Север Северище - Фомичев Владимир Т. - Страница 2

• Предыдущая
• 2/70
• Следующая

- В южных районах большая нехватка журналистских кадров, можно рекомендовать на самое приличное место, - уверенно информировали они гостя. – Стоит лишь поднять телефонную трубку, попросить нужного областного начальника нажать на кнопку.

- Нет, друзья, мне подходит лишь редакция где-то у кромки Ледовитого океана. Без брони, а на юге ее не дают, вытурят из столицы. Бегство от цивилизации выбираю основательное также и душой. Сегодня мой заветный край – Север Северище, вблизи океанских просторов. В него последнее время пристально вглядываюсь, регулярно наведываясь туда по важным министерским заданиям. Стремлюсь к далеким землям как романтик, приоткрывший крылатые сердца северян, делающих летящими сами эти экстремальные края. Уже полюбил большие дела в Приполярье. Мой интерес отличен от устремлений Тура Хейердала к полинезийским островам с первобытными людьми и каменным веком. Свою экспедицию «Кон-Тики» хочу совершать на вертолетах, вездеходах, большегрузных машинах современности. В краю подлинно трудовых людей, прекрасных специалистов, энергичных молодых руководителей.

 Собратья по перу начали деятельно обзванивать своих крайнесеверных друзей и выдали на гора такие сведения. Павла Котова готовы были принять на работу редактором тазовской газеты – в самой суровой точке на журналистской карте области, а также на радио в Урай и собкорром окружного издания города Ханты-Мансийска «Ленинская правда» по лесозаготовительному Советскому району, однако здесь пока не было жилья для новосела. Стоило крепко подумать. У Павла в Москве осталась семья – жена Тамара и трехлетняя доченька Верочка, нещадно разболевшаяся после больницы. Попала туда по подозрению на дизентерию, которой не оказалось, но зато получила в лечебном заведении воспаление легких. Ее кроватка находилась у окна, на длительное время открывавшегося для проветривания палаты, в результате чего ребенок «лечился» на сквозняке. Медперсонал был вроде оружия массового уничтожения – нес детям беду; не хорошее, а дурное. Взрослые тети к тому же редко меняли пеленки крохотным пациентам, а родителей к ним не пускали. Годовалая Вера вся подопрела, выражала свою боль нескончаемым криком. Приходившая под окна больницы мама Тамара слышала его, сама плакала и просила сестер успокоить девочку. С того времени Верочка стала заметно чахнуть. Родители не знали, что делать: ее кутали и кутали, боясь снова простудить, не решались долго находиться с ней на воздухе и в то же время понимали, что нельзя излишне держать ребенка в помещении. Случались месяцы, в которые мама находилась на работе всего три дня, остальные – на больничном по уходу за своей крошкой.

 У Павла Котова было решено с женой, что после устройства мужа на северах она с Верочкой приедет к нему, чтобы жить всем вместе, и он прокладывал новый путь не только для себя, но и для них. Какое из трех представившихся мест выбрать, какому отдать предпочтение? Ответы на эти вопросы искал, исходя из интересов собственно своих и всей семьи тоже. Промазать с точным выбором было никак нельзя, и он решил позвонить в Сургут Евгению Григорьевичу Кризу, крупному специалисту в сфере определения норм и расценок на работах в нефтяной сфере, с которым несколько раз встречался, вместе писал плакат «Составляющие Самотлора», подружился. Криз – из северян северянин, старшего поколения. Родился в Обской губе на корабле, капитаном которого являлся его отец. Всегда обитал в холодных краях Тюменщины, знает их до глубины, до ласковости восприятия старожила. Грешно было бы не посоветоваться с таким знакомым, безмерно любящим ханты-мансийскую тайгу и ямало-ненецкую тундру, своим в них. Узнав о намерениях и возможностях Павла, Евгений Григорьевич без сомненья дал истинно необходимый совет:

- Только в Советский, ободрись и направляйся не мешкая. Во-первых, никуда больше не проложена железная дорога, кроме как туда. А она в наших северных широтах – фактически единственная, настоящая жизнь. Во-вторых, тебе, родившемуся и выросшему в лесу брянскому волку, будет на что полюбоваться – кругом темно-зеленая непроходимая тайга. В-третьих, хотя район и приравнен к Крайнему Северу, со всеми в таком случае накрутками к заработкам, но не настолько лютый и грозный, чтобы весьма напугать твою жену-москвичку, а для здоровья девочки, думаю, вообще может сослужить добрую службу.

- Большое спасибо, Евгений Григорьевич, за лоцманские рекомендации. Я поднялся по ним, как по ступенькам лестницы, на уровень принятия окончательного решения. Отметаю сомнения, страх и призываю на помощь благоразумие и отвагу.

 Из Тюмени в Советский Павел Котов прилетел самолетом и поселился в гостинице «Тайга». Рейс из-за неожиданного сильного снегопада основательно задержали, АН-2 вместо первой половины дня прибыл к вечеру, гость оказался в состоянии одиночества до утра - самом приятном для больших раздумий, как это бывает и при творческом процессе. При прогулке никто из знакомых не встречался, потому что ни одного из них в поселке Советском, как и во всем районе, еще не было; никто не заходил в гостиничный номер. Павел вспоминал последние события, итожил прожитые годы, думал и думал. «Тебе вместе с так же видящими ситуацию товарищами по работе запретили о государственных интересах говорить, - размышлял Котов. – ОНИ привыкли не обращать внимание на жуткие вещи. Как бы человек не замечал, допустим, зрелища обезображенного трупа во дворе своего дома. Ты не проявил подобающего смирения, и тебя сразу же попытались образумить, затравить, как зайца, поставить на место. Какая наглость! Психотеррор да и только, преследование с целью воздействия на человека».

 Павел, словно проснувшись после кошмарного сна, недоуменно видел очами памяти его картины. Начальник ЦНИССТРОЙНЕФТИ, важного подразделения ведомства, Мэлор Николай Петрович очутился в трудном положении, когда ни за что ни про что уволенный им заведующий производственного отдела Корзинкин Валерий Семенович, ветеран Великой Отечественной войны, написал в Министерство жалобу со справедливым во всех смыслах изложением множества вопиющих нарушений в действиях Николая Петровича, не только по отношению к изгнанному. Как потом выяснилось для всех, шеф в свое время отсидел в тюрьме за крупнейшее хищение державных средств десятилетний срок, и, видно, в силу управляемости по причине криминального прошлого взятый на высокую должность такими же проходимцами, делал то, что умел: преступничал. А возможности для сокрытия уголовной физиономии и представления такого человека одним из лучших во всей нефтяной империи имелись колоссальные. Сюда бухалось слишком много денег, чересчур крут был разворот созидания, жестки сроки ввода в действие объектов, субподрядные организации находились во всех концах Союза – взять преступника за ушко и вывести на солнышко было очень затруднительно. Злоумышленники, объединенные ведомственной круговой, фактически воровской, порукой, действовали бесцеремонно, ни о чем не беспокоились, забыли о законе и нравственности.

 Не являясь начальником строительного управления, Мэлор, оказалось, возвел роскошные объекты отдыха в Истринском районе Подмосковья и в Сочи, подмахнул уйму липовых документов. По ним выходило, что ЦНИССТРОЙНЕФТИ нанимала строительные бригады, представляла ведомости о выдаче им зарплаты, хотя трудились на сооружении баз отдыха командированные из подразделений министерства рабочие и специалисты, получавшие деньги в основных местах работы. Подобным образом приобретались необходимые материалы, составлялись акты на их расходование и списание, хотя на самом деле они тоже принадлежали нефтяному ведомству, выделялись для строек в других местах, где в экстремальных условиях шло становление западно-сибирского нефтяного и газового гиганта СССР. Из-за действий столичных компаньонов по криминальному делу имели жалкие жилищные условия некоторые первопроходцы в Сибири. 

 Выяснилось, что даже подсобные хозяйства были созданы при этих базах отдыха. Для пищи «царственных» особ забивали двенадцатидневных телят, как для членов Политбюро ЦК КПСС.

• Предыдущая
• 2/70
• Следующая