Черная роза - Костейн Томас - Страница 40

• Предыдущая
• 40/110
• Следующая

Мариам шевелилась за занавеской, и Уолтер решил подождать, чтобы быть уверенным, что Махмуд не может их подслушать. Он придвинулся к занавеске и шепнул:

— Мариам.

Она сразу ответила:

— Да, мой добрейший покровитель.

Он начал с ней разговаривать, тщательно подбирая греческие слова. Уолтеру это было нелегко, потому что он изучал классический язык, а беседовать с девушкой приходилось на обычном диалекте.

— С тобой все в порядке?

— Да.

— Мы беспокоимся о тебе. Тебе не страшно? Я имею в виду завтрашний день.

Девушка ответила не сразу:

— Немного, но вам не стоит волноваться. Лю Чунг обо всем позаботился, меня встретят. Мы разработали подробный план действий.

— Ты доверяешь Лю Чунгу?

— Ему хорошо заплатили. — Девушка помолчала, и молодому человеку стало ясно, что у нее самой были сомнения в честности китайца. — Я отдала ему кольцо с прекрасным изумрудом. Когда я буду у дяди, он получит много денег.

— Ты хочешь остаться у дяди?

— У меня нет иного выбора. Я его никогда не видела, но надеюсь, что он добрый человек. Говорят, что он ненавидит Антемуса. Он весьма стар и живет в огромном доме из мрамора с семью молодыми женами. И он богат. — Она помолчала, потом со странной гордостью добавила: — Но он не так богат, как Антемус.

— Ты мне больше ничего не сможешь рассказать о своем отце?

— Я его никогда не видела, добрейший Уолтер. Он умер незадолго до моего рождения. Когда стало известно, что моя мать его любит, отца засекли до смерти. — Она говорила об этом так равнодушно, как люди рассказывают о прежних трагических событиях, которые перестали будоражить их воображение. — Мать умерла, когда я была маленькой девочкой. Я плохо ее помню, но она научила меня этим двум словам — Уолтер и Лун-дун.

Уолтер слышал, как она повернулась.

— Наверно, ей было грустно жить после того, что случилось. Но мне больше ничего не известно. Никто не желал разговаривать со мной об этом. Старый Александр был очень суровым человеком, почти таким же, как Антемус.

— У тебя отцовские глаза.

— Да, — радостно подтвердила девушка. — Все так говорят. Люди смеются надо мной, но я горжусь этим. — Вдруг у нее вновь поменялось настроение, и она злобно добавила: — Мои сестры называли меня заморской свиньей и всякими другими прозвищами. А я плевала в их противные черные глаза! Я их ненавидела!

— Всех? Никто не был добр к тебе?

— Никто. — Она заговорила громче и очень презрительно: — Они все жирные, хитрые, жадные и жестокие! Только и думают о будущих мужьях. Ничего, им еще достанутся «прекрасные мужья»! — Опять пауза, и она грустно продолжила: — Эти девушки тоже такие же. Они постоянно болтают о мужчинах. И почти все рады, что их посылают в Китай.

— У тебя нет среди них подруг?

— Только одна. Она из Константинополя. Мне ее очень жаль, потому что она обязательно понравится хану. У нее чудесные нежные глаза и великолепные волосы, к тому же она соответствует необходимым размерам. — Девушка помолчала, а потом еще тише прошептала: — Нас всех измеряли, потому что этот ужасный император так приказал. Следили за нами во время сна, чтобы узнать, не храпим ли мы, и не пахнет ли у нас изо рта. Мне это все так унизительно! И эта старуха! Она не сводила с меня глаз! Она за мной подглядывала, шпионила и все время оценивала. Она… Она нас учила отвратительным вещам.

Уолтер быстро сказал:

— Тебе пора спать.

— Я боюсь спать. Она постоянно мне снится. Иногда мне кажется, что мне от нее никуда не деться. — Потом послышался ее благодарный шепот: — Как я могу выразить вам свою признательность? Вы и ваш высокий друг так добры ко мне и вы такие храбрые! Я горжусь, что мой отец был англичанином.

Махмуд перестал храпеть и повернулся на другой бок.

— Твой дневной начальник просыпается. Доброй ночи, Мариам.

Уолтер пробудился рано и обнаружил, что ночью разделявшая их занавеска упала. Юноша сел.

