Сочинения - Поплавский Борис Юлианович - Страница 13
- Предыдущая
- 13/65
- Следующая
Изменить размер шрифта:
13
Остров смерти
Дине Григорьевне Шрайбман
Сонно алые трубы пропели мою неудачу,
Мне закрылись века, покрывается снегом река,
Я на острове смерти лежу неподвижно и плачу.
И цветут надо мной безмятежно огни облака.
Там весна золотая и странное долгое лето,
И какие-то белые башни, где сонная музыка
Тихо к ним подлетает из темного неба комета,
Но играющий в башне священной не спит и не слышит.
Там на большой высоте повторяется голос пропевший.
Все встречаются снова смеясь на большом расстоянье.
Точно зимнее солнце больное сквозь лес облетевший
В отдалении видит покинутый сон мирозданья.
Я забыл имена, я уснул посредине дороги,
Молча желтую шляпу снял древний каштан надо мною,
Солнце долго прощаясь стояло на синем пороге
И ушло, показавшись над холодом красной луною.
На траве излучается иней. Как в будущем мире,
Сквозь туман отдаленные трубы поют на вокзале.
Я давно Тебя видел уснувшей в зеленом эфире,
Было много народу и звезды горели в курзале.
Плыл на розовом небе таинственный флаг охлажденья,
Отдаленная музыка в гладкое море вливалась,
Где-то в воздухе чистом (казалось то плакал младенец).
Отдаленное пенье пустого трамвая рождалось.
Я тогда уже понял, что мало мне вечности будет
Чтоб обдумать, какой был над морем таинственный вечер,
В ожидании снега смеялись и морщились люди,
И газетчик о смерти кричал у подъезда аптеки.
Дух воздуха
Анне Присмановой
Дева осень вышла из рая.
Небо сине до самого края.
Тихо в вышних морях светлооких
Тонет белый корабль одиноких.
Под березою в желтом лесу
Спит прекрасный лесной Иисус.
Кроткий заяц стоит над ним
Греет лапу о желтый нимб.
Дева осень ты хороша,
Как погибшая моя душа.
Ты тиха, как рассветная мгла
В которой она от земли ушла.
Боже Господи, как легко,
Как глубоко, как от земли далеко.
В темном доме она жила.
Никому не сделала зла.
Много плакала, много спала.
Как хорошо что она умерла.
Если Бога и рая нет,
Будет сладко ей спать во тьме.
Слаще, чем лежать в золотом раю
Куда я за ней никогда не приду.
1927–1930
Lumiere Astrale
Тише. Тайно — в этом мире
Меркнет свет.
Дым ползет и мрак ложится
Дышит снег.
Возникает смех и гаснет
Смерть царей,
И поет красив и ясен
Граммофон.
В небе реет кроткий орлик
В золотом венке;
Спит с иглой железной в горле
Жизнь в мешке.
А на солнце тихо тает
Ледяной дворец,
Где о будущем мечтает
Боль сердец.
Духи ночи щурят очи
И молчат,
И блеснув огнями в ночи
Дышит ад.
1926–1930
Мистическое рондо III
Кошкам холодно. Они зевают
Да. Да.
А над башней мира тихо пролетают
Бабочки года.
Ангелы кирпич таскают белый
Строят дом,
А другие спят в лесу без дела
Золотом.
Дева осень их околдовала
Синевой
В нежный детский лоб поцеловала
Под горой.
Кто там ходит в бездне напевая?
Спать пора.
В синеве песок переливают
Два царя.
Царь дневной тщедушен хил и нежен
Смотрит он,
Как песок спадает белоснежный
На балкон.
Ищет в книге он святые звуки
Книга спит.
Белые сложив страницы руки
На груди.
А ночной король на солнце ходит
С мертвой головой,
Бабочек он тонкой сеткой ловит
Голубой.
И тогда стекает время жизни
Как вода,
Что несет Офелию к отчизне.
Навсегда.
Морелла I
Фонари отцветали и ночь на рояле играла,
Привиденье рассвета уже появилось в кустах.
С неподвижной улыбкой Ты молча зарю озирала,
И она отражаясь синела на сжатых устах.
Утро маской медузы уже появлялось над миром,
Где со светом боролись мечты соловьев в камыше.
Твой таинственный взгляд, провожая созвездие Лиры,
Соколиный, спокойный, не видел меня на земле.
Ты орлиною лапой разорванный жемчуг катала,
Ты как будто считала мои краткосрочные годы.
Почему я Тебя потерял? Ты как ночь мирозданьем играла,
Почему я упал и орла отпустил на свободу?
Ты, как черный орел. развевалась на желтых закатах,
Ты, как гордый, немой ореол, осеняла судьбу.
Ты вошла не спросясь и отдернула с зеркала скатерть
И увидела нежную девочку — вечность в гробу.
Ты, как нежная вечность, расправила черные перья,
Ты на желтых закатах влюбилась в сиянье отчизны.
О, Морелла, усни, как ужасны огромные жизни,
Будь, как черные дети, забудь свою родину — Пэри!
Ты, как маска медузы, на белое время смотрела,
Соловьи догорали и фабрики выли вдали,
Только утренний поезд пронесся, грустя, за пределы
Там где мертвая вечность покинула чары земли.
О, Морелла, вернись, все когда-нибудь будет иначе,
Свет смеется над нами, закрой снеговые глаза.
Твой орленок страдает, Морелла, он плачет, он плачет,
И как краска ресниц, мироздание тает в слезах.
13
- Предыдущая
- 13/65
- Следующая
Перейти на страницу:
