Выбери любимый жанр

Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами - Кларк Стефан - Страница 19

Изменить размер шрифта:

И все же, по моим наблюдениям, ежедневные поездки в парижском метро не были колоссальным источником стресса, как в Лондоне. Для начала нужно отметить, что в часы пик поезда двигаются с интервалом в минуту. Да, напомню, во французской минуте те же шестьдесят секунд. И если ты опоздал на поезд, все, что нужно, — подождать следующего несколько секунд. И никакого запаха пота. Кстати, что касается пота, вопреки распространенному мифу, от французов не несет так, будто они натерли подмышки чесноком. Все, что различал мой английский нос, были запахи духов и лосьона после бритья. Но в парижской подземке наблюдаешь более отстраненные лица, чем в лондонской, и практически никто не читает газет. Не говоря уже о главном отличии: если уж тебе и пришлось стоять, то ты именно стоишь, а не складываешься пополам, как это происходит в Лондоне. Меня всегда интересовал вопрос: почему создается ощущение, будто английские инженеры проектировали метро, находясь под хмельком? Они что, рассчитывали, что в метро будут ездить только хоббиты?

Одним словом, общественный транспорт в Париже поистине изобретен для комфортнойперевозки людей, а не для того, чтобы они, вконец отчаявшись, пересели на машины.

«Вблизи какой бы станции метро вы ни поселились, — информировал путеводитель, — нелишним будет знать, что квартиры в Париже просторностью не отличаются. Плотность застройки домов тоже достаточно высока. Вывод напрашивается сам собой — соседей у вас будет много. Они будут вокруг, над вами, под вами — в общем, с каждой стороны, включая дома напротив. Количество семейств, чьи разговоры и запахи будут вливаться в вашу форточку, порой может достигать десяти, а то и больше».

Запахи? Они что, собираются всем домом готовить свинячью задницу, а непастеризованный сыр использовать в качестве клея для обоев?

«Самое надежное, — советовал мой путеводитель, — побывать в предполагаемом районе проживания в разное время дня. Понаблюдать за ночной жизнью выбранного квартала (она может быть бурной и шумной, а может, наоборот, способствовать крепкому сну). Попробуйте выяснить, кто будет жить над вами? А вдруг соседями сверху окажется семья отъевшихся баскетболистов, танцующих на досуге фламенко? Всмотритесь в окна соседнего дома, что напротив вас (это называется vis-a-vis). Может, вы заметите выдающие любопытство ваших соседей бинокли или случайно мелькнувшие в окне напротив гениталии…

Но с другой стороны, все эти предосторожности могут оказаться бесполезными, потому как, встретив людей, которые на самом деле будут готовы сдавать вам жилье, вы будете рыдать от счастья и благодарности. Ведь чтобы обогнать толпы желающих снять более-менее достойную квартиру, вам потребуется предстать перед хозяевами жилья, вооруженными копиями страниц журнала „Кто есть кто“, где — не исключено — упомянуты члены вашей семьи, равно как и гарантией из швейцарского банка, подтверждающей, что вы — обладатель несметного количества нацистского золота. Если учесть, что единицам действительно удается раздобыть все это, лучше подготовить себя к мысли, что сначала вы будете жить в какой-нибудь лачуге».

— Пессимистично, — сказал я. — Merci.

Последнее слово было обращено не к автору книги, а к официанту, подававшему мне в эту минуту кофе. Ну-у-у… не то чтобы это можно было назвать кофе. Скорее, он принес чашу для смешивания пунша, наполненную жижей грязно-серого цвета. Мое merciвышло угрюмым.

Я заказывал cafe au lait, а мне принесли годовой объем урожая кофе с колумбийских полей, смешанный с надоем коров Нормандии. Я взглянул на счет — вау! Цена включала плату за провоз этих самых коров в железнодорожных вагонах первого класса.

Это был шок, давно позабытый со времен победы над говнолексией.

