо на сосне. Видно ли их оттуда, слышно ли? — все гадал Цыган. Он оглянулся на пригнувшихся сталкеров — камуфляж, кожа, брезент… Вроде бы не выделяются на фоне растительности. Теперь их задача — как можно скорее подобраться к холмам. Ряд холмов неровный, образует дугу, выгнутую к Могильнику, и если они доберутся в ту «бухту», то с вышки их нельзя будет заметить. Цыган махнул и двинулся дальше. К тому же склоны — не сплошная стена, между ними ложбины, заполненные густой тенью.
- Предыдущая
- 36/84
- Следующая
