Рукопись Ченселора - Ладлэм Роберт - Страница 62

• Предыдущая
• 62/120
• Следующая

Все было готово, и он пополз по направлению к окнам, волоча за собой сверток и толкая впереди подушку. Потом медленно поднялся. В руке он сжимал торчавший из свертка рукав рубашки. Подушка лежала на полу. Неловким движением он зажег спичку и бросил ее на пропитанный керосином сверток. Вспыхнуло пламя.

Раскачав сверток за рукав, Питер с силой швырнул его в окно. Пролетев небольшое расстояние, сверток как огненный шар покатился по газону. Приток воздуха раздул пламя. Стекавший на землю керосин тоже загорелся, и вокруг запрыгали желтые языки.

Питер услышал шаги, какие-то выкрики. Потом снова шаги, на этот раз приближавшиеся к дому с боковой стороны. Люди пытались погасить огненный шар. Настал момент пустить в ход оставшееся оружие. Питер опять зажег спичку и, держа ее в одной руке, другой поднял подушку и поднес к ней.

Снова вспыхнуло пламя, опалив волосы на руке Ченселора. Он подбежал к крайнему правому окну и швырнул подушку. Она приземлилась там, куда он метил, у белого крыльца. Старое дерево оказалось очень сухим, и огонь, раздуваемый ветром, быстро сделал свое дело. Крыльцо загорелось.

Опять послышались крики, крики на каком-то незнакомом языке. На каком?

Питеру никогда не приходилось слышать такого.

Последняя очередь выстрелов была нацелена на окна. Стреляли не прицельно, а просто внутрь дома. Ченселор услышал, как взревел мощный мотор, захлопали дверцы автомобиля, завизжали шины, скользя по асфальту. Машина помчалась прочь.

Питер бегом вернулся к Филлис, поднял ее на ноги, прижал к себе и почувствовал, как она дрожит.

– Они ушли. Ушли совсем. Все в порядке. Нужно побыстрее выбираться отсюда через черный ход. Скоро все здесь запылает, как стог сена.

– О боже! О мой боже! – Она уткнулась в его обнаженную грудь. Из глаз ее безостановочно текли слезы.

– Пошли, пошли! Мы подождем полицию снаружи. Кто-нибудь увидит огонь и вызовет полицейских. Пошли!

Филлис медленно подняла на него свой взгляд. В нем отразились испуг и какое-то странное сожаление. Питер увидел это в свете разгоравшегося за окнами пламени.

– Нет, не надо… – произнесла она хриплым шепотом. – Не надо полиции…

– Нас же пытались убить, черт возьми! Постарайтесь все-таки настроиться на то, что придется поговорить с полицией.

Она оттолкнула его. «Наверное, пытается прийти в себя», – подумал Питер.

– На вас нет рубашки.

– У меня есть пиджак и пальто. Пошли!

– А моя сумочка? Принесите ее, она в прихожей.

Ченселор бросил взгляд в сторону прихожей. Через щели в наружной двери струился дым. Крыльцо было охвачено пламенем, но огонь еще не проник внутрь дома.

– Сейчас. – Он отпустил Филлис и протянул руку к своему пиджаку, лежавшему у камина.

– Мне кажется, она на лестнице. А может быть, я оставила ее в шкафу? Я не уверена.

– Хорошо, хорошо. Я принесу ее, а вы выходите на улицу через кухню.

Филлис повернулась и вышла. Питер надел пиджак и быстро прошел в прихожую, по пути захватив пальто с дивана.

Все было кончено. Предстояли беседы с полицией, с властями, со всеми, кто захочет слушать. Сегодня всему пришел конец. Платить такой ценой за книгу он не намерен.

Сумочки на лестнице не оказалось. Он прошел половину расстояния до площадки, но ничего не обнаружил. Дым становился все гуще. Нужно было торопиться. Наружная дверь уже загорелась. Он сбежал вниз по ступенькам, взглянул влево, потом вправо и заметил в углу шкаф. Он быстро подошел к нему и открыл дверцу. В шкафу висели пальто, а на крючках две шляпы и различные косынки. Но сумочки не было.

Нужно было уходить. От дыма становилось все труднее дышать. Питер закашлялся, из глаз его потекли слезы. Он бросился бегом через гостиную, через сводчатый проход, через кухню к выходу.

Откуда-то издали послышался вой полицейских сирен.

– Филлис! – позвал он.

Она не откликнулась.

