Волна мозга - Андерсон Пол Уильям - Страница 34

• Предыдущая
• 34/42
• Следующая

Шейла не отреагировала на это никак – ни криком, ни смехом, ни вздохом. Она спокойно кивнула, словно речь шла о чем-то совсем уж тривиальном.

(Разве можно оставаться здравым, отказавшись от реальности?) – спросили глаза Грюневальда.

– (Какой реальности?) – ответил ему ее взгляд. Манзелли пожал плечами. Он видел по ней, что об услышанном Шейла никому не скажет, все остальное было неважно. Грюневальд, вероятно, надеялся, что от радости она подскочит до потолка, но он просчитался.

Шейла подошла к странному устройству, место которому было явно не здесь, а где-нибудь в клинике. Операционный стол с широкими ремнями, коробка со шприцами и ампулами, непонятная штуковина, установленная в изголовье.

– Что это? – спросила она.

По ее тону можно было понять, что она уже разгадала истинное назначение устройства, но физики были слишком увлечены собственными мыслями, для того чтобы обратить на это внимание.

– Модифицированный аппарат для проведения электрошоковой терапии, – ответил Грюневальд. Он объяснил, что в первые недели после сдвига делались попытки изучения функциональных аспектов мышления, для чего у животных последовательно выжигались различные участки коры головного мозга, после чего следовали комплексные исследования и замеры. Подобная практика быстро изжила себя как негуманная и малоэффективная. – (Я полагал, что вы были в курсе.) Эти исследования начались еще при Пите. (Видели бы вы, как он против них) протестовал! (Неужели он с вами об этом не говорил?)

Шейла рассеянно кивнула.

– Сдвиг (сделал) людей жестокими, – сказал Манзелли. – (Теперь о них и этого) уже не скажешь. (Они просто перестали быть людьми. Интеллект стоил людям любви. Любви и надежды. Мы хотим, чтобы люди вновь стали самими собой.)

Шейла отвернулась от страшного черного аппарата.

– До свидания, – сказала она.

– Я… Послушайте… – Грюневальд старался не смотреть ей в глаза. – Вы только не пропадайте, хорошо? (Время от времени напоминайте о себе – вдруг Пит вернется.)

Она холодно улыбнулась.

– (Он уже никогда не вернется. Прощайте.) Она вышла из лаборатории и направилась вдоль по коридору. Рядом с лестницей она обнаружила туалет, на котором уже не было привычных «М» или «Ж», – Запад давно отказался от этой смехотворной щепетильности. Шейла вошла внутрь и подошла к зеркалу. Оттуда на нее смотрело худое заострившееся лицо в обрамлении длинных нечесаных волос. Она достала из сумочки расческу и – несказанно удивляясь самой себе – стала расчесывать непокорные пряди. После этого она спустилась на первый этаж здания.

Дверь в директорский офис была приоткрыта – по коридору гулял ветерок. Из приемной слышался негромкий стрекот каких-то машин, выполнявших, по всей видимости, рутинную канцелярскую работу. Шейла прошла через просторную комнату и постучала в распахнутую дверь самого директорского кабинета.

Хельга Арнульфсен подняла глаза от стола. Шейла заметила, что она тоже сильно похудела, глаза, некогда искрившиеся задором и энергией, стали тусклыми и бесцветными. Теперь она одевалась куда свободнее, чем прежде, – от былой чопорности не осталось и следа. И все же это была прежняя сильная и уверенная в себе Хельга.

– Кого я вижу! Шейла!!!

– Привет.

– Заходи. (Давай-давай – присаживайся. Я тебя целую вечность не видела.)

Хельга вышла из-за стола и, улыбнувшись, пожала Шейле руку. Пальцы ее при этом были холодными как лед.

Она нажала кнопку, и дверь бесшумно закрылась.

– (Теперь нам никто не помешает. Если дверь моего кабинета закрыта, значит, я чем-то занята – все это прекрасно знают.)

Она села в кресло, стоявшее напротив Шейлы, положив ногу на ногу, на мужской манер.

– Я так рада (тебя видеть, ты даже себе этого не представляешь! Надеюсь, со здоровьем у тебя теперь все в порядке?) «Бедняжка, как ты плохо выглядишь…»

– Я… – Шейла нервно задвигала руками и уже в следующий миг сделала вид, что ищет что-то в сумочке. – Я… (И зачем только я сюда пришла?)

Глаза: (Тому причиной Пит.)

