Добрый ангел смерти - Курков Андрей Юрьевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/69
• Следующая

— Трэба збыратысь! — спокойно проговорил Петр, отмолчав минут пять.

Он бросил еще один взгляд на полковничье тело и поднялся на ноги.

— Пиду подывлюсь, що там у нього, — на ходу произнес он, направляясь к вещам Тараненко.

Костер уже потрескивал. Над ним висел на треноге котелок, у которого сидела Гуля.

Я сидел на подстилке, думая об «улетевшем» полковнике. Я не понимал, куда теперь двигаться. Ранее выбранная цель стала вдруг опасной. Но отказаться от нее казалось невозможным. Оставалось только достичь этой цели и после этого попытаться нырнуть в темноту, выйти из игры. Долгая жизнь лучше посмертной славы.

— Эй ты, подывысь, що я в нього знайшов! — Ко мне подошел Петр. Протянул развернутую схему Новопетровского укрепления. Схема, сделанная тушью, была старой, но не старинной. В нижнем правом углу я рассмотрел подпись составлявшего ее и дату — «1956 год».

— Ты сюды подывысь! — Петр ткнул пальцем в черный кружочек, возле которого мелкими черными буковками было написано «месторасположение старого колодца».

— Так что, он все знал? — удивился я.

— Ничего вин нэ знав! — отрубил Петр. — Карту мав, а дэ шукаты, не знав, инакшэ навищо б мы йому здалысь!

В моей перегретой казахским солнцем голове все постепенно стало на свои места.

Понял я, что в наличии имелось все необходимое для обнаружения зарытого в песке «клада».Имелась даже лопата.Такчтосовместное украинско-русско-казахское путешествие продвигалось к своей заключительной стадии, после чего можно будет поздравить Петра и Галю, а, может быть, и полковника Тараненко с обнаружением реликвии, и остаться наедине с Гулей. Да, цель моего странствия претерпела изменения. Теперь мне хотелось одного — остаться вдвоем с Гулей и уже потом решить: что нам делать, куда идти или ехать. Мое будущее теперь просматривалось с новой, неожиданной стороны. Из авантюрного оно превратилось в романтическое. «Романтическое путешествие на двоих». Кажется есть такой приз в телепрограмме «Любовь с первого взгляда». Я получил этот приз, не принимая в ней участия. Теперь, чтобы остаться вдвоем с Гулей, надо было избавиться от спутников, чье присутствие только и мешало авантюрному путешествию превратиться в романтическое. А для этого оставалось только найти то, что зарыл в песке великий поэт и сделать ручкой тем, кто повезет найденное на далекую черноземную родину.

Гуля налила всем чаю и раздала сырные шарики. Галя отдала свой шарик Петру, а от него с ехидной усмешкой получила батончик «Сникерс».

Петр снова бросил взгляд на «улетевшего» Тараненко. Только после долгого усталого взгляда на плененного полковника он отпил зеленого чаю и бросил в рот маленький желтоватый сырный шарик. Он так легко и по-свойски это сделал, что на мгновение показался мне самым настоящим казахом. «Еще немного и мы все тут казахами станем, — подумал я. — И всякие межнациональные подозрения исчезнут сами по себе, растворятся в зеленом чае вместе с сырными шариками, раскатаются по языку до состояния слюны».

Галя неожиданно протянула половинку «Сникерса» Гуле, а та взяла, сразу положила весь кусочек в рот и залила чаем.

Мне вспомнились мои недавние размышления о различных способах достижения межнационального согласия. Теперь в перечень действий и предметов, искореняющих взаимные недоверия, я мог добавить и батончики «Сникерс».

— Ну що, — Петр посмотрел на меня. — Пора йты… Цю свыню тут залышымо, — он кивнул на полковника. Я отрицательно мотнул головой.

— Нельзя — погибнет. Он еще дня три может лежать, а за три дня одно солнце его доконает! А потом тебя в Киеве твой друг капитан СБУ Семенов спросит: «А где ваш начальник экспедиции полковник Тараненко?»

Петр скривил губы и тяжело вздохнул.

