Высокие башни - Костейн Томас - Страница 40

• Предыдущая
• 40/101
• Следующая

— Фелисите, я надеюсь, что в будущем нам не придется тебя так сурово наказывать.

Фелисите упрямо сказала:

— Сестра, им лучше не повторять слова, которые они произносили.

Когда девочки разошлись, Фелисите начала уборку. Девочка подметала пол, подбирала осколки мела и клочки бумаги, вытирала доску и складывала буквы и цифры в «кассу». Ей было очень грустно, и она подумала, что никогда не переживет подобного унижения. Как только уборка закончилась, девочка отправилась на кухню, чтобы повидать сестру Св. Чарли, заведовавшую кухней. Сестра Св. Чарли была кузиной ле Мойнов и всегда по-доброму относилась к девочке.

Сестра Св. Чарли взволнованно приветствовала Фелисите.

— Фелисите, девочка моя. Как неприятно! Это первое замечание, которое ты получила! Дитя мое, я плакала, когда узнала, что случилось. Я всем говорила, что ты — примерная ученица и не станешь зря нарушать правила.

— Мне пришлось это сделать, сестра! — заявила Фелисите. — Мне пришлось это сделать…

— Почему ты не передала сестре Агате слова девочек?

— Потому что меня попросили повторить их перед классом, и я не могла этого сделать. Но я хочу все вам рассказать.

Сестра Св. Чарли внимательно выслушала рассказ, и в конце ее обычно бледное лицо стало багровым.

— Дитя мое, конечно, ты виновата, и сестра Агата была вынуждена наказать тебя, но, Фелисите, — заговорила она шепотом, — я горжусь тобой. Никогда и никому не позволяй дурно говорить о семействе ле Мойн! Никогда! Те, кто плохо о них болтает, получат по заслугам! Их накажут гораздо серьезнее, чем тебя, дитя мое!

Пока они разговаривали, сестра Св. Чарли ставила на поднос еду и делала это старательно, что само по себе было странным, потому что поднос был старым, пробитым и оловянным, а еда была самая простая.

— Если бы я была мужчиной, — сердито заявила Фелисите, — я бы уже сегодня отправилась им на помощь добровольцем. Я бы поехала на юг или туда, где могла понадобиться моя помощь. Какое имеет значение, сколько людей погибло? Люди должны гордиться, когда они умирают за правое дело! Почему они позабыли, сколько братьев потеряло семейство ле Мойн?

Сестра Св. Чарли занималась работой. Она вытащила стручковую фасоль из супа и положила кусочки хлеба рядом с чашкой с бульоном.

Фелисите задала вопрос.

— Это для Затворницы?

— Ты права, — она подняла поднос. — Сегодня моя очередь отнести ей еду. Мне хотелось бы постоянно ей прислуживать.

— Вы ее когда-нибудь видели? — прошептала Фелисите.

Сестра покачала головой.

— Ты же знаешь, что никто из нас ее не видел. Каждый вечер я молю Бога, чтобы мне удалось услышать звук ее шагов или шелест ее одежд.

Жанна ле Бер, которую все называли Затворницей, также была кузиной ле Мойнов. Фелисите рассказали об этой женщине. Она была очень красивой в молодости, а сейчас вела жизнь затворницы в комнатах, расположенных за церковной часовней. Она общалась с сестрами с помощью записок и творила чудеса.

Сестра Св. Чарли легко коснулась пальцем кусочка хлеба.

— Она ест только то, что остается после слуг, — и добавила шепотом: — Фелисите, ты расстроилась из-за того, что сегодня случилось. Я хочу тебе помочь. Ты отнесешь поднос до самой двери. Но тебе следует быть очень осторожной и никому об этом не говорить.

Они вместе отправились к двери. Фелисите ступала очень осторожно и несла жалкую трапезу Затворницы. У двери она отдала поднос сестре Св. Чарли.

— Спасибо, сестра Св. Чарли, — сказала девочка, — я счастлива, что вы позволили мне нести поднос.

— Когда-нибудь ваш класс отведут в часовню, когда туда пожалует Затворница на молитву. Это происходит раз в год. Все должны вести себя спокойно и не шептаться. За все годы никому не удалось услышать шум ее шагов или шелест одежды. Она двигается тихо и легко, как ангел с небес.

Фелисите колебалась, но ей хотелось оправдать свое поведение в классе.

— Сестра Св. Чарли, я не стала ничего говорить о Гортензии. На ней были надеты башмаки с красными каблуками, а ведь это запрещено.

Сестра Св. Чарли улыбнулась, унося поднос по темному коридору.

— Пусть это станет нашей общей тайной. Я рада, что ты промолчала.

