Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/62
• Следующая

Именно отсюда в пятницу вечером исчезла Соня. До ее дома можно добраться пешком за десять минут. Вадим подвез Лайму к остановке и, не поворачивая головы, сказал:

– Дверцей сильно не хлопайте.

– Как я могу? – пробормотала Лайма.

Выбралась на улицу и смешалась с толпой. После встречи на конспиративной квартире все вокруг казалось ей странным и нереальным. Как будто она не обычная женщина, но должна это скрывать и маскироваться под обычную. Возможно, именно так чувствует себя инопланетянин, затерявшийся среди жителей другой планеты. Лайма ощущала некую отдельность ото всех. Отчуждение. Тайна жгла ее изнутри, словно она проглотила раскаленный уголек. Даже Любе Жуковой нельзя рассказать обо всем! А Болотов? Что делать с ним?

Как ни странно, дверь Сониной квартиры ей открыл именно Болотов. На руках у него сидел зареванный Петя с пустышкой во рту.

– Неужели это ты? – с иронией спросил жених, отступая в сторону. – А где же твой брат? Отправила обратно на Кольский полуостров?

– Привет, Алексей, – Лайма призвала на помощь всю свою выдержку. Поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.

Петя немедленно схватил ее за волосы.

– Уй! – воскликнула она, тряся головой. – Вы тут одни?

– Люба отправилась за детским питанием. Вечером мы повезем ребенка к ее матери, надо все собрать. Подгузники кончились. И кое-какие лекарства. Люба сама мне позвонила, потому что тебя найти не смогла.

– Из милиции никто не приходил?

– Нет, но мы поговорили с ними по телефону. – Болотов старался вести себя как ни в чем не бывало, но у него это плохо получалось. Он обиделся.

– Послушай, Алексей, – начала Лайма, бросив сумочку в кресло. – Я хочу тебе все объяснить. Про сегодняшний день. Про Агашкина и этого моего брата.

– Ну-ну, – сказал он, оседлав табуретку. Петю удалось усадить в кроватку и занять пластмассовой пирамидкой. – Я весь внимание.

Его целеустремленный подбородок задрался кверху в непроизвольном порыве с честью выдержать испытание. Вероятно, Болотов был уверен, что Лайма начнет вешать ему лапшу на уши.

– Этот тип, Вадим, действительно мой брат, только сводный. Конечно, ни в каком детдоме он не рос, просто хотел тебя позлить.

– Зачем?

– Потому что кретин, – с чувством ответила она. – Мой отец женился во второй раз и родил его. Я его раньше никогда не видела.

– Но ведь твой отец латыш. А эта морда отлично говорит по-русски.

– И в первый, и во второй раз мой отец женился на русской женщине, – смиренно пояснила Лайма. – Кроме того, я ведь тоже отлично говорю по-русски.

– А что ему от тебя надо? – продолжал докапываться Болотов.

– Вадим попал в трудную ситуацию и, конечно, стал разыскивать родственников.

– Ты дала ему денег?! – возмущенно воскликнул Алексей. – Да ведь он хлыщ! Это сразу заметно. Как только он вошел, я мгновенно понял: ему нельзя доверять. Он промотает твои кровные сегодня же вечером. Пойдет в казино или в ночной клуб развлекать девочек.

– Я предупредила его, что помогаю ему в первый и последний раз.

Болотов выразительно фыркнул. Он никогда не верил людям, которые обещали сделать что-то в последний раз. После первого последнего раза обязательно будет второй, потом третий, потом новая жизнь с понедельника... Все это он уже проходил.

– А про Роберта Агашкина ты знаешь, – продолжала Лайма. – Он просто недотепа. Немного назойливый, не без этого. Да, он притащил кольцо и сделал мне предложение, но я не давала ему ни малейшего повода, клянусь!

Лайме страстно хотелось узнать, что произошло в рабочем кабинете после ее ухода. Не подрались ли Болотов с Агашкиным? Впрочем, никаких следов насилия на лице Алексея не было заметно. Оставался, конечно, вариант, что он уложил несчастного Роберта с первого удара. Однако она решила обойти этот острый момент и позже выведать подробности у Шепоткова. Он оставался там, и, возможно, ему удалось уладить конфликт.

– Ну, хорошо, – смилостивился Болотов. – Забудем об этом. Я тебе сейчас расскажу, как провел день.