Через верхнее отверстие палатки пробивался солнечный свет. Ему были слышны крики верблюдов и брань погонщиков. Начинался трудный и важный для всех день.

Занавеска упала на спящую девушку, но лицо ее было открыто. В полумраке палатки Уолтер изучал ее черты. Даже под толстым слоем грязи они были четкими и изящными. Короткие тугие черные локоны подчеркивали молодость девушки.

— Клянусь святым Эйданом, Трис был прав, — прошептал Уолтер. — Она удивительно хорошенькая.

Горы Сахунда, среди которых располагалась Марага, простирались далеко к северу.

Тристрам дернул за уздечку своего верблюда, чтобы он подошел поближе к Елене. Юноша смотрел прямо вперед. Это была ошибка, зловредное животное воспользовалось его рассеянностью и тут же укусило его за коленку.

— Проклятая тварь! — завопил Трис, ударив ее по носу луком. — Уолт, почему бы тебе не научить ее вести себя прилично?

— Верблюда ничему невозможно научить. У меня искусаны обе ноги.

Тристрам показал вперед:

— Видно какое-то движущееся пятно. Прямо пред нами, на линии горизонта. Наверно, это Баян со своим отрядом.

Уолтер уперся в горб животного и приподнялся в седле, чтобы что-то разглядеть над качающейся головой животного.

— Я вижу. Это похоже на огромный лагерь, — возбужденно сказал он.

Когда они приблизились к перекрестку, то увидели человека на маленькой лошади, который у всех что-то спрашивал. Заметив трех жалких верблюдов, он поприветствовал всадников. Это был отец Теодор.

— Мы вас здесь ждем целый день! — воскликнул священник. — Великий Баян очень недоволен. Боюсь, что он не захочет больше ждать.

Отец Теодор был в бараньем тулупчике и шапке из бараньего же меха, но лицо посинело и осунулось от холода. Было ясно, что у него для них есть множество новостей.

— Антемус не поведет караван, — объявил отец Теодор. — Ему сообщили об этом сегодня утром. Можете себе представить, дорогие господа, в какой он ярости! Но я поеду. Его глазки сверкали от радости. — Сам орхон берет меня в качестве толмача. Жаль, что мы не поедем вместе с вами.

У Уолтера сильно забилось сердце.

— Вы хотите сказать, что нас тоже оставляют здесь?

— А вы что ожидали, мой юный студент? Какая от вас польза Баяну? — Он кивнул головой. — Вы остаетесь с Анте-мусом. Еще не решено, отправится он за нами или нет. В данный момент он больше всего хочет развернуться и двинуться в Антиохию. Мой вам совет — держитесь от него подальше. Он изрыгает пламя, как дракон, и отдал приказ высечь всех своих слуг.

— А как насчет девушек?

— Они отправятся с нами. Баян прекрасно понимает здоровый аппетит Сына Неба[8] . Он не станет ему мешать. — Священник ухватился за уздечку Елены, но сразу убрал руку, когда она попыталась его укусить. — Я слышал, что леди Мариам удалось бежать. Это правда?

— Нам известно только одно — весь лагерь обыскивали прошлой ночью. Надеюсь, это правда и им никогда не удастся ее поймать.

Священник опустил голову и прошептал:

— Я тоже надеюсь на это.

Он увидел две фигурки на третьем верблюде и поинтересовался:

— Юные студенты, а это кто?

— Это еще один слуга. Лю Чунг решил, что нам он необходим, и купил его на рынке рабов.

— Антемус должен будет за него заплатить?! Чаша гнева прольется на вас.

Верблюды, на которых ехали женщины, остановились, и их окружило кольцо охраны. Видимо, решили, что лучше не подпускать их ближе к основному лагерю. Проезжая мимо, Уолтер обратил внимание, что Хучин Бабаху вылезла из паланкина и взволнованно разговаривала с Лю Чунгом. Одна рука у нее нервно перебирала длинную нитку бус из янтаря, провалившуюся в долину между огромными холмами грудей. Маленький черный раб держал над ней зонтик, чтобы защитить от порывов ледяного ветра. Другой раб пытался разжечь стоявшую на земле бронзовую жаровню.

Отец Теодор радостно захихикал:

— Старая жирная греховодница пытается придумать, как обелить себя после побега девушки. Ей здорово достанется за то, что той удалось ускользнуть.

• Предыдущая
• 40/110
• Следующая