Ключ истины (Между нами горы) - Робертс Нора - Страница 12

С этими слова Дана Стил резко повернулась и вышла.

В большинстве случаев Джордан Хоук прекрасно переносил одиночество. Когда он работал, думал о работе или пытался не работать, то любил скрываться от всех в тиши своего кабинета.

В эти периоды жизнь, шум, движение, краски на улицах за окном были для него чем-то вроде фильма, который можно смотреть, а можно и не смотреть, в зависимости от настроения.

Чаще – намного чаще – он любил наблюдать за жизнью через стекло, чем быть ее участником.

Нью-Йорк спас его, по-настоящему спас. Заставил выжить, стать личностью, мужчиной – не чьим-то сыном или другом, не просто студентом, а мужчиной, которому приходится надеяться только на себя. В тот первый неспокойный год город подталкивал и теребил его своими жесткими щупальцами, ежедневно напоминая, что ему абсолютно все равно, выплывет Джордан Хоук или утонет.

Он научился плавать.

Научился ценить шум, действие, людей.

Полюбил эгоизм и щедрость Нью-Йорка, его привычку не считаться с мнением всего остального мира.

И тем не менее чем больше Джордан Хоук учился, чем больше наблюдал за жизнью в мегаполисе и приспосабливался к ней, тем яснее понимал, что в душе остается парнем из провинции.

Конечно, он всегда будет благодарен Нью-Йорку.

Увлекшись работой, Джордан погружался в другой мир, но не тот, что бурлил за окном, а тот, который существовал у него в голове. Он был похож не на многочасовой сериал, а на настоящую жизнь – больше чем сама жизнь.

Джордан научился видеть разницу между двумя этими мирами и ценить их детали. Он прекрасно понимал, что обрел эту способность лишь потому, что сумел порвать путы прошлого и с головой окунулся в новую жизнь.

Писательский труд не превратился для него в рутину, продолжая преподносить сюрпризы. Джордан не переставал удивляться наслаждению, которое получает от работы. А еще тому, насколько тяжелым был этот труд. Он оказался похожим на страстную, безответную любовь к прекрасной, но зачастую капризной и коварной женщине.

Хоук получал удовольствие от каждого мгновения.

Профессия помогла справиться с горем после смерти матери. Дала ему направление, цель и достаточно злости, чтобы вытащить себя из болота.

Работа приносила ему радость и огромное удовлетворение. Наряду с этим она дала Джордану финансовую независимость, которой он никогда не имел и о которой даже не мечтал.

Тот, кто утверждает, что не в деньгах счастье, никогда не пересчитывал монеты, завалившиеся между диванными подушками.

Дана ушла, но ее слова все еще звучали у него в голове. Джордан был не в состоянии наслаждаться уединением, не мог отгородиться от мира работой.

Хоук подумал, что одиночество особенно сильно ощущается в те минуты, когда человек окружен прошлым.

Пойти прогуляться? Тоже нет никакого смысла. Слишком много знакомых – они будут останавливать его, пытаться завязать разговор, задавать вопросы, высказывать собственное мнение. Ему не удастся затеряться в Вэлли так, как в Нью-Йорке.

Именно поэтому он сбежал туда. И именно поэтому вернулся.

Сейчас ему нужно сесть за руль и куда-нибудь уехать. Покинуть эти стены, от которых словно все еще отражается эхо сказанных Даной слов.

Я тебя любила.

Господи! Господи, как он мог этого не видеть? Неужели он был таким бестолковым? Или Дана сумела скрыть свои чувства?

Джордан вышел из дома, сел в свой «Тандерберд» и завел мотор. Он любил ощущение скорости. Любил носиться по дорогам без определенной цели.

Включив музыку, Джордан сразу прибавил громкость. Ему было все равно, что слушать, – лишь бы погромче. Из города он выехал под стремительные аккорды гитары Эрика Клэптона[9].

Все эти годы Джордан знал, что обидел Дану, хотя думал, что задел лишь ее самолюбие, и полагал, что именно этого и хотел. Он понимал, что Дана взбешена – она этого и не скрывала, – но предполагал, что все дело в уязвленной гордости.

