Голоса в ночи - Хантер Эрин - Страница 43

• Предыдущая
• 43/62
• Следующая

— Я его убил! — с вызовом прорычал Ветерок.

— Правда? — переспросил Львиносвет, в упор глядя на воина Ветра. — Тогда иди сюда и попробуй взять свою дичь.

Ветерок дернул хвостом. Одним прыжком он перелетел через канаву и врезался в Львиносвета.

Тот почувствовал небывалый прилив сил. Шерсть у него встала дыбом, жар прокатился по телу, когда он почувствовал на себе тяжесть тела Ветерка. Когда воин Ветра попытался вонзить когти ему в бок, Львиносвет с легкостью встал на задние лапы и стряхнул его с себя, как докучную муху. Потом повернулся и вскочил сверху, зажав противника расставленными передними лапами.

— Грозовой слизняк! — просипел Ветерок, ужом выворачиваясь из-под его лап.

Размахнувшись, Львиносвет влепил Ветерку тяжелую оплеуху. Воин Ветра пошатнулся и упал, но тут же снова вскочил на ноги.

— Это был мой дрозд! — прорычал он. Потом одним молниеносным ударом подсек Львиносвета под задние лапы.

Львиносвет охнул, застигнутый врасплох, и рухнул в снег. Зубы Ветерка впились ему в плечо. Кипя от злости, Львиносвет рыбкой забился на скользком снегу. Упершись лапами, он подтянулся, вскочил и могучим ударом послал Ветерка кувыркаться по земле. Кровь алым дождем брызнула на снег.

— Останови их, сейчас же!

Пронзительный визг Листвички разнесся в морозном воздухе, а затем и сама она выбежала из папоротников. Пеплогривка и Голубичка неслись следом.

— Как ты можешь спокойно стоять и смотреть, как твои сыновья сражаются друг с другом? — захлебываясь, визжала она на Грача.

Прежде чем тот успел открыть рот, из тени за границей выскочила Сумеречница. Ее черная шерсть стояла дыбом, как у Ветерка, в янтарных глазах полыхала та же ненависть.

— У Грача есть только один сын, — с ненавистью прошипела она в глаза Листвичке. — Он отец Ветерка. Других сыновей у него нет и не было.

Ветерок припал к земле. Львиносвет увидел, как тяжелые мышцы вздуваются под его шкурой, и приготовился отразить новый удар.

— Прекратите! — завопила Листвичка, бросаясь между ними.

В этот миг Ветерок прыгнул — и врезался прямо в бок Листвичке. Длинные когти без труда вспороли шкуру бывшей целительницы, потом отшвырнули ее наземь. Львиносвет оцепенел. Прежде чем он успел добраться до Ветерка, Грач перепрыгнул через канаву и оттащил своего сына от распростертой на земле Листвички.

Он отбросил его прочь, как дичь, и склонился над обмякшим телом своей бывшей подруги.

— Ты выбрала свое племя, не забыла? — холодно прошипел он.

Листвичка подняла на него глаза.

— Это не значит, что я не любила тебя, — прошептала она.

В глазах Грача мелькнула боль.

— Возможно, — проронил он. — Но даже если ты меня любила, то не очень сильно.

— Отойди от нее! — завопила Сумеречница, перескакивая через канаву. Она впилась когтями в шерсть Грача и потащила его прочь от Листвички.

Грач с шипением обернулся к своей подруге. Ветерок с воем бросился между отцом и матерью. Львиносвету стало тошно. «Он же мой брат, — с запоздалым раскаянием подумал он. — Как я могу сражаться с братом?»

Ветерок с ненавистью уставился на отца, хвост его распушился, губы разъехались в стороны, обнажая зубы.

— Не смей трогать мою мать, — прошипел он.

Злополучный дрозд был забыт. Сейчас вражда шла не из-за дичи, а из-за крови, что бежала в кошачьих жилах, помимо воли связывая их друг с другом.

Львиносвет покачал головой, так что уши затряслись. «Эти коты — не моя родня, — с яростью подумал он. — Ничто меня с ними не связывает!» Листвичка с трудом поднялась на ноги. Львиносвет с ненавистью посмотрел на нее. Вот кто во всем виноват! Это она устроила все это, она дала начала всей этой цепи взаимных обид, ненависти и стыда! Но в глазах Листвички стояла такая тоска, что Львиносвет невольно почувствовал жалость к ней, и ее боль острым шипом пронзила его ожесточенное сердце. Возможно, Листвичка горше всех страдала от своей вины.

