Галльские ведьмы - Андерсон Пол Уильям - Страница 41

• Предыдущая
• 41/82
• Следующая

Меровех ощетинился.

— Честь…

— Хватит каркать. Пусть этим занимаются вороны. Или ты хочешь, чтобы мы тебя прикончили? Так мы быстро с этим справимся. Но мы хотим, чтобы ты передал от нас послание.

— Боюсь, он прав, отец, — тихо произнес Фредегонд. — Я его запомнил. Мы отомстим потом.

Меровех кивнул.

— Мы попались в твою ловушку, — выдавил он. — Что ты хочешь?

— Для начала опустите оружие, — сказал галл. — Затем послушайте и сделайте так, как я скажу.

Франки сдались. Это было унизительно. Багауды не только их не тронули, но и вернули Хилдерику стрелу и перевязали его рану. Однако они отняли у них оружие, доспехи, лошадей, деньги, рабов — все, кроме нижнего белья; даже обувь, потому что некоторые разбойники были босы.

Мужчина и женщина, избежавшие участи быть принесенными в жертву, плакали и обнимали своих спасителей.

— Успокойтесь, успокойтесь, — сказал главарь, который назывался Руфинием, — вы спасены, вы свободны, я отведу вас в замечательный город. Я уверен, король найдет для вас хорошее место.

— Какой король? — спросил Меровех.

— Тебе не нужно это знать, — ответил Руфиний. — Послушай меня. Я спешу к своим старым товарищам. Они меня ждут. Я напал на тебя, потому что знал, зачем ты ездил в Кондат Редонум. Твои боги тебе не помогли, хотя мы испортили им жертвоприношение. Подумай об этом, франк. И постарайся стать более цивилизованным.

— И это говоришь мне ты, разбойник?

— Мы не разбойники, — строго сказал Руфиний. — Мы — честные люди, которые всего лишь хотят жить по закону, и только по закону.

Слушай внимательно. Скоро таких, как мы, станет еще больше — и в лесах, и в долинах. Потом они женятся и родят детей. К тому времени они уже не будут голодными оборванцами, займутся торговлей, и с ними будет опасно иметь дело.

И первую помощь они получат все от… моего хозяина. Еда? В лесу ее полно. Если им что-то понадобится, они обменяют на дичь или заплатят из пошлин, которые соберут. Они никого не обидят, пока на них не нападут, но если это случится, обидчика ждет суровое наказание. Ты меня понял?

— Ты хочешь сказать, что преступники хотят осесть на наших землях? — Меровех задохнулся от возмущения.

Руфиний рассмеялся.

— Не совсем преступники. Они будут честно зарабатывать себе на хлеб, покончат с грабежами. В случае нашествия они станут разведчиками и будут бороться против варваров, пока не подойдут войска. Я думаю, в скором времени они вместе с франками будут приносить вашим богам в жертву животных. Это обойдется тебе гораздо дешевле!

Скажи об этом своим людям. Вряд ли они обрадуются, однако пусть задумаются над моими словами. Мы не хотим вразумлять вас огнем и клинком. У нас есть более приятные дела.

Меровех долго смотрел на него, потом сказал:

— Римляне до этого не додумались бы. Кто за вами стоит?

— Я не могу назвать тебе его имя, — ответил Руфиний. — Скажу только, что он величайший правитель, о каком только может мечтать человек.

В южной части Иса, между городской стеной и крутым подъемом к мысу Pax, виднелась узкая полоска берега. На востоке она упиралась в Ворота Зубров. На этот закрытый с трех сторон берег редко заглядывало солнце, здесь всегда было прохладно. Когда наступал прилив, здесь становилось рискованно оставаться, да и кручи, представлявшие соблазн для детей, тоже были небезопасны. Люди сюда заходили нечасто.

Однажды солнечным днем, во время отлива, Виндилис и Иннилис привели туда Дахут. Девочка любила это место и просилась сюда даже в самую скверную погоду. Она сообразила, что быстрее всего ей удастся уговорить Виндилис. Та, поговорив с Иннилис, согласилась взять девочку на берег. Они миновали башни Братьев, свернули с Фаросской дороги и спустились к берегу по узкой тропинке. Тут Дахут могла делать все, что ей заблагорассудится, конечно, в пределах разумного. Иногда она подлизывалась к своим воспитательницам, чтобы они разрешили ей искупаться, но им было прекрасно известно, какой из нее пловец. Впрочем, она могла часами неподвижно сидеть на берегу, прислушиваясь к шуму раковин или завыванию ветра, вглядываясь вдаль, где играли тюлени и дельфины, летали чайки и бакланы, проплывали корабли и огромные киты.

