Имею топор — готов путешествовать - Шепельский Евгений Александрович - Страница 48

—Это ты, Фатик Джарси? — повторил он согласно цеховому уставу, хотя прекрасно знал меня в лицо. — У меня для тебя письма.

Великая Торба!

—Как ты нас отыскал?

Он смотрел на меня, как на пустое место.

—Это ты, Фатик Джарси?

—Я, черт возьми!

—У меня для тебя письма. Берешь?

А у меня был выбор?

Он порылся в сумке и выудил два письма, свернутых в трубки. Протянул мне одно.

—А второе? Ты же сказал — письма!

—Джабар велел, чтобы ты сперва прочел это.

Мое сердце немного успокоилось. Новоиспеченный глава Воровской Гильдии, конечно, имеет в окрестностях Харашты глаза и уши. Но где гарантия, что эти глаза и уши работают только на Джабара?

Я уставился на бумажку в руках Кривошлепа:

—Это? Почему?

—Он сказал, после второго письма у тебя не останется времени даже на то, чтобы натянуть штаны. С тебя три реала за доставку.

Я пожал плечами. Загадками изволит говорить Джабар. Развернул первое письмо. Написанное размашистым почерком моего друга, оно гласило:

«Фатик, вот копия цидулки, отправленной твоему старику через карликов еще позавчера. Короткая и малопокаянная, ты уж извиняй. Времени у меня нет, да и местечко стремное, в смысле, тот шалман, где я сейчас заныкался. Там полно крыс, но это пустяки, главное — я пока жив. Писал своими словами, поскольку, видишь ли, ты умудрился набросать записку дедушке моими "гадскими чернилами", которые имеют обыкновение выцветать через час до полной невидимости.

ПИСЬМО

«Здравствуй, дорогой мой дедушка Трамп Джарси!

Пишу эти строки, стоя коленками на горохе. Я каюсь безмерно. Пять лет я был сволочью поганой, но вчера прозрел, прямо глаза открылись! Поверь, я исправился, гадом буду! Прости меня, подонка! Новое дельце нарисовалось — пальчики оближешь. Сводить пару лосей кой-куда, это для меня как два пальца! Будь спок, монеток на карман отсыплют! Умоляю, восстанови меня в клановом союзе, ежели еще не поздно. Теперь я хороший.

P.S. Топор я пропил, но ты не переживай, мой лучший друг Джабар — главный вор Харашты и украдет для тебя тысячу топоров на выбор!»

Я покрылся холодным потом. Когда в глазах прояснилось, я обнаружил, что стою, тяжело опираясь на стол, а мое тело бьет мелкая дрожь. Пожалуй, тон письма и дурацкие покаяния в стиле бывалого мастера воровской гильдии я пережил бы спокойно, если бы не приписка. Дедушка! Несчастный дедушка! Весть о фамильном топоре, который я якобы пропил (Гритт, а ведь я в самом делепропил свой топор!), сведет его в могилу!

Письмо, скорее всего, уже на полпути к горам Джарси, коротышки не медлят с доставкой корреспонденции. Фургончики у них прочные и лошадки выносливые. О-ох-х...

Я молча разорвал бумагу пополам, потом еще три раза пополам, скомкал обрывки, скатал из них в ладони шарик и бросил на стол.

«Гадские чернила» для составления липовых купчих, мог же догадаться, идиот!

За столом царило молчание. Взгляды, естественно, протыкали мне спину. Что там со вторым письмом, к чему Джабар упомянул мои штаны?

«Дорогой Фатик, ежели ты думаешь, что тебе пишет новый глава Ночной Гильдии, здорово же ты ошибаешься. Нет, сначала-то все прошло гладко, а вот потом меня сковырнули и так намылили шею, что до сих пор сидеть не могу... Слушай сюда и слушай внимательно: Синдикат обанкротился и с потрохами запродан Империи Фаленора. Теперь вся Харашта по шею в дерьме, а твой белобрысый приятель всем заправляет. Синдики у него на подхвате, а кто рыпался — те давно кормят рыбок. В городе комендантский час. Сам я в розыске, как твой подельник. Нашей обожаемой Гильдией управляет коллегия прихвостней, другие гильдии — Маги, Убийцы, даже Охотники — все у Фрея в кулаке и напуганы так, что не успевают менять подштанники, а ведь они не пальцем деланы и юбок не носят.