Начну с начала. Вознамерившись отпраздновать маленькую победу — теперь я мог перемещаться по Парижу и не утопать в собачьих испражнениях, — я выпорхнул из отеля и уютно расположился в brasserieнеподалеку от Триумфальной арки. Как обычно, я сидел на уличной веранде под роскошным навесом цвета зелени и золота, а официант порхал мимо в беспощадно накрахмаленном фартуке. Грабеж здесь неизбежен. Мог бы и раньше догадаться о надвигающейся буре, но теперь уже слишком поздно.

Предварительно я захватил две рекламные газетки с мелко набранными объявлениями о сдаче жилья в аренду. Администратор в отеле рекомендовал мне «Figaro»— ежедневник, в котором куча объявлений о продаже и аренде, и «De Particulier a Particulier», толстый еженедельный журнал, предлагающий жилье в любой точке Франции. Оба источника ценной для меня информации изобиловали заманчивыми предложениями. Если бы я только мог разобрать, что в них понаписано…

«11E Oberkampf»— таков был текст одного объявления из «Figaro». Ладно, на данный момент понятно, что это одиннадцатый округ Парижа, квартал Оберкампф. Читаем дальше: «2/ЗР 2e et, sej au mezz, 1 ch, SdE, parquet».

O-O! Помогите!

Я достал словарик и посмотрел значение единственного слова, имевшегося в этом объявлении. «Parquet»означало «половая доска». Великолепно, значит, пол в наличии. Что, черт побери, значило все остальное?

Другое объявление гласило: «11e proche Marais». [87]Возможно, это местечко располагалось неподалеку от болота? Судя по запрашиваемой стоимости, болото было золотым.

Я принялся читать дальше: «ЗР RdC s/cour, SdB/WC, dressing».

«Cour»— это внутренний двор, WC— предположительно туалет, но что могло бы значить «dressing» [88]Квартиру предполагается использовать как соус? Очень изысканно!

Ах нет, словарь внес ясность: «dressing»означало «гардеробная».

Был еще вариант в районе Бастилии, который, надо полагать, в наши дни более безопасен, раз людей больше не отправляют на гильотину. Предлагалась beau 2 pieces— прекрасная двухкомнатная квартира. Также упоминались Sе etage(«Ага, пятый этаж», — подумал я, сочетание «et»стало понятным), ascenseur(лифт, слава богу), gde chambre(большая спальня), balcon(личный balcon, великолепно!) и SaM avec cuis amer(вот дерьмо!).

Словарь подсказывал, что, вероятнее всего, жилье предназначалось для садомазохиста с горькими ( amer) бедрами ( cuisses). Но я подозревал, что перевод не совсем точный. И правильно — на самом деле эти слова значили столовая ( salle a manger) с кухней свободной планировки ( cuisine americaine).

Вполне нормально, что мне нелегко дается чтение объявлений, подбадривал себя я. В конце концов, рекламные объявления в Англии так же непонятны для иностранцев. Все эти требования: «Только Н/Ш»— незнающие могут подумать, что им предлагают заманчивое соседство с приезжими из Новой Шотландии!

Я потянулся за чашкой кофе и чуть не вывихнул запястья от обрушившейся на них тяжести. Официант пронесся мимо, спеша обслужить мужчину, сидевшего через пару столиков от меня. И похоже — о да, так оно и было, — ему подали чашку cafe au laitнормального размера.

— Merci, — поблагодарил посетитель, в интонации которого я мог различить сильный американский акцент. В довершение всего, мужчина читал «Геральд Трибьюн».

— Извините, — обратился я, чуть подавшись вперед. Оторвавшись от газеты, американец поднял глаза на меня. — Как вам это удалось?

— Удалось? Что?

Мужчине было чуть за тридцать, длинные волосы в духе Курта Кобейна свисали с плеч; завершал его образ потертый черный пиджак, надетый поверх выцветшей толстовки с логотипом нью-йоркского университета — да… желанный объект для грабителей.

Я снова с трудом приподнял лохань, скорее напоминавшую чашу озера, чем кофейную чашку, и уточнил:

— Как вам удалось заполучить обычную чашку кофе?

вернуться

Marais— квартал Парижа, сохранивший средневековую архитектуру; болото. — Примеч. пер.

вернуться

Dressing ( англ.) — заправка для салатов.