Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай(без илл.) - Купер Джеймс Фенимор - Страница 71
- Предыдущая
- 71/110
- Следующая
— А ты, Пепе? Неужели ты забыл свой долг, что тоже осмелишься обратиться со столь мятежными речами к своему адмиралу и вице-королю твоей государыни доньи Изабеллы?
— Вице-королю чего? — раздался из толпы голос, помешавший Пепе ответить. — Вице-королю полей морской травы с тунцами, китами и пеликанами вместо подданных? Хватит, сеньор
Колумб! Мы не позволим какому-то генуэзцу так обращаться с кастильцами! Надоели нам ваши крабьи пастбища и острова, которые оказываются облаками!
— Домой!.. В Испанию!.. Домой!.. В Палое! В Палое! — подхватили остальные.
Санчо и Пепе отделились от толпы и стали рядом с Колумбом, между тем как матросы продолжали кричать:
— Плыть дальше на запад — значит искушать бога! Мы хотим вернуться, пока не поздно! Домой! Домой!
— С кем вы говорите, наглецы? — вскричал Луис, невольно хватаясь за пояс, где обычно висел его меч. — Что за бесстыдство! Прочь, трусливые твари, а не то я…
— Спокойней, друг мой Педро! — остановил его адмирал, который даже не дрогнул перед этой бурей ярости и отчаяния. — Предоставьте это дело мне. Слушайте, что я скажу, несчастные бунтовщики! — обратился он к матросам. — Вот мой решительный и окончательный ответ на все подобные требования: назад мы не пойдем! Эта экспедиция снаряжена вашим королем и вашей королевой, чтобы открыть новый путь в Индию через Атлантический океан, и мы должны его открыть во что бы то ни стало! Поэтому мы будем плыть на запад, пока земля не преградит нам путь. Так я решил, и так будет, пока я жив! А вы запомните: всякое неповиновение воле государей, всякое ослушание или неуважение к их представителям не останется безнаказанным. И, если я услышу еще хоть слово недовольства, виновного постигнет суровая кара! Навлекая на себя гнев наших государей, вы рискуете жизнью гораздо больше, чем в любую бурю на океане, а я уж позабочусь, чтобы каждый получил по заслугам, — в этом даю вам слово!.. Подумайте сами, — продолжал Колумб, — что даст вам трусливое бегство и что ожидает вас, если мы смело пойдем вперед! В первом случае вам грозит гнев наших государей, расплата за бунт и неповиновение или, вернее всего, мучительная смерть от голода и жажды, потому что, если вы вздумаете восстать против своих капитанов и повернете вспять, вам не хватит припасов и вы все равно не увидите Испании. Возвращаться уже слишком поздно! Путь на восток займет вдвое больше времени, чем все наше плавание, а бочонки с водой на каравеллах уже пустеют. Нам нужна земля, и только земля, которая находится здесь, поблизости, и может нас спасти!.. А теперь подумайте о другой возможности, — снова заговорил Колумб после некоторой паузы. — Впереди вас ждет Катай со всем его великолепием, диковинами и сокровищами. Это чудесная страна, населенная кроткими, справедливыми и гостеприимными людьми. А по возвращении из Катая даже последнего матроса, оставшегося верным своему капитану и достигшего великой цели, ждут милости наших государей, почет и уважение.
— Сеньор! — выкрикнул кто-то из толпы. — Мы будет повиноваться вам еще три дня. Но, если за эти дни земля не покажется, вы повернете в Испанию?
— Никогда! — твердо ответил Колумб. — Я обязался доплыть до Индии, и я доплыву до Индии, хотя бы для этого понадобился еще целый месяц! Ступайте же на свои места или ложитесь спать, и чтоб я больше не слышал подобных речей!
В облике адмирала было столько достоинства, его гневный голос был так уверен и тверд, что никто не отважился ему ответить. Матросы молча разошлись, затаив недовольство. Если бы «Санта-Мария» была единственным судном экспедиции, возможно, дело дошло бы до бунта, но никто не знал, как к этому отнесутся команды «Пинты» и «Ниньи». Мартин Алонсо Пинсон пользовался у своего экипажа не меньшим уважением, чем Колумб на «Санта-Марии», поэтому даже самые дерзкие смутьяны не решались пока на открытое возмущение и выражали свою озлобленность только глухим ропотом. Но втайне они готовились к решительным действиям и ожидали только возможности сговориться с командами других каравелл.