Белобрысый злыдничает, сволочь! Он маг или что-то вроде того, ходят слухи, что он имперский смертоносец. Один хрен, кто он, но дел натворил — лопатой не разгребешь. Долго рассказывать, но он кровожадный подонок и запросто умеет убеждать.

Чтобы продолжить нашу творческую деятельность на благо простых горожан и не лишиться голов, всем гильдиям велено способствовать в поимке твоих эльфов и тебя лично. Нужен перевод? По вашим следам посланы своры отборных головорезов, воров и опытных убийц, даже орги Митризена вписались, и еще люди Синдиката вас ищут. Всем вы нужны, никто вас не любит. Скажи спасибо, что я успел снарядить кровожадных господ по ложному следу: шкипер Мокли, лично слышал, как ты, сходя в Текно, бормотал в горячечном бреду: "К Ближнему перевалу! К Ближнему перевалу, раздери мою задницу акула!". Обман раскроется быстро, но время у вас есть. Не спрашивай, как я вас отыскал (Мельнику наше с кисточкой!), но раз отыскал я — рано или поздно отыщут другие.

Засим прощаюсь. Подпись: глава Ночной Гильдии Харашты в изгнании, Джабар по прозвищу "Благородный", бесславно знаменитый олух и король всех болванов. Честь имею.

P.S.

Эльфов под мышку и — драпайте, тупицы!»

Письмо само свернулось в трубку в моих руках.

В кризисной ситуации нужно как можно глубже дышать. Так говорил мой мозгоправ, третий, которого я так и не выкинул из окна. Я всего лишь подбил ему глаз, когда он предложил мне не бояться мечтать и не сдерживать свои фантазии. Они, дескать, сделают меня свободнее. Жаль, я не решился прирезать болвана. Это была фантазия номер раз.

Я продышался и бросил письмо Джабара эльфийке. По выражению моего лица она поняла, что случилось нечто серьезное. Квакни-как-там-его склонился над ее плечом.

— С тебя три реала, — терпеливо сказал Кривошлеп. Я сделал ему знак подождать.

Раз Джабар не может оплатить доставку писем, дела у него обстоят хуже некуда. Черт, вляпался сам да еще вляпал приятеля! Ладно, Джабар — ушлый малый, он выберется, не впервой. А вот я...

Виджи не успела закончить чтение: грохоча сапогами, в зал ворвался Мельник, позади которого маячил парнишка-скотник. Физиономия трактирщика была лиловой, вполне гармонируя с цветом нашей скатерки.

—Фатик, — хрипло проговорил он, хватаясь за сердце, — расселся тут, чаи гоняешь! А там... Все ваши лошади сдохли... Кто-то отравил их, яханный фонарь!

Дремотный рассвет. Пышные облака на восточной части небосвода напоминали взбитую розовую перину. Да, вот так красиво. Для полноты картины на этой перине следовало возлежать нагой сероглазой эльфийке с золотыми волосами. Но я не позволил себе вольности вообразить ее именно так, а целомудренно заслонил простыней до ключиц, впрочем, приоткрыв ножки до самых коленок.

Сбоку раздался перестук копыт, мой напарник поравнялся с передком фургона, восседая на пузатом ишаке.

—Ну что ты так медленно? У него что, колеса квадратные?

—Овальные. Отстань, я разрабатываю план нашего пути. — Я прищелкнул вожжами, и два каурых мерина слегка ускорили шаг. Куда им быстрее, они и так тянут перегруженный фургон с натугой. Впрочем, за пять часов мы покрыли миль двадцать без всяких помех; гном ехал позади и следил, не покажутся ли на пустынной дороге огни преследователей. Внутри фургона царила тишина. Мои наниматели дремали на матрасах Мельника. Гм, хочу надеяться, что дремали. Фургон тесный, кое-кому пришлось устроиться сидя. Ну ничего, в тесноте, да не в обиде. Когда отъедем от «Полнолуния» миль на тридцать, устроим дневку на открытом воздухе. А пока — вперед. Подальше от Убийц, Охотников, Магов и белобрысого полудемона.

Олник немного помолчал, дыша перегаром. У меня сложилось ощущение, что рядом со мной едет живой винокуренный завод.

—Не видно ни черта!

Он преувеличивал, точнее — откровенно врал: любой, даже равнинный гном видит в сумерках как дикая кошка. Лучше бы сказал: да, я боюсь темноты. Вот это было бы чистой правдой.