Голоса в ночи - Хантер Эрин - Страница 44

• Предыдущая
• 44/62
• Следующая

— Я приведу Воробья, — предложила Яролика и бросилась в палатку целителя.

— Молодчина, Львиносвет! — пробасил Ежевика, любуясь полной кучей. — Давайте первым делом накормим Маковку и ее котят.

— Иглогривке тоже нужно поесть! — немедленно вскинулась Милли.

Львиносвет пошевелил лапой кролика.

— Тут на всех хватит.

Из палатки целителя показался Воробей в сопровождении Яролики. Он подошел к Песчаной Буре и склонился над ней, прислушиваясь к затрудненному дыханию палевой кошки.

Львиносвет отошел от кучи дичи.

— Это белый кашель? — тихо спросил он у брата.

— Ш-шш! — отмахнулся Воробей, прижимаясь ухом к боку Песчаной Бури. Хвост у него задрожал. — Ей нужен отдых, — буркнул целитель, распрямляясь. — И тепло.

Яролика поскребла лапой снег.

— Значит, это все-таки белый кашель.

— Возможно, — не стал спорить Воробей, дотрагиваясь лапой до уха Песчаной Бури. — У нее жар. Пойду, посмотрю, не осталось ли у меня хоть немного мать-и-мачехи.

Львиносвет сел на снег. В эту пору Голых деревьев страшный белый кашель слишком рано посетил их лагерь. Что если болезнь распространится? Краем глаза он заметил мелькнувшую светлую фигурку. Листвичка со всех лап торопилась к матери.

— Что с тобой, Песчаная Буря? — спросила она, принюхиваясь к дыханию заболевшей. Потом подняла глаза на Воробья. — Нам нужна пижма. Я немедленно отправляюсь в лес на поиски.

— Уже поздно, — сказал Огнезвезд, ласково касаясь хвостом ее плеча. — Подождем до завтра.

— Да и где ты сейчас найдешь пижму? — покачала головой Яролика. — Мы уже давно собрали все, что можно!

— Может быть, что-то осталось в твоем садике возле гнезда Двуногих? — спросил Львиносвет.

Воробей окаменел.

Листвичка стряхнула с себя хвост Огнезвезда и вскочила.

— Я принесу!

— Нет, — рявкнул Воробей. — Всходы еще совсем маленькие. Если мы сорвем их сейчас, то повредим корни и погубим все растение.

Листвичка возмущенно повернулась к нему.

— А если мы этого не сделаем, то Песчаной Буре может стать хуже!

— Она сильная кошка, — ответил Воробей. — Возможно, пижма ей даже не понадобится. Я не хочу потерять ценные растения напрасно.

— Рисковать? — взвизгнула Листвичка. — Что тебе дороже — пижма или жизнь Песчаной Бури?

Огнезвезд решительно встал между ними.

— Не стоит преувеличивать, Листвичка. Вопрос пока так не стоит.

Воробей повернулся к Листвичке и твердо уставился на нее своими слепыми глазами.

— Я решу, когда использовать пижму, — тихо, но твердо, произнес он. — Я — целитель Грозового племени.

Львиносвет похолодел, но не проронил ни слова. Только снег хрустнул под его лапами.

— Очень хорошо, — ответила Листвичка после долгого молчания. — В таком случае, я поищу пижму в лесу. — Она повернулась и побрела прочь.

— Подожди до утра! — крикнул ей вслед Огнезвезд.

Листвичка помедлила, раздумывая, потом повернулась в сторону воинской палатки и скрылась в ветвях.

— Как дела на границе? — спросил Огнезвезд. — Никаких следов незаконных проникновений на нашу территорию?

— Что? — переспросил Львиносвет, поймав его вопросительный взгляд. Оказывается, он забыл доложить предводителю о стычке на границе! — Мы повстречали патруль воинов Ветра.

Огнезвезд сощурил глаза.

— Они перешли границу?

Львиносвет смутился. Да, так оно и было, но ведь это он своими насмешками заставил пылкого Ветерка перейти границу… Как объяснить это Огнезвезду?

— У нас произошла небольшая размолвка из-за дичи, перелетевшей через границу, — уклончиво сказал он. — Но мы все уладили.

— И кому досталась дичь? — поинтересовался Огнезвезд.

— Мне.

Песчаная Буря снова раскашлялась. Огнезвезд обвил ее хвостом.

