Лучше умереть! - де Монтепен Ксавье - Страница 62

• Предыдущая
• 62/135
• Следующая

Поль Арман расцеловал дочь и вышел из комнаты. В дверях он обернулся и поглядел на нее еще раз — с тоской и страхом: казалось, на это прелестное бледное личико уже пала тень смерти.

— До вечера, детка! — силясь улыбнуться, произнес он. — До вечера!

Во дворе особняка его ждала карета. Промышленник сел в нее и приказал ехать в Курбвуа. Голова у него словно горела. В душе боролись противоречивые чувства, но исход этой борьбы был предрешен: речь шла о спасении Мэри.

— Будь что будет! — решил он. — Свадьба должна состояться… На карту поставлена жизнь дочери, а ради нее я готов пожертвовать собой! К тому же разве это не лучший способ застраховать себя от мести Люсьена Лабру на тот случай, если из-за какой-нибудь роковой ошибки он узнает о моем прошлом? Ведь не посмеет он после свадьбы поднять скандал вокруг имени человека, на дочери которого женился? Разумеется, нет! Этот союз, которого я так боялся, может быть, как раз и спасет меня от гибели!

Прибыв на завод, промышленник сразу же попросил Люсьена Лабру зайти к нему. Обычно такой самоуверенный, на сей раз он чувствовал себя неловко. Потом вспомнил, как вел себя с ним Джеймс Мортимер на плывущем в Америку пароходе, и решительно сказал:

— Я пригласил вас сюда, дорогой Люсьен, для того, чтобы обсудить один чрезвычайно важный вопрос. Вы довольны своим нынешним положением?

— Как я могу быть недоволен, сударь? Благодаря вашей щедрости я получаю столько денег, что и трети своей месячной зарплаты истратить не успеваю. А значит, через несколько лет у меня будет целое состояние.

— И оно позволит вам осуществить величайшую мечту вашей жизни. Я знаю о ней; похвальная, надо сказать, мечта.

Люсьен в крайнем изумлении уставился на него.

— Вас удивляют мои слова, — продолжал Поль Арман. — Удивление ваше пройдет, если я объясню вам, что несколько дней назад мы с моим адвокатом — а вашим другом — Жоржем Дарье довольно долго о вас беседовали. От него я и узнал, что больше всего на свете вы хотели бы на принадлежащем вам участке в Альфорвилле восстановить завод, построенный некогда вашим отцом.

— Да, сударь, это действительно так. Это и в самом деле — цель всей моей жизни; я рассчитываю тем самым почтить память своего отца.

— Весьма похвальное желание; я просто восхищен им, что и докажу сейчас на деле, предоставляя вам возможность несколько быстрее, чем вы ожидали, осуществить намерение, которое вы называете целью всей вашей жизни.

— Вы, господин Арман? Каким образом?

— Самым простым. Вы прекрасно понимаете, дорогой, что этого завода маловато уже для выполнения всех получаемых нами заказов, а их число и значительность возрастают день ото дня. Ведь вы тоже это заметили?

— Это невозможно не заметить, — ответил Люсьен. — Я даже имел честь как-то сказать вам, что довольно скоро наступит тот момент, когда вам придется купить еще участок, чтобы построить новые цеха.

— И были абсолютно нравы… такой момент уже наступил.

— Вы присмотрели какой-то новый участок?

— Да… ваш…

— Но вы же прекрасно знаете, сударь, что я не намерен его продавать… — воскликнул сын Жюля Лабру.

— А я и не собираюсь его у вас покупать.

Люсьен посмотрел на собеседника со вполне понятным удивлением. Лже-Арман пояснил:

— Я долго думал, хорошенько взвесил все «за» и все «против», и пришел к следующему выводу: чтобы мое предприятие смогло приобрести те масштабы, которых оно настоятельно требует, мне необходимо найти опытного и талантливого человека и в самое ближайшее время сделать его своим компаньоном. И этим компаньоном… станете вы.

— Я!… Вашим компаньоном!… — не веря своим ушам, вскричал молодой человек, ошеломленный таким предложением. — Но, сударь, мой участок не стоит и тысячной доли тех денег, которые вложили в предприятие вы.