Он побежал вокруг дома к парадному входу. Филлис и здесь не оказалось. Питер кинулся в другую сторону – по подъездной дорожке снова к черному ходу.

– Филлис! Филлис!

Ее нигде не было. Тогда он все понял. Сумочка была только предлогом. Филлис просто сбежала от него.

Сирены звучали все громче, не далее чем в нескольких кварталах от дома. Старое здание сгорало быстро. Вся фронтальная часть уже была охвачена пламенем, которое распространялось внутрь.

Питер понимал, что одному не стоит разговаривать с полицией. Может быть, потом, но не теперь, не так сразу. И он поспешил раствориться в ночной темноте.

Боль в висках вызывала у него желание броситься на землю и разбить себе голову о бетонный край тротуара. Но он знал, что это не поможет, и потому продолжал идти, поглядывая по сторонам, в направлении деловой части Вашингтона. Он искал такси.

Ему следовало бы остаться у горящего дома на 35-й улице, дождаться полицию и рассказать эту невероятную историю. Но что-то подсказывало ему, что в отсутствие Филлис его исповедь непременно вызвала бы вопросы, на которые он не мог бы найти ответа. Ответа, не повредившего бы Филлис Максвелл. Он размышлял над собственной ответственностью перед ней. Было что-то такое, чего он не знал, но должен был знать. И хоть что-то ради нее сделать.

Наконец появилось такси. Светящийся желтый огонек на крыше машины показался Питеру своего рода маяком. Он сошел с тротуара и замахал руками.

Такси замедлило ход, но, прежде чем остановиться, водитель осторожно выглянул в окно.

– К отелю «Хей-Адамс», пожалуйста, – попросил Ченселор.

– Боже мой, что случилось? – спросила ошеломленная Элисон, едва открыв дверь.

– У меня в чемодане есть пузырек с таблетками, в заднем кармашке. Скорее достань их.

– Питер, дорогой, в чем дело?

Он прислонился к двери, и Элисон бросилась его поддерживать:

– Я вызову врача.

– Нет. Сделай то, о чем я тебя прошу. Я знаю, что мне нужно. Хватит таблеток. Только побыстрее.

Он почувствовал, что падает, ухватился за ее руки и с ее помощью, спотыкаясь, двинулся в спальню. Он лег на спину и жестом показал на чемодан, все еще стоявший на специальной подставке для багажа в углу. Элисон поспешила выполнить его просьбу.

Питер принял две таблетки сразу, что делал крайне редко. Элисон бросилась в ванную и через несколько секунд вернулась со стаканом воды. Потом села рядом с ним и поддерживала его голову, пока он пил.

– Прошу тебя, Питер. Вызовем врача.

Он покачал головой:

– Не надо. – Он говорил слабым голосом и пытался при этом улыбнуться, как бы заверяя Элисон в том, что все в порядке. – Это пройдет через несколько минут. – В глазах у него потемнело, веки налились свинцом. Но он не мог позволить себе забыться, пока не успокоит ее и не подготовит к тому, что может случиться, когда он потеряет сознание. – Вероятно, я сейчас усну ненадолго. Как обычно. Я могу бредить, даже кричать в забытьи. Ты не пугайся и не придавай ничему значения. Это просто бессвязное бормотание, чепуха всякая…

Темнота окутала его, словно ночь. Окружающее утратило свои реальные очертания. И теплый бриз приятно покачивал его на волнах.

Он открыл глаза, не зная, сколько времени провел в постели. Сверху на него глядело милое лицо Элисон, глаза ее от наполнявших их слез казались еще красивее.

– Эй! – сказал он, протягивая руку к ее влажной щеке. – Все в порядке.

Она схватила его руку и прижала к губам.

– Ее звали Кэти? Так?

– Да.

– Она умерла?

– Да.

– О, дорогой! Сколько страданий, сколько любви…

– Прости меня.

– Ничего, ничего…

– Тебе, наверное, не очень приятно это видеть.

Она протянула руку, погладила его по щеке, коснулась его глаз и губ.

– Это как подарок… – сказала она. – Как прекрасный подарок.

– Не понимаю.

– Хоть ты и назвал ее имя, ты обращался ко мне.

Он рассказал Элисон обо всем, что произошло в доме на 35-й улице, конечно, приуменьшив опасность. Он объяснил ей, что беспорядочная стрельба – это своего рода нагнетание страха, попытка запугать, а не ранить или убить.

• Предыдущая
• 62/120
• Следующая