— Ничего страшного, приграничные стычки время от времени случаются, — сказал он и склонился над подругой, забыв о Львиносвете.

«Если бы все было так просто!» — с тоской подумал Львиносвет. Сегодняшняя битва случилась не из-за дичи, не из-за голода и даже не по поводу спорных охотничьих прав. Эта стычка была вызвана запутанными отношениями между соседними племенами. Ее породила застарелая обида, разделившая не столько племена, сколько соплеменников; всему виной была ядовитая ненависть, заставлявшая членов одной семьи восставать друг на друга, ослабляя свои племена изнутри.

Возможно, Щербатая все-таки была права. Может быть, каждое племя должно выживать в одиночку. Имея дело с таким страшным врагом, нельзя рассеивать свои силы, отвлекаясь от грядущей битвы.

Крыша палатки старейшин скрипела под тяжестью снега. Воробей поморщился.

— Надеюсь, выдержит, — пробормотал он.

— Старая палатка уж давно обрушилась бы, — проскрипел Пурди, чесавший бок о кору дерева. — Но теперь, когда ветки бука как следует оплели жимолостью, такая палатка выдержит втрое больше снега, чем сейчас. А уж как тепло в ней — словами не передать!

Кисточка недовольно заворочалась на своей подстилке.

— Погоди нахваливать, как бы плакать не пришлось, — проворчала она. — Ты подумай, что тут будет в оттепель! — Облезлый хвост старухи со свистом рассек воздух. — Будем в луже спать, помяни мое слово. Как в худшие дни Листопада. Но такова уж наша судьба, тут некого винить. Хочешь жить в лесу, привыкай к сырости. Тут даже Звездное племя бессильно.

Воробей коснулся щекой щеки Кисточки.

— Лежи спокойно, — приказал он, когда старуха отдернулась. Он понюхал ее дыхание. Все нормально, никакого кисловатого душка, и нос холодный. Воробей прижался ухом к груди Кисточки, стараясь определить, чем вызваны ее хрипы — начинающимся белым кашлем или возрастом. Солнце стояло уже высоко, но старуха и не думала покидать своего гнездышка. — Точно горло не болит? — снова спросил Воробей. — И не першит?

— Куда точнее, — проворчала старуха.

— А суставы ломит?

— Не сильнее, чем обычно.

Воробей нахмурился. Почему тогда Кисточка отказалась утром поиграть в моховой мячик с Кротиком? Он посмотрел на Пурди.

— Скажи мне, если она начнет кашлять.

— Тогда я тебя сам приведу, — пообещал старый одиночка.

Воробей протиснулся между побегами жимолости и поежился, провалившись лапами в снег. Щедрая добыча, принесенная патрульными Львиносвета, кормила племя несколько дней, но теперь на месте кучи дичи зияла пустота, а Белый кашель, поразивший Песчаную Бурю, начал неумолимо распространяться по лагерю. Первым закашлялся Шмель. Воробей сразу же уложил его в гнездышко, но ночью у молодого воина начался жар. Затем Маковка прислала за целителем Пестроцветик.

— Она говорит, у Вишенки жар, — сказала молодая кошка.

— Передай ей, что я приду сразу после того, как осмотрю Кисточку, — ответил Воробей.

Когда Терновник вывел очередной патруль из лагеря, Воробей заторопился в детскую, молясь про себя, чтобы Маковка всполошилась напрасно. Он был уже на середине поляны, когда услышал чье-то сиплое дыхание.

— Это ты, Мышеус? — спросил Воробей, останавливаясь.

— Да, — прохрипел воин с дальнего конца поляны.

— Возвращайся в свое гнездышко, и чтобы носа не показывал наружу! — приказал Воробей и продолжил путь, не дожидаясь ответа воина. Сбывались самые худшие его опасения — хворь быстро распространялась. Песчаную Бурю пришлось перевести в палатку целителя. Оставлять ее вместе с Огнезвездом стало опасно. В это трудное время Грозовое племя не могло рисковать здоровьем своего предводителя. Воробей молча взмолился Звездному племени: «Прошу вас, не дайте Иглогривке заразиться! Она так слаба, что белый кашель убьет ее».

— Воробей! — донесся из детской испуганный возглас Маковки. Не успел целитель очутиться в тепле палатки, как чьи-то крошечные коготки впились ему в спину.

— Слезь с него, Кротик! — рявкнула Ромашка со своего гнездышка.

• Предыдущая
• 44/62
• Следующая