Безупречный враг. Дилогия - Демченко Оксана Б. - Страница 14

Мысли скользили, не занимая сознания. Один из стражей, оставшийся при араави, склонился рядом, быстро и ловко разрезал веревки, соединяющие колодки, опустил тело на траву. Нащупал жилку под челюстью.

– Жив, – подтвердил он. – Нести в дом?

– Само собой. Лекарь…

– Здесь, – отозвался тихий голос. – Выживет, о энэи, я наблюдаю у больного истощение, не более того, я обо всем позабочусь. Осмелюсь лишь заметить, что вы и сами смотритесь немногим лучше, владыка. А давайте я отведу вас в соседнюю комнату? И даже не спорьте. Со мной нельзя спорить, я большой травник.

Араави усмехнулся сквозь сон. Очень большой травник, прямо огромный, как все воины отряда аоори. И не ведет, а скорее уж несет. Впрочем, лекарь прав: сегодня отдых необходим, и он, Граат, заслужил право отоспаться.

Эраи переступил порог комнаты, вытянулся на лежанке и прикрыл глаза. Воины древней крови – лучшее, что он обрел, став араави западных островов Древа. Огромные и широченные оримэо ничуть не воинственны. Они, напротив, спокойны, надежны, несколько раздумчивы и лишь в главном решительны. Непобедимые и не склонные к неоправданной жестокости. Вряд ли на островах их больше, чем сирен.

Что представляет собой так называемая древняя кровь, до сих пор не могут установить самые опытные толкователи старых свитков. Известно лишь, что особая «порода» однажды проступает в подрастающем ребенке. Легенды храма гласят: эти люди пришли на острова еще в незапамятные времена. Вроде бы служили они первому сирину… Если существовал первый сирин. Его бытие – вопрос из числа тех, ответы на которые можно надеяться обрести в единственном месте, в главном храме богини Сиирэл на столичном острове Гоотро. Там хранятся книги жизни и там же от рождения до самой кончины живут священные жрецы, толкующие их знания, завещанные людям всемилостивой богиней. Увы, они не делятся сокровенным даже со своими собратьями. Лишь священным чтецам ведомо, что происходит: почему Волны столь сокрушительны и отчего не родятся сирины. И, может статься, в главном храме хранится ответ на невысказанный вслух вопрос, мучающий Эраи Граата с памятного дня исчерпания суши. Тогда юный служитель Эраи заметил в поведении сирина неуверенность и даже непонимание права и дара старшей дочери Сиирэл. Он заподозрил, что обитательница крепости, а может, и не только той, на острове Поути, не знает толком, как противостоять исчерпанию суши. Почему? Наверняка ответ хранят древние свитки. А еще следует все же выяснить, кто они, воины древней крови, откуда пришли…

Мысли путались и скатывались в вязкую массу утомленного покоя. Нет больше сил, все отданы делу. Сирин найден, араави запада сделал все, что мог. Справился. Скоро до селения доберутся люди, много людей. Ближние и аоори позаботятся о Лооте, которую нельзя оставлять без присмотра. Найдут хорошую комнату для Элиис. Перевяжут раны мальчишке-сирене с восточных островов. Закажут обед на всех, а потом и ужин.

«К закату ты проснешься, – приказал себе Граат. – Обязательно!» Потому что упрямая малышка Элиис не давала слова мешкать с побегом дольше одного дня. И невозможно позволить кому-либо обидеть или напугать ее, пусть даже нечаянно.

Некоторое время араави еще осознавал суету вокруг. Чувствовал, что кто-то снимает с его ног обувь, моет прохладной водой стопы. Вынуждает пить нечто полезное и питательное, укладывает на опухшие веки влажную тряпицу. Потом серость утомления стала непроглядно-черной.

– А-а-а-а-а-а-а!

Звенящий вопль взорвал покой сна огненным шаром мгновенного пробуждения. Араави очнулся и успел проследить, как стихают все звуки в орииме. Мгновенное оцепенение сменилось суетой многочисленных хлопающих дверей, топотом ног, перекличкой голосов. Открыв глаза, Граат тихонько рассмеялся. То еще зрелище! Аоори, вернувшийся, как положено, на закате, сжал и держит руку Лооты: сирена в очередной раз подбиралась к вожделенной склянке. Почему несчастная полагает, что у араави вообще есть при себе сок ош? Сколько раз ей уже было сказано: нет и не будет сока. Не верит…

На шее у сирены висит Элиис и визжит во всю силу легких. Спасает сушеную акулу. Эраи улыбнулся. А ведь, странно подумать такое, приятно, когда тебя спасают. Не по долгу воина или из рвения последователя, а просто так, от всей своей сложной и непостижимой детской души.

