Бремя страстей - Джексон Лайза - Страница 30

• Предыдущая
• 30/104
• Следующая

Засунув руки в рваные задние карманы Джинсов, Бриг сказал:

— Она хочет, чтобы я сопровождал ее на пикник к Колдуэллам.

— С ума сойти! Тебе везет! — Лопата в ру­ках Чейза на секунду застыла в воздухе.— Ты поедешь?

— Не знаю.

— Неужели ты упустишь такую возможность? — Чейз отшвырнул лопату.— Не может этого быть, Бриг. Ты должен поехать.

— Почему?

— Потому что там можно встретить лю­дей, которые помогут тебе выбраться из этой чертовой дыры.

— Разве принято так отзываться о родном городе?

— Сейчас не до шуток. Ты поедешь на эту вечеринку, Бриг. Черт побери, я из кожи выле­зу, но добьюсь приглашения и для себя. Я бы туда поехал даже с Вельмой Гендерсон, хотя ей скоро стукнет восемьдесят пять.

— Девяносто, по-моему.

— Не имеет значения. Я готов человека убить, лишь бы попасть туда. А тебе пред­ставилась возможность пойти на вечеринку с самой Энджи Бьюкенен! Черт возьми, Бриг, что у тебя вместо мозгов?

— Извини, братец, но здесь мы с тобой совершенно не похожи. Видишь ли, это для тебя важно залезть повыше и огрести кучу денег…

— А тебя ничто такое не волнует? — с не­доверчивой усмешкой спросил Чейз.

Бриг сунул руку в карман рубашки и выта­щил пачку «Кэмела». Достав сигарету, он при­щурился, глядя вдаль.

— Я думаю, что здесь, в Просперити, как и в любом другом месте, хотя тут народу, может быть, поменьше, чем в Нью-Йорке, есть хорошие люди и есть плохие. Но в любом случае богатые всегда наверху, а бедные изо всех сил стараются выжить.— Он чиркнул спичкой, прикурил и выпустил облачко дыма.

— Ну, хорошо, подойдем к делу с другой стороны.— Чейз взялся за грабли и снова при­нялся разравнивать гравий.— Работая на хозя­ина, всегда чувствуешь себя униженным. — Он слегка нахмурился и выплюнул зубочистку. — Кроме того, разве тебе приятно, что тебя зна­ют как сына гадалки-полукровки?

— Это меня не волнует.

— А должно волновать, Бриг, потому что ей становится хуже. Как раз сегодня, до того как она ушла в город, у нее было одно из этих ее откровений. Помутнение рассудка продол­жалось недолго, но ее посетили видения или черт знает как это надо называть. Клянется, что видела все совершенно ясно, как наяву. Говорит, что нам с тобой грозит какая-то опасность.

— Она всегда так говорит.

— Я знаю. — Лицо Чейза стало суровым, и когда он посмотрел на Брига, глаза его были совершенно серьезными.— Но сегодня ей было хуже, чем всегда. Она чуть ли не впала в ис­терику. Как будто приняла какой-то сильный наркотик или что-то в этом роде. Я тебе гово­рю, Бриг, иногда она совершенно слетает с катушек. Она отправилась в город, чтобы что-то достать — понятия не имею, что, но она поле­тела из дома, словно летучая мышь из под­вала, и с тех пор я ее не видел.

— Оставь мать в покое. Не приставай к ней.

— Я думаю, ей просто следует полечиться.

— Что-что?— переспросил Бриг, глубоко затягиваясь «Кэмелом». Старая металлическая вывеска с выцветшей надписью скрипела при каждом порыве ветра: «Гадание по ладони. Карты Таро. Духовные консультации Сестры Санни».

— У нее всегда не все шарики были на месте; мы оба знаем это, чего скрывать. А с тех пор, как она потеряла Бадди…

— Это было так давно…

— Да, но я помню все, словно это произо­шло вчера. Помню, как он свалился в речку и как кричал, и как я не мог ничего поде­лать…— Лицо Чейза побледнело, и взгляд ус­тремился куда-то в пространство, как случалось всегда, когда он думал о брате, которого Бриг никогда не видел, — Бадди был всего двумя годами моложе Чейза.

— Ты по-прежнему чувствуешь себя вино­ватым?

— Ничего не могу с этим поделать,— ска­зал Чейз с отчаянием, поднимая лопату и втыкая ее в кучу гравия. Много лет Чейз пытался подавить в себе это воспоминание, но оно неотвязно преследовало его — прихо­дило в сны, иногда застигало его врасплох посреди дня.

— Тебе же было всего пять лет. Нельзя прыгнуть выше головы. Чем ты мог ему по­мочь?..