— Кажется, дело серьезное! — заметил Луис, едва они с адмиралом очутились в своей маленькой каюте. — Клянусь святым Луисом, я бы поохладил пыл этих бродяг, если бы сеньор адмирал разрешил мне выкинуть за борт двух-трех самых отпетых мерзавцев…
— … которые давно уже говорят, что неплохо бы оказать такую же честь вам и мне! — добавил Колумб. — Санчо все время сообщает мне о настроениях команды, и об этом заговоре я знаю вот уже несколько дней. Постараемся действовать мирными средствами, насколько будет возможно, сеньор Гутьерес или де Муньос, так и не знаю, какое имя вам больше нравится! Но, если уж придется прибегнуть к силе, вы убедитесь, что Христофор Колумб управляется с мечом не хуже, чем с мореходными инструментами!
— Скажите, сеньор адмирал, до земли действительно еще далеко? Я это спрашиваю из чистого любопытства, а не потому что боюсь. Даже если каравелла окажется на краю земли и начнет падать в бездну, я и то не закричу от страха, поверьте!
— Верю, мой юный друг! — ответил Колумб, крепко пожимая руку Луису. — Иначе вы не были бы здесь! По моим расчетам, мы ушли от Ферро на тысячу с лишним лиг. Примерно на таком расстоянии и должен находиться Катай от Европы; во всяком случае, многочисленные острова близ азиатского побережья уже должны были нам встретиться. В счислении" для команды обозначено чуть больше восьмисот лиг, но последнее время нам помогали попутные течения, и я полагаю, что сейчас мы находимся уже в тысяче ста лигах от Канарских островов, если не дальше. Да и до Азорских островов вряд ли будет ближе: расположены они западнее, зато на более высокой широте.
— Значит, вы в самом деле полагаете, сеньор, что мы можем увидеть землю в ближайшие дни?
— Я в этом уверен, Луис, так уверен, что спокойно согласился бы на условия этих дерзких смутьянов, если бы не унизительность такой уступки. Птолемей разделил землю на двадцать четыре части, по пятнадцать градусов каждая, и я полагаю, что на долю Атлантического океана приходится не более пяти-шести таких частей. Значит, от Европы до берегов Азии самое большое тысяча триста лиг, а из них по крайней мере тысячу сто мы уже прошли.
— Значит, даже завтрашний день может оказаться великим днем, сеньор адмирал? В таком случае — спать! Надеюсь увидеть во сне самую прекрасную в мире страну Катай, а на берегу — самую прекрасную девушку Испании… да что там Испании — всей Европы!
Колумб и Луис уснули. Утром по косым взглядам матросов они поняли, что мятеж только затаился и недовольство бурлит, как лава в непотухшем вулкане, когда малейшая причина может вызвать роковое извержение. К счастью, появилось столько новых и неопровержимых признаков близости земли, что они отвлекли внимание даже самых озлобленных и недовольных.
Ветер был свежий и по-прежнему благоприятный, зато океан впервые после отплытия от острова Ферро наконец разгулялся, и каравеллы запрыгали на волнах, веселя матросов, которых давно уже угнетало неестественное, слишком продолжительное спокойствие этих вод. Едва Колумб вышел на палубу, радостный крик заставил всех поднять глаза к верхушке мачты, где Пепе занимался каким-то делом. Он взволновано жестикулировал, показывая рукой на воду. Бросившись к борту каравеллы, матросы увидели то, что привлекло его внимание, и тоже весело закричали: когда судно поднималось на волну, поблизости можно было разглядеть ярко-зеленую охапку камыша, видимо только недавно унесенного от берегов.
— Вот это поистине добрая примета! — сказал Колумб. — Камыш — не водоросли, он не может расти под водой, ему нужны земля и солнечный свет.
Этого маленького события было достаточно, чтобы поту шить или хотя бы заглушить недовольство команды. Надежда снова завладела моряками, и все, кто мог, полезли на реи, чтобы оттуда наблюдать за горизонтом.
Быстрый ход каравелл тоже доставлял матросам немалую радость: «Пинта» и «Нинья», словно играя, то отставали, то обгоняли адмиральское судно, рыская по сторонам. Через несколько часов начали встречаться совсем свежие водоросли, а затем Санчо доверительно сообщил адмиралу, что заметил рыбу, которая водится вблизи прибрежных скал. Еще час спустя к «Санта-Марии» под всеми парусами устремилась «Нинья». Капитан ее стоял на носу, явно желая поскорее поделиться какой-то новостью.
- Предыдущая
- 71/110
- Следующая