Он подробно описал свои скитания по магазинам в поисках желтых шарфов. Продавщицы готовы были ему помочь, но, к сожалению... «Еще бы! – подумала Лайма. – Как не помочь такому бравому парню?» Она залюбовалась его лицом, которое дышало благородством. В самом деле: Алексей приехал помогать Любе после работы, несмотря на то что невеста его сильно обидела. У него потрясающее чувство ответственности. И он будет отличным отцом. С ним спокойно можно оставить малыша, не опасаясь, что он что-нибудь забудет или перепутает.

– Мы с Любой обзвонили всех людей, номера которых нашлись у Сони в записной книжке, – сообщил Болотов. – Ты голодная?

– Нет, – ответила Лайма. Но не успела договорить, как желудок протестующе буркнул. – То есть да.

– Мы сварили пельмени из пачки. Пойдем на кухню, пока этот свиненыш не развопился.

Он явно проникся к крикливому Пете симпатией. Лайма чуть не прослезилась от умиления. Неужели она еще недавно раздумывала – выходить за Болотова замуж или нет? Она с благодарностью глядела на него и одновременно поглощала пельмени, сдерживая неконтролируемую жадность.

– Вижу, ты не успела перекусить. Жуй как следует.

Ее жених оттаивал на глазах. Хорошо, что он не злопамятный. Например, тот же Возницын, по рассказам Сони, мог дуться на нее двое суток. Замолкал и не разговаривал – хоть ты его стреляй. Такое поведение Лайме было бы тяжело вынести. Она все больше и больше убеждалась в том, что Болотов – подходящая для нее пара. Пусть ее сердце при встрече с ним и не замирает сладко.

– Так вы узнали что-нибудь путное? – спросила Лайма с набитым ртом. – У тех, кому звонили?

– Двое мужиков послали нас подальше, – со смешком ответил Болотов. – Но мне в конце концов удалось их урезонить. Короче: Соню никто из опрошенных не видел ни в пятницу, ни потом. И желтого шарфа никто не помнит. Скорее всего шарф новый, как я и предположил.

– Кто-то из этих людей может врать.

– Может, но остальные наверняка говорят правду.

– Не представляю, что делать дальше, – призналась Лайма.

– Я тут прикинул, – Болотов помассировал лоб. – Что, если еще раз позвонить Сониным родным и спросить о ее одноклассниках? Если кто-нибудь из них, кроме Сони, уехал в столицу, об этом наверняка известно всей деревне.

– Ну, это не деревня, раз там есть телефоны. Скорее небольшой городок. Кроме того, я не хочу звонить, – призналась Лайма. – В прошлый раз трубку взяла какая-то из Сониных двоюродных теток и принялась голосить так, что я чуть не умерла от жалости.

– Ладно, я сам позвоню, – вздохнул Болотов.

Лайме стало не по себе. Алексей проявляет себя с самой лучшей стороны, помогает им с Любой изо всех сил. Ей же придется обманывать его до тех пор, пока она не выполнит свою секретную миссию. Еще неясно, как развернутся события. Будут они с Медведем и Корнеевым охранять индуса по очереди или всем скопом? Сможет ли она приезжать вечерами домой или всю неделю проведет в гостинице?

– Самое ужасное, – она начала подводить базу под свое исчезновение, – что в ближайшие несколько дней мне придется много ездить. Нужно подобрать новое помещение. Я говорила тебе, что нас выселяют? Мы с Николаем Ефимовичем как раз обсуждали будущее центра, когда ты приехал.

– Я так и понял, – коротко ответил Болотов, и Лайма тут же насторожилась.

Что-то он слишком лаконичен. Нет, у них определенно что-то произошло с Агашкиным после ее ухода.

В этот момент вернулась Люба – грустная-прегрустная. Подруги обнялись и некоторое время стояли, громко сопя. Когда же расцепились, у обеих были мокрые глаза.

– Соня погибла, – шепотом сказала Люба. – Я чувствую. Петька – сирота.

– У него есть Возницын, – возразила Лайма дрогнувшим голосом. – Не верю, что Кисличенко нас обманула. Возницын все-таки отец. Мне кажется, Петька даже похож на него. Видишь, какие у него волосики? И чуб так и норовит упасть на один глаз.

– Сейчас повезем его к моей маме, а то мне завтра на работу – с кем его оставить?

• Предыдущая
• 19/62
• Следующая