— А що нам з ным робыты? — наконец спросил он. — Тягты його на свби я нэ збыраюсь…

— Да, может, и не нужно, — сказал я. — Давай перекатим его под камень, накроем чем-нибудь и руки ему развяжем…

Петр не согласился, и мне пришлось еще минут пять доказывать ему, что мое предложение не только гуманное, но и полезное для нас. За три дня, пока он «летает» мы разберемся с «кладом» и успеем уйти из Форта-Шевченко. Я не задумывался, куда мы можем уйти. В этот момент это было не так важно.

В конце концов он сдался. Мы вдвоем перекатили Тараненко во внутренний острый угол отрога, перенесли туда же его вещи. Накрыли голову найденной в его же рюкзаке футболкой. Развязали ему руки. Потом подошла Гуля, поставила возле его головы наполненную водой алюминиевую кружку и сунула в воду один конец закрывавшей его голову футболки.

Галя тем временем сложила наши вещи в двойной баул и рюкзак, а свои — в сумку с длинными ручками. Полчаса спустя мы тронулись в путь.

Вечером, устроившись на привал, мы увидели вдалеке дрожащие огоньки города. Цель была близка, и настроение как-то само собой улучшилось. Снова пили зеленый чай, а после чая Галя решила сварить гречневой каши, и мы все терпеливо ждали ужина, усевшись вокруг маленького костра. Вдруг Галя закричала и вскочила на ноги. Петр тоже вскочил, потом поднялись и мы. Наклонившись вперед, я увидел у ног Гали хамелеончика. «Петрович? — подумал я. — Что-то давненько его не было? А я-то думал, что он от нас отстал…»

— Не бойся, — сказала Гале моя жена. — Он хороший. Он приносит удачу.

— А цэ нэ скорпион? — с недоверием, все еще дрожащим голосом спросила Галя.

— Нет, это хамелеончик. Он с нами путешествовал. Видно, заснул и только-только проснулся, — сказала Гуля.

— Самое интересное он проспал! — вставил я свои «пять копеек».

Снова все уселись вокруг костра, а виновник шума забрался Гале на джинсы и замер там, уткнувшись драконьей головой в небо. Галя, наклонившись, все еще с опаской разглядывала его.

— А мэнэ тварыны люблять, — сказала она задумчиво. — И собакы, и коты, и коровы…

— Меня тоже, — сказала Гуля и вздохнула. Мы с Петром молча переглянулись.

Первый раз, казалось, я услышал женский разговор, и хотелось, чтобы он продолжался. Так мирно он звучал, что я даже старался дышать потише.

А сверху, с высокого неба вдруг посыпались звезды. И только я их видел, один я смотрел вверх. Нет, не правда, хамелеончик тоже. Мы вдвоем сидели, окунувшись в небо. Женщины разговаривали по-домашнему тихо. А Петр курил свою трубку и задумчиво смотрел на котелок, в котором варилась гречневая каша.

На следующий день ближе к вечеру мы остановились на краю того, что много лет назад носило громкое и гордое имя — Новопетровское укрепление. Сейчас на этом месте виднелись только остатки стен да отдельно торчащие из песка или из камня известняковые тесаные блоки былых построек. Прозрачность воздуха таяла под напором опускающегося вечера. Уже трудно было определить границы этого укрепления, понять: велико оно или мало. Даже достав план-схему 1956 года, одолженную у полковника Тараненко, невозможно было соотнести нарисованные отточенным карандашом или тушью остатки строений с реальными руинами.

Нам ничего не оставалось, как ждать утра. А пока Гуля разводила костер из собранных по пути веточек. Да перед самым укреплением неожиданно нашли мы высохший ствол какого-то дерева. Ствол был толщиной в человеческую руку, так что поломать его об колено не представлялось возможным, и мы с Петром по очереди разбивали его в щепки острием лопаты.

Наконец костер запылал, а щепки растрощенного ствола придали ему непривычную яркость и силу. Вода в баллоне подходила к концу, и мы отнеслись к ней экономнее, чем раньше. Оставили ровно на утренний чай. Тут уж нам, казалось, волноваться не стоило, ведь приблизились мы не только к руинам, но и к людям, у этих руин поселившихся. Где-то рядом был город Форт-Шевченко.

Прогуляться по настоящему городу мне хотелось больше, чем копаться в песке.

Сказывалась ностальгия городского жителя.

Но вечер быстро переходил в ночь, и я уже знал, что сил у нас хватит только на походный ужин и на расстилание подстилок для сна.

• Предыдущая
• 30/69
• Следующая