Сокровище Чингисхана - Касслер Клайв - Страница 78

• Предыдущая
• 78/120
• Следующая

По знаку ламы двое монахов завернули тело лжепослушника в одеяло и двинулись в храм.

— Я сожалею, что подверг вашу жизнь опасности, — сказал лама.

— А мы сожалеем, что своим визитом навлекли неприятно­сти на ваш монастырь, — отозвался Питт.

— Пусть остаток ночи пройдет для вас спокойно. — Лама повернулся и торопливо зашагал в храм, где монахи уже совер­шали краткую молитву по умершему.

— Мы провели блестящие и быстрые следственные дей­ствия, — похвалил себя Джордино и закрыл дверь за вошедшим Питтом. Затем он быстро оттащил поврежденную кровать в дальний конец помещения и, вернувшись, спросил: — Крап­леный монах в колоде. Неплохо придумано. И как ты об этом догадался?

— Интуиция и наблюдательность. Физиономия у него была не совсем аскетичная. Румяная и цветущая. Да и, судя по мус­кулатуре, от недоедания он не очень страдал. Кроме того, во время ужина он глаз с нас не сводил. К тому же я представить себе не могу, чтобы такой предусмотрительный человек, как Боржин, не послал своего агента обшарить округу. Хотя бы удо­стовериться в нашей гибели. Фальшивый монах как нельзя луч­ше подходит для такой цели.

— Будем надеяться, он заявился сюда один. В общем, я кое- чем тебе обязан. Так что теперь моя очередь.

— Твоя очередь чего? — недоуменно спросил Питт.

— Дежурить с лопатой наперевес до утра, — ответил Джор­дино, беря в руки старенький инструмент с зазубренным лез­вием. Он повертел его в руках и сунул под койку.

На следующее утро приехал грузовик, привез продукты — десятка три ящиков с овощами, сухофруктами и другой прови­зией. Питт и Джордино помогли обитателям монастыря занес­ти их на склад, после чего монахи отправились в храм на меди­тацию. Лама, задержавшись, перебросился парой фраз с води­телем фузовика, затем подошел к уже собравшимся в путь Питту и Джордино.

— Водитель только рад вашей компании. Примерно через пять часов вы будете в Улан-Баторе.

— Примите нашу искреннюю благодарность за гостепри­имство, — произнес Питт. Он перевел взгляд на храм, где на лавке лежало завернутое в одеяло тело несостоявшегося убий­цы, и спросил ламу: — Никто еще не интересовался вашим по­чившим гостем?

— Нет, — ответил тот и мотнул головой. — Через четыре дня мы кремируем тело, пепел оставим на территории селения. Он не нес в своем сердце дух Шакьямуни. — Лама произнес историческое имя Будды. Помолчав, старый лама, посмотрел на Питта и Джордино и продолжил: — Мое сердце говорит мне, что вы люди чести и долга. Пусть вам сопутствуют мудрость и сила, и тогда вы обретете что ищете.

Лама глубоко поклонился, Питт и Джордино ответили ему столь же уважительным поклоном, направились к грузовику и забрались в кабину. Водитель, молодой монгол с дыркой вмес­то трех передних зубов, широко улыбнулся им, завел двигатель и начал медленно выезжать из деревушки. Поднявшаяся пыль оседала на одежды и сандалии старого ламы. Пока грузовик не скрылся на горизонте, он продолжал недвижимо стоять с опу­щенной головой, погруженный в раздумья.

Грузовик монотонно покачивался, преодолевая пустыню; Питт и Джордино молча сидели, каждый по-своему обдумы­вая прощальные слова, сказанные им ламой. Им обоим пока­залось, будто старик, зная о цели их поисков, дал им свое бла­гословение.

— Придется нам возвращаться, — наконец пробормотал Питт.

— Ты имеешь в виду в Сяньду?

— Да, в Сяньду.

 Морской окунь оглядел голубовато-стальным глазом длинную фигуру, плывущую к нему. Он бы принял ее за акулу, если бы она двигалась не так медленно. На дельфина она тоже не была похожа — кожа хоть и голубоватая, но слишком уж яркая, почти слепящая. К тому же перемещалась она под водой как-то странно, да и вид у нее был не совсем рыбий — заканчивалась фигура не хвостом, а двумя длинными желтоватыми отростками. Так и не решив, кто это — друг или враг, окунь счел за лучшее пропустить непонят­ное существо. Он отплыл в сторону, затем направился в поис­ках пищи к другой стороне рифа.