Кивок: (Да. Да, должно быть, так оно и есть. Порой я думала… Ведь мы обе любили его – правда?)

– А он думал только о тебе… – сказала Хельга бесцветным голосом. «Как ты его измучила… Ты бы знала, как он из-за тебя страдал…» «Я знаю. Как все это больно…»

– (И все же уже тогда) он стал другим, – ответила Шейла. – (Он слишком изменился, как и весь наш мир… Я пыталась удержать его, а он ускользал из рук, словно его уносило само время…) Я потеряла его прежде, чем он умер.

– Нет. Он был с тобой – он всегда был только с тобой, – сказала, передернув плечами, Хельга. – Что касается этой истории, могу сказать одно: жизнь тем не менее продолжает идти своим чередом (пусть она и кажется нам теперь такой ущербной. Мы, как и прежде, дышим, едим, пьем, ходим на работу – иного выхода у нас попросту нет.)

– Ты – сильный человек, – сказала Шейла. – (Я на такое не способна.)

– Я стараюсь держаться, – кивнула Хельга.

– Ты можешь жить надеждой.

– Наверное, ты права.

Шейла улыбнулась, но не сказала вслух ни слова. – (И все же Я счастливее тебя. Со мной всегда мое вчера – ты понимаешь?)

– Они могут вернуться в любой момент, – вздохнула Хельга. – (Никто не знает, что с ними произошло на самом деле. У тебя есть силы ждать?)

– Нет, – уверенно ответила Шейла. – Вернуться могут только их тела, но не они сами. (Не Пит. Он стал совсем другим, какою мне не стать. Я не хочу быть ему в тягость.)

Хельга положила руку на плечо Шейле. Каким оно было худым! Она чувствовала все его косточки.

– Постой, – сказала она. – Терапия (рано или поздно сможет поставить все на свое место. Пройдет всего несколько лет, и ты вновь) станешь нормальной.

– Я так не считаю.

Холодные голубые глаза исполнились едва уловимого презрения. «Как же ты думаешь жить в будущем? Неужели ты считаешь, что можно оставаться такой же, живя в новом мире?»

– Тебе остается одно – ждать. Не станешь же ты кончать с собой…

– Я об этом и не говорю. (Остаются горы, ущелья, реки, луна и солнце, и высокие зимние звезды…) Я найду чем жить.

– (Я связывалась с Кирнсом.) Кирнс считает, что дело идет на поправку.

– Разумеется. – «Я научилась скрывать свои истинные чувства. Уж слишком много соглядатаев в этом новом мире». – Оставим эти разговоры, Хельга. Я пришла сюда только для того, чтобы попрощаться. До свидания.

– Куда (ты собираешься отправиться? Мне нужно знать это – вдруг он вернется.)

– Я напишу (в случае чего.)

– Можешь передать информацию через экстрасенсов. (Почты как таковой больше не существует.)

«Как – и почты уже нет? Когда я была совсем маленькой девочкой, к нам приходил старенький такой почтальон – господин Барнвельдт. Он еще смешно шаркал… И всегда у него в кармане находилась для меня конфетка…»

– Слушай, что-то я проголодалась, – сказала вдруг Хельга. – (Почему бы нам не пообедать где-нибудь) вместе?

– (Нет, спасибо. Что-то не хочется.) – Шейла поднялась из кресла. – Прощай, Хельга.

– Что значит «прощай», Шейла? Мы еще не раз увидимся, только ты уже будешь здорова. С тобой все будет в порядке, можешь не сомневаться.

– Да, – кивнула Шейла. – Со мной все будет в порядке. И все-таки прощай.

Она вышла из кабинета и поспешила покинуть здание Института. Людей к этому времени на улицах стало заметно побольше. Шейла пересекла улицу и скрылась за неприметной дверью.

Ей совсем не было грустно. Она не чувствовала ничего – ни печали, ни тоски, ни смущения – все они в один миг куда-то запропали. Время от времени в ее сознании возникали неясные зыбкие тени, но она уже нисколько их не боялась, более того, ей было их жалко. Бедные призраки! Жить им осталось совсем недолго…

Она увидела на другой стороне улицы Хельгу – та спешила к кафе. Сейчас она пообедает и вновь понесется на свою работу, чтобы заниматься там неведомо чем. Шейла улыбнулась и покачала головой. «Ох, Хельга, несчастная ж ты труженица…»

• Предыдущая
• 34/42
• Следующая