— Давай не будем говорить об этом,— отрезал Чейз, и Бриг, стряхнув пепел с сигаре­ты на свежеуложенный гравий, казалось, со­гласился с ним.

— Жуть, как хочу пива. Присоединишься?

— Попозже.

Чейз покатил тачку по дорожке, а Бриг направился к трейлеру, служившему им до­мом.

Не вини себя. Сколько раз слышал Чейз эту фразу? От матери, даже от отца, когда тот еще жил с ними. Школьный учитель тоже однажды произнес эти пустые слова, но Чейз знал прав­ду. Хотя это произошло почти двадцать лет назад, он помнил тот холодный весенний день так явственно, точно все случилось вчера…

Мать находилась в больнице, приходя в се­бя после рождения Брига. Мальчик появился на свет в результате кесарева сечения, и тяже­лые роды стали последними в жизни Санни. Она едва не умерла, хотя Чейз тогда не до­гадывался ни о чем. Он и Бадди остались с отцом, и днем, когда Фрэнк Маккензи рабо­тал на лесопилке Бьюкенена, женщины из церковного прихода присматривали за ним и его маленьким братишкой. Добровольные няньки расточали сладчайшие улыбки, когда малень­кий Чейз обращался к ним с каким-нибудь пустяковым вопросом, но злословили по теле­фону, говорили гадости об его отце и матери, думая, что он их не слышит или ничего не понимает.

Чейзу было всего пять лет, но память об этом дне навеки запечатлелась у него в мозгу.

Когда Санни вернулась из больницы, она все еще была очень слаба и, как узнал Чейз спустя годы, выписалась гораздо раньше поло­женного времени — ведь оплачивать лечение было им не по средствам. Но Санни сразу же отказалась от помощи церковных дам.

— Большое спасибо, мы сами прекрасно управимся, — сказала она Эрлин Спирс, высо­кий сухопарой женщине с суровым лицом, же­не протестантского священника. Та была мо­ложе Санни, но вечная гримаса скорби делала ее уже тогда похожей на старуху.

— Мальчики будут вам не по силам. — Эр­лин улыбалась, хотя ее улыбка казалась не­естественной и мрачной, точно она превозмо­гала боль.

— Это мои мальчики. Как-нибудь спра­вимся, — настаивала Санни, но, конечно, не могла предвидеть, что у нее откроется крово­течение, когда она начнет укачивать малютку Брига. Потом она заснула, а Чейз выскользнул на улицу, забыв закрыть дверь.

Стояла ранняя весна, солнце прогрело ок­рестные холмы, и паводок наполнил до краев овраги и ручьи. На пути к реке Бродячей соба­ки, которая летом была не больше ручейка, Чейз встретил Энди Уилкса, соседского пар­нишку на год старше, и они решили выстроить запруду, чтобы ловить раков.

— Зачем ты его привел? — вдруг спросил Энди. Он стоял по колено в воде, укладывая камни. Руки у него были красные от холода, из носа текло.

Чейз обернулся и увидел братишку.

— Иди домой,— прикрикнул он на Бадди, рассердившись, что тот увязался за ним словно собачонка. С тех пор как мама вернулась из больницы с грудным младенцем, именно на Чейза была возложена обязанность присмат­ривать за Бадди.

— Не пойду! — Брат упорно тянулся за Чейзом, даже когда тот вступил в ручей прямо в ботинках. Когда он вернется домой, мама убьет его за то, что он промочил ноги, но ему было все равно. Энди был его лучшим другом, и ударить перед ним лицом в грязь он не мог.

— Проваливай отсюда! — вновь крикнул Чейз.— Мы не хотим с тобой играть. У тебя молоко на губах не обсохло! — Бадди смор­щил носик, собираясь вот-вот заплакать. Да, если он вернется домой и наябедничает, мне здорово влетит, подумал Чейз и смилостивил­ся: — Ладно уж, можешь остаться. Только не подходи к воде.— Он повернулся к Энди.— Не обращай на него внимания, он еще ма­ленький.

Энди засмеялся, вытер нос рукавом куртки и снова принялся за работу. Чейз переправился через речку в том месте, где течение было не слишком бурным, и принялся возводить плотину с другого берега, позабыв о Бадди и глядя, как вода все быстрее струится по сужающемуся руслу. Окрыленные первыми ус­пехами, он и Энди громоздили камни все выше и выше.

Энди принялся рассказывать какие-то гряз­ные анекдоты, смысл которых был непонятен Чейзу, но он все равно смеялся, стараясь по­нравиться старшему другу. И вдруг боковым зрением Чейз заметил, что Бадди ступил в быстрое течение у самой плотины.

• Предыдущая
• 30/104
• Следующая