– Кто из вас сирена? – спросил Граат, когда девочка смолкла. – Звон в ушах, тошнота прямо давит. Все признаки использования капли божьей… или молота?

– Не знаю, – хихикнула Элиис. – А ты не будешь ее наказывать и теперь, ведь так?

– Тебе-то что с того?

– Я решаю, дать ли обещание.

– О Сиирэл, великая и непостоянная, как само море, – воззвал к низкому потолку араави. – Я постиг истину. Сирины отличаются от обычных людей непомерностью своих запросов.

– Да или нет? – возмутилась Элиис, сползая на пол с шеи всхлипывающей сирены.

– Нет, и это означает, что я сам решаю, наказать ли моих людей. Только я. Лоота, я тебя наказываю. Иди, холодная вода, как обычно. Очнешься – жди меня в… А где, кстати?..

– Он в нижнем зале для гостей, – прогудел аоори, верно распознавший незавершенный вопрос о сыне Лооты. – Там никого из чужих поблизости. А если за ним пробовали следить, как раз туда подобраться неоткуда. Зато вам, энэи, от вашей комнаты брести будет совсем близко. И я распорядился, чтобы в верхнем зале накрыли для вас ужин.

– Наказал, вот ведь вреднючая сушеная акула, – почти не расстроилась Элиис. Она погладила дрожащую и всхлипывающую сирену по плечу: – Идем, я буду тебе сочувствовать. Подумаешь, вода. Хочешь, вдвоем станем мерзнуть? Не плачь.

Лоота плакала. Жалобно и тихо, сжавшись, закрыв лицо руками. Ее увели, бережно, но крепко удерживая за обе руки. Аоори прикрыл за спиной Элиис дверь и только после этого нагнулся и извлек из-под ложа араави длинный узкий нож. Усмехнулся, положил на столик.

– Опять взялась за свое, – сообщил он без особого удивления или злости.

– Проще всего было бы лишить голоса и отослать в дальний малый храм, – отозвался араави. – Но такое решение сломает ее окончательно. Станет никому не нужна… А ведь знает немало и служит по-своему верно. К тому же кого еще я могу просить о некоторых тонких и спорных услугах вроде дела с посланником ваура?.. Как мальчик?

– Я помню, энэи, свой недосмотр прошлого года, – тяжело вздохнул аоори и пояснил, наказывая себя каждым словом: – Восточный храм отравил мальчика, который пробрался к нам тайком и что-то желал рассказать, но не успел. Какой я аоори, если не уберег ребенка? Но я усердствую и на сей раз принимаю все меры: его охраняют лучшие люди. Лекарь у нас наилучший, так что выкупленный вами сирена жив, он очнулся, ему гораздо лучше. Будете с ним разговаривать теперь?

– Да.

Араави неспешно сел, потянулся, умылся. Охотно выпил травяной настой. Улыбнулся, отмечая, что отдохнул хорошо и полноценно. День сна! Такой безмерной роскоши он не позволял себе давно. Эраи встал, зевая и щупая стенку, побрел по узкому коридору, не пробуя казаться бодрым. Аоори беззвучно двигался следом. Лишь иногда постанывали самые слабые дощечки пола.

– Ориим был в один уровень, – припомнил араави.

– Этот – в два с лишком. – Страж за спиной усмехнулся. – Он почище, поприятнее, мы с полным почтением перенесли вас, в закрытых носилках. Здесь и для божественной нашлась комната прямо с окном на скотный двор. Ни единой мысли о побеге, она все время кормит Коора.

– Чем? – лениво полюбопытствовал араави, пряча в ладони зевок.

Он немедленно поплатился за неуместный вопрос, ведь перечисления хватило на всю длину коридора. И еще осталось – как раз чтобы устроиться за столом и дождаться, пока тощий парнишка-сирена дохромает до предложенного ему удобного кресла возле того же стола напротив араави.

– …и, само собой, лепешки с сырной начинкой, – закончил дотошный аоори. – Подавать ужин?

– Так сразу – ужин… Однако спал я долго. Конечно, подавай. Лепешки он съел все?