Вечером, когда все вставали из-за стола, барону принесли записку. Он ее прочитал, нахмурился и потребовал, чтобы ему принесли шляпу и трость. Барон улыбнулся, когда Фелисите выполнила его приказ.

— Малышка, мы с тобой отправляемся на прогулку, конечно, если ты ничем больше не занята.

— Ничем, мсье Шарль! — воскликнула девочка.

Она быстро надела шляпку, и они отправились из дома.

— Какой чудесный вечер! — сказал барон, когда они шли вниз по рю Сен-Поль, — но боюсь, что меня ожидают дурные новости.

Через несколько минут они дошли до таверны у пристани, и здесь барон спросил мсье Жана Карриера.

— Да, мсье барон. Он вас ожидает, — трактирщик кивнул в направлении лестницы. — Ему понадобится помощник, чтобы уничтожить все выпивку, которую он заказал.

Над балюстрадой появилась голова, когда они начали подниматься, и чей-то голос осторожно сказал:

— Стаскивай башмаки, Шарль! Барон остановился.

— Снять башмаки? Ты что, выпил все вино, которое подал тебе трактирщик?

Человек продолжил шепотом:

— Я просил тебя, чтобы ты шумел как можно меньше, у меня на это важная причина. Я не хочу, чтобы эти пьяные негодяи насторожились. Они сейчас спят, как младенцы, но если они проснутся, то поднимется шум на весь город.

Барон не стал спорить. Он снял сапоги и понес их под мышкой. Фелисите следовала за ним на цыпочках. Их провели в большую спальню с окнами, выходящими на реку.

— Садитесь, — сказал хозяин, и сам уселся на стул рядом с кроватью. Он нахмурился при виде Фелисите.

— Кто это, Шарль? Это — твоя дочь или родственница?

— Это моя подопечная Фелисите Хелей.

Барон воспользовался тем, что Фелисите разглядывала что-то из окна, подмигнул мсье Карриеру и шепнул ему:

— Ты должен помнить, как привез ее мать в Квебек, когда вез одного джентльмена из Франции.

— О, клянусь святым Юлианом Госпитальером, ты прав! Мне казалось, что будет необходимо вставить кольцо в нос этому паршивцу, пока я не посадил его на борт судна, идущего уже во Францию. Значит, это та самая девочка. Кажется, она умненькая.

— Да, это так, — продолжал шептать барон. — Я к ней очень привык, часто с ней гуляю, и мне нравятся ее замечания. — Потом он спросил хозяина комнаты: — Дружище Жан, какие новости?

— Дурные, — сказал гонец короля. Он начал возмущаться: — Паршивые бестолочи и притворщики без мозгов в голове. — Внезапно он остановился и промолвил: — Шарль, индейские вожди из Оттавы все еще здесь?

Барон кивнул головой.

— Тебе известно, что я с ними обсуждаю новые торговые условия? С тех пор, как умер мой бедный Поль…

Он помолчал. Поль умер в начале марта — он был пятым погибшим братом ле Мойн. Это было ужасным ударом для мсье Шарля, и он до сих пор еще не пришел в себя, де Марикур погиб от лихорадки, которой он заразился во время последнего похода в леса.

— С нами больше нет нашего Поля, поэтому я пригласил вождей навестить нас. Мне нужно было удостовериться, что никакие меха с севера не попали в руки англичан. Могу сказать, что вожди были рады приглашению и согласились на все мои условия.

— Пусть они побыстрее отсюда убираются! — воскликнул королевский гонец. — Повторяю, побыстрее! Со всеми перьями и боевой раскраской! Пусть они отправляются в путь завтра же утром!

Он показал на соседнюю дверь.

— Со мной прибыли четыре человека, они сейчас мертвецки пьяны. Я старался изо всех сил, чтобы они напились и добавил в выпивку кое-какие полезные капельки! Как только они отсюда выберутся, они начнут болтать. Ваши красные дьяволы должны быть далеко отсюда, пока мои чертовы болтуны не распустили язык.

— Все можно сделать, — сказал барон. — А теперь, дружище Жан, в чем дело?

— В войне начались осложнения. Мы потерпели поражение! Проклятый англичанин по имени Мальборо побил глупца и специалиста по муштре, которому наш король позволил командовать французской армией. У них состоялось сражение в Германии в местечке Бленхайм, французской армии больше не существует. Это самое позорное поражение со времен Павии, а может, и Азенкура, — лицо курьера стало багровым и злым. Он чувствовал себя униженным, сообщая эту информацию. — Проклятые надушенные фавориты, ленивые и глупые! Если вождям станет об этом известно, они могут пересмотреть решение! Они не захотят вступать в союз с покоренным государством.

• Предыдущая
• 40/101
• Следующая