— Знаю, но меня это нисколько не смущает. Я вот что вам предлагаю, господин Лабру. На вашем альфорвилльском участке на мои средства будет построен завод вроде этого, и мы законным образом оформим его как вашу собственность. Это и станет вашим вкладом как компаньона предприятия. Оба наши завода будут работать на полную мощность, а прибыль мы будем ежегодно делить. Сами видите — проще и не придумаешь. И что вы по этому поводу думаете?

— Думаю, сударь, не сон ли все это.

— Нет, не сон; вполне серьезное предложение.

— Тогда я просто не смею принять его… Ведь я ничем еще не заслужил такого к себе отношения.

— А известно ли вам, господин Лабру, как удалось сколотить состояние мне? Известно ли вам, каким образом я, будучи скромным механиком, ничего не имея в этой жизни, кроме большой решимости да кое-каких познаний, стал компаньоном Джеймса Мортимера?

— Вы добились этого огромным трудом.

— Да, разумеется; но не совсем так, как вы себе представляете. Гений американской промышленности, увидев, что имеет дело с человеком трудолюбивым и одаренным, сделал меня своим компаньоном, выдав за меня свою дочь.

Люсьен вздрогнул. Жак Гаро продолжал:

— Почему бы и мне не последовать его примеру? Почему бы не проявить такое же великодушие? Приданое моей дочери станет частью вашего вклада…

— И госпожа Мэри станет моей женой?… — запинаясь, проговорил Люсьен.

— Разумеется… — сказал миллионер, улыбнувшись при этом несколько натянуто. — Я лично в подобном обороте событий ничего страшного не вижу. Мэри относится к вам весьма благосклонно, дорогой мой Люсьен; а мне остается лишь одобрить ее выбор, ибо я уважаю вас и люблю, так что буду просто счастлив получить зятя в вашем лице.

— Сударь, — горячо сказал Люсьен, — ваше предложение свидетельствует о вашем уважении и хорошем отношении ко мне… я очень тронут и польщен, но согласиться на него не могу.

— Почему? — удивленно спросил обеспокоенный Жак Гаро.

— Это слишком большая честь для меня.

— Заблуждаетесь. Вы разве не поняли того, что я сказал?… Я же сказал, что Мэри относится к вам благосклоннее, чем к кому-либо другому. Теперь вынужден сказать иначе: она любит вас… Да, бедное мое дитя любит вас всем сердцем, всей душой. До смерти любит.

— Господин Арман, — взволнованно произнес Люсьен, — я буду с вами так же откровенен, как вы со мной. Было бы черной неблагодарностью с моей стороны не испытывать к вам безграничной признательности, но к ней примешивается глубокая боль — оттого, что я вынужден ответить вам отказом. Мое сердце принадлежит другой.

— Вы кого-то любите?

— Да, одну девушку; я поклялся на ней жениться, и ничто в мире не заставит меня изменить своему слову.

— Бьюсь об заклад: у нее нет никакого приданого.

— Вы абсолютно правы: у нее ничего нет.

— Любовь, дорогой мой Люсьен, проходит быстро… а деньги остаются.

— Моя любовь неподвластна времени, и она для меня выше всяких денег.

— Вам следует хорошенько подумать… И не забывать о том, что Мэри вас любит…

— Как вы сами только что сказали, сударь, любовь проходит быстро.

— Мое несчастное дитя любит вас всерьез. И ваш отказ может убить ее…

— Скромность не позволяет мне в это поверить, и умоляю вас: не настаивайте.

— А я и не собираюсь; только еще раз советую: пораскиньте мозгами как следует, ведь на карту поставлено ваше будущее… так что подумайте!…

Молодой человек поклонился и вышел. Как только дверь за ним закрылась, знаменитый миллионер в бешенстве заметался по кабинету из угла в угол.

— Он, видите ли, любит, — прошипел он, — любит какую-то нищую девчонку… Отказывается жениться на моей дочери, а ведь Мэри от этого умереть может! А! Нет! Нет! — добавил он через некоторое время. — Этому не бывать! Моя дочь — прежде всего!… Моя дочь важнее всех! Пусть хоть весь мир рухнет, лишь бы она была жива!

Мэри Арман ожидала отца с нетерпением, которое куда легче понять, нежели описать. Она несколько часов поспала, и потому чувствовала себя немного лучше и спокойнее. Во второй половине дня она спустилась вниз и приказала кучеру отвезти ее в мастерскую госпожи Опостин. Там она случайно застала Люси.

• Предыдущая
• 62/135
• Следующая