В тот день стлался легкий туман и дул прохладный ветерок. В воздухе пахло соленой морской водой и гнилыми водорослями. Виндилис и Иннилис расположились на бревне. Перед ними простирался рыжий песчаный берег, у самой воды он казался почти черным. За сверкающей на солнце рябью воды изгибались красные стены Иса, с мифическими фигурами и бойницами. На другой стороне выступал мыс. Под ним лежали груды камней и галька, между ними пробивалась трава. Дальше, где кончалась земля и вздымалось серо-зеленое море, о рифы разбивались белые буруны. Чуть ли не касаясь крылом воды, летали птицы, иногда они садились на песок и тут же, хлопая крыльями, взмывали вверх, заметив бегущую к ним Дахут.

Королевы принесли с собой большое одеяло и корзину с напитками. Слуг не взяли, чтобы не упускать возможность побыть одним. Виндилис достала одеяло, и они с Иннилис в него закутались, обняв друг друга за талию. Иннилис вздохнула и положила голову на плечо Виндилис. Она чувствовала себя почти счастливой.

— Какой прекрасный день, — после недолгого молчания тихо проговорила она.

Виндилис кивнула.

— На редкость.

— Когда… мы вернемся… и ты отведешь ребенка домой… можно, я приду к тебе ночью?

— Нет, это слишком рискованно.

— Почему? Граллон не придет. Сегодня ночь Гвилвилис.

— Я знаю. Но Дахут очень чутко спит. Два дня назад, когда ее взяла Форсквилис, она трижды вскакивала за ночь. А еще раньше Малдунилис, посмеиваясь, рассказала мне, что когда она занималась с ним любовью, неожиданно вошла Дахут.

Иннилис зарделась.

— Да? И что сделал Г-Граллон?

— О, он пожурил ее, выпроводил за дверь и продолжил заниматься любовью. На его взгляд, она не сделала ничего дурного, — Виндилис нахмурилась. — Мы с тобой… Он слишком ей потакает. У нее чуткий слух и не по-детски быстрый ум.

Иннилис наклонилась к ней.

— Понимаю. Пора возвращаться. Мы крадем время сами у себя.

— Галликены всегда должны хранить свои секреты в тайне от короля, а теперь особенно. — Виндилис посмотрела на девочку. Та играла у самой воды, сгребая в кучки песок. Виндилис прикоснулась губами к щеке Иннилис и положила руку ей на грудь. — У нас еще будет время, — пообещала она, — и никто его у нас не украдет. Это наше право. И не вини в этом ребенка. Она подарит нам счастливое завтра.

— Что? Почему?

— Не знаю. Ясно одно: над Дахут довлеет рок, и боги скоро потребуют с Граллона то, что им причитается.

— Нет, только не она, — взмолилась Иннилис.

— Я тоже надеюсь, что наказание не будет строгим. Подождем и посмотрим. Но если они, дорогая, будут милостивы к нам с тобой, если Дахут именно та, которая сможет заключить новый договор с богами… — Виндилис придвинулась к Иннилис.

Недалеко от берега вынырнул тюлень и взобрался на камень. Дахут увидела его, вскочила и принялась внимательно вглядываться в даль, щурясь от солнца и переливающихся на море бликов. Платье трепетало на ветру, обтягивая ее худенькую фигурку. Она позвала тюленя, но это был зов без слов. Животное спокойно лежало на камне. Дахут опустила голову, повернулась и направилась к женщинам.

Виндилис отодвинулась от Иннилис, вынула руки из-под одеяла и спросила:

— Что случилось, дорогая?

— Я думала, это моя тюлениха, — Дахут замолчала, сжала кулачки и, потупив взгляд, принялась ковырять ногой песок. — Это не она. Это обыкновенный тюлень.

Иннилис улыбнулась и, желая ее развеселить, спросила:

— А откуда ты знаешь?

Дахут подняла взгляд, посмотрела на нее лазурными глазами и твердо сказала:

— Знаю. Она меня научила.

— Правда? — сказала Виндилис. — Я слышала это и от тебя, и от других… Но почему ты называешь эту тюлениху своей?

• Предыдущая
• 41/82
• Следующая