Знай он, что Дана его любит, постарался бы что-нибудь придумать, смягчить разрыв.

Или нет?

Хотелось бы надеяться. Они были друзьями. Даже влюбившись друг в друга, оставались друзьями, а намеренно обидеть друга он не мог.

Он не смог бы сделать Дану счастливой. В тот период своей жизни он ни одну женщину не смог бы сделать счастливой. Дане повезло, что их отношения прервались.

Джордан повернул к горам и начал медленно подниматься по извилистой дороге.

Дана его любила. И теперь он ничего не может с этим сделать. Как, впрочем, и тогда не мог. Он не был готов к большой любви. Даже не знал, как определить это чувство, что о нем думать.

Черт возьми! Когда речь шла о Дане, он вообще терял способность думать. Когда он в тот раз приехал домой из университета, от одного взгляда на Дану, от одной мысли о ней кровь вскипала у него в жилах.

Это пугало Джордана.

Теперь он мог вспоминать об этом с улыбкой. Шок от своей реакции на нее, чувство вины от эротических фантазий с участием сестры лучшего друга…

Он был испуган, очарован и постоянно думал о ней.

Высокая, красивая, острая на язык Дана Стил. Ее низкий грудной смех… Пытливый ум и взрывной характер… Все в ней волновало Джордана.

И до сих пор волнует, будь он проклят!

Сейчас, когда он вернулся в Вэлли и снова увидел Дану в доме Флинна, разгневанную и прекрасную, его пронзило острое желание. Ее неприкрытая ненависть сводила с ума.

Если бы им каким-то образом удалось реанимировать прежнюю дружбу, восстановить понимание и симпатию, возможно, из этого что-нибудь вышло бы.

Правда, Джордан не знал, что именно могло бы из этого выйти, но он очень хотел, чтобы Дана вернулась в его жизнь.

И в его постель тоже. Отрицать это было бы глупо.

Сегодня в магазине они сделали маленький шажок навстречу друг другу. Какое-то время держались свободно и непринужденно, словно всех этих лет врозь и не было.

Но ведь они были! Как только они с Даной вспомнили эти годы, то мгновенно притормозили, и разделявшая их пропасть снова расширилась.

Значит, теперь у него есть цель, решил Джордан. Он должен найти способ вновь завоевать ее. Снова стать ее другом и возлюбленным – в любом порядке, как им обоим будет комфортнее.

Помимо всего прочего, ему дают шанс поиски ключа. Он непременно воспользуется этим шансом.

Осознав, что он на дороге в Ворриорз-Пик, Джордан съехал на обочину и остановился.

Он вспоминал, как мальчишкой взбирался на высокую каменную стену вместе с Брэдом и Флинном. Они тогда добывали упаковку пива, хотя были еще слишком молоды и им не продавали спиртное, и ставили палатку в лесу.

В то время Ворриорз-Пик был необитаем – огромный, странный, пугающий замок. Самое лучшее место для юнцов, выпивших по две банки пива.

Джордан вышел из машины.

Тогда высоко в небе сияла полная луна… Само небо было черным, бездонным. Легкий ветерок шевелил листья деревьев – они словно что-то шептали.

Сейчас он видел эту картину так же ясно, как тогда. Может быть, даже яснее. Джордан удивился, но это было именно так. Конечно, он стал старше и спокойнее, а также – сие нельзя не признать – несколько приукрасил воспоминания.

Ему нравилось представлять стелющийся по земле туман, круглую белую луну, словно выгравированную на стеклянном куполе неба. Звезды, острые, как наконечники стрел. Тихое, пугающее уханье совы, шорох ночных существ в высокой траве. Издалека доносился лай собаки.

Он добавил эти детали, когда описывал замок и ту ночь в своей первой большой книге.

Впрочем, одну сцену из «Призрачного стража» ему не пришлось выдумывать. Она была реальна. Он все видел собственными глазами.

Даже сегодня, в свои тридцать лет, давно избавившись от юношеской восторженности, Джордан верил, что ему ничего не померещилось.

Женщина шла по круговому балкону под ярко светящей луной, растворяясь в тени и снова выныривая на свет, будто призрачная… Струящиеся волосы, развевающийся плащ. Джордан был уверен, что это плащ.