Проносившаяся в голубом мраке Саммер Питт даже не за­метила большую рыбу. Все ее внимание было сосредоточено на желтом нейлоновом шнуре, натянутом вблизи дна в качестве ориентира, вдоль которого она сейчас и плыла. Ее гибкое тело грациозно двигалось в воде в ровном темпе, проходя в футе- двух над шишковатыми краями кораллового рифа. Обеими ру­ками Саммер сжимала цифровую видеокамеру, снимая цвет­ное изображение рифа по обе стороны от желтого шнура.

Видеосъемку Саммер вела по заданию НУМА, одним из рабочих проектов которого была оценка состояния коралловых рифов в районе Гавайских островов. Отложение осадков, исто­щение рыбных запасов и эпидемии среди морских водорослей вследствие загрязнения и глобального потепления вызывали медленную, но неуклонную деградацию коралловых рифов по всему миру. Хотя гавайские рифы пострадали меньше осталь­ных, не было никакой гарантии, что и они не подвергнутся серь­езному разложению и массовой гибели — явлениям, давно от­меченным среди рифовых отложений вокруг Австралии, Оки­навы и Микронезии. Мониторинг здоровья рифов давал воз­можность определить, какое влияние оказывает на них деятель­ность человека, и заранее минимизировать негативный эффект.

Методология отличалась замечательной простотой. Видео­кадры изучаемого рифа сравнивались с типовыми изображе­ниями, полученными несколько месяцев или даже лет назад в тех же местах. Подсчет количества рыбы и придонных, обита­ющих в ложе океана организмов давал вполне ясное представ­ление о состоянии здоровья рифа. В проект НУМА входило исследование нескольких десятков рифов, окружавших остро­ва. На основании подобных работ делалась оценка состояния вод всего региона.

Лениво отталкиваясь ластами, Саммер плыла вдоль шнура, пока не достигла конечной точки — песчаной ямки, отмечен­ной воткнутым в дно штырем из нержавеющей стали с пласт­массовой пластинкой наверху. На пластинке имелась надпись, сделанная жировым несмываемым фломастером. Саммер протянула руку, повернула табличку надписью к объективу, сняла ее, местность и только потом выключила камеру. Отворачива­ясь от пластины, она заметила краем глаза в расположенной неподалеку кучке песка какой-то предмет. Заинтересовавшись, несколькими короткими взмахами ласт она подплыла побли­же, скользнув над горкой из небольших камней. Маленький осьминог полз по камням. По мере того как он то набирал в жабры воду, то выпускал ее, тельце его то поднималось, то опус­калось. Саммер полюбовалась умненьким беспозвоночным, но он вдруг раздул мантию и изменил свой цвет, сделавшись по­чти прозрачным, и, перебирая щупальцами, кренясь по сторо­нам, побежал к рифу. Саммер перевела взгляд на песчаную куч­ку и увидела выступающую из нее часть небольшого круглого предмета. С него на Саммер смотрело миниатюрное и, как ей показалось, улыбающееся лицо, словно радующееся тому, что его наконец нашли. Саммер стряхнула с него тонкий слой пес­ка, осторожно вытянула предмет, поднесла к маске.

Это оказалась маленькая фигурка девушки в развевающем­ся красном платье, волосы девушки были искусно уложены в высокую прическу. Пухленькие розовые шеки придавали ей сходство с херувимом, узкий разрез глаз выдавал азиатку. Ху­дожественное исполнение фигурки не отличалось особым изяществом, но поза девушки и одежда свидетельствовали о ста­ринной работе. Уже по привычке, в тайной надежде увидеть штамп «Сделано в Гонконге», Саммер повертела в руках стату­этку, даже стряхнула с нее песчинки, но никаких надписей не обнаружила. Сунув незанятую руку в песок, Саммер пошарила в нем, но никаких других предметов вблизи от того места, где она сделала свою находку, не нащупала.

Внимание ее привлекли серебристые пузырьки воздуха еще одного аквалангиста — мужчины, который, упершись колена­ми в риф, брал с него образцы отложений. Саммер подплыла к нему, помахала рукой перед его маской, затем показала фар­форовую фигурку.

• Предыдущая
• 78/120
• Следующая