Грач с рычанием отвернулся от Ветерка и перепрыгнул на свою сторону границы.

— Идем, — буркнул он. — Если Грозовое племя умрет с голоду без нашего дрозда, пусть подавятся!

Ветерок поплелся следом за отцом, роняя алые капли на белый снег.

Львиносвет распушил шерсть. Как всегда, на нем не было ни царапинки. Может быть, ему вообще не стоит поднимать лапу на котов-воителей? Голубичка когда-то назвала это мошенничеством. Возможно, она права, и ему стоит поберечь свои силы для борьбы с котами из Сумрачного леса?

Сумеречница последней перепрыгнула через канаву и, очутившись на своем берегу, повернулась к Грозовым котам.

— В следующий раз мы порвем вас в клочья! — рявкнула она.

Голубичка возмущенно бросилась вперед.

— Ваш Ветерок первый начал!

— Цыц, — прикрикнула Пеплогривка, отгоняя ученицу в сторону. Проходя мимо Львиносвета, она негромко обронила: — Мне кажется, ты не должен был драться с ним.

Голубичка мгновенно насторожила уши.

— Это еще почему?

Львиносвет сощурил глаза.

— Ты уже что-нибудь поймала? — многозначительно поинтересовался он у своей ученицы.

— Нет еще, — сникла Голубичка.

— Тогда принимайся за охоту, — приказал он. Проводив взглядом уныло удаляющуюся Голубичку, Львиносвет повернулся к Листвичке. — Возвращайся в лагерь и покажи свои раны Воробью, — холодно приказал он. Листвичка с трудом оторвала взгляд от пустоши, куда удалились воины Ветра, и кивнула.

Львиносвет дождался, когда она скроется за ежевикой.

— Почему ты так тревожишься о воине Ветра? — зло спросил он у Пеплогривки.

— Потому, что ты мог серьезно ранить его!

Львиносвет презрительно сощурил глаза. Скажите, какая новость! А то он не знает, что в драке можно не только нанести увечья, но и получить их!

— Я знаю, что делаю, — прошипел он. — Прекрати относиться ко мне, как к двухголовой лисице или другой диковинке!

Пеплогривка опустила глаза на снег.

— Ну, тогда прости меня за то, что я не знаю, как к тебе относиться, — прошептала она. — Это же ты все изменил!

Львиносвет прямо посмотрел ей в глаза. Тоскливая усталость, как черная волна, захлестнула его.

— Нет, Пеплогривка, — тихо сказал он. — Я ничего не менял, от меня вообще ничего не зависело. Все было предрешено задолго до моего рождения. — Он отвернулся от нее. — Я такой, какой есть, и не в моей власти что-то изменить. А теперь давай поохотимся и вернемся домой. Наше племя голодает.

Львиносвет отошел в сторону, пропуская Крутобока к куче дичи. Тот в восторге забегал вокруг, облизывая пасть. Не считая злополучного дрозда, охотники принесли из леса двух кроликов и куропатку.

— Вот это да! — ликовал Крутобок. — Пожалуй, нам следует почаще охотиться возле границы с племенем Ветра.

Ягодник даже пасть разинул от удивления.

— Наша куча впервые похожа на настоящую кучу!

Львиносвет обвел глазами поляну. Удачная охота облегчила боль, терзавшую его сердце. После памятного разговора у границы, Пеплогривка больше не смотрела в его сторону, а Листвичка почти ни с кем не разговаривала. Песчаная Буря, сидевшая возле обломка скалы рядом с Огнезвездом, продолжала кашлять.

— Ей нужно показаться Воробью, — пробормотала Яролика, останавливаясь рядом с Львиносветом.

— Ничего страшного, это просто снежинки, — запротестовала Песчаная Буря.

Яролика внимательно посмотрела на нее.

— Мы все вдыхаем снежинки, — заметила она. — Но кашляешь ты одна.

Огнезвезд с тревогой обнюхал свою подругу.

— Мне тоже кажется, что тебе лучше заглянуть к Воробью, — сказал он.

Яролика горячо закивала.

— Это похоже на белый кашель, — заметила она и тут же осеклась, поймав суровый взгляд Огнезвезда. Одноглазая кошка потупилась и дернула хвостом. — То есть, если это белый кашель, нам всем следует об этом знать.

Огнезвезд сердито повернулся к ней.

— Говори тише! — шикнул он. Было очевидно, что предводитель не хотел раньше времени тревожить племя.

• Предыдущая
• 43/62
• Следующая