Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами - Кларк Стефан - Страница 18

• Предыдущая
• 18/69
• Следующая

Сквозь столпотворение на танцплощадке я прорвался к бару, чтобы заказать пиво. Алекса ждала в уголке — относительно тихом благодаря тому, что его отделяли полтора метра от орущих колонок и, по крайней мере, еще метр от подвыпившего тусовщика, приплясывавшего не в такт музыке.

Было слишком накурено, чтобы можно было дышать, и чересчур шумно, чтобы можно было разговаривать. Так что мы делали абсолютно то же, что и все вокруг: выпивали, наблюдали за людьми, танцевали, покрывались потом, снова выпивали, целовались и хохотали.

Танцы являли собой странное действо. Все дрыгались вполне нормально под музыку в стиле диско, но временами диджей включал какую-то ерунду.

Я решил выйти подышать воздухом, как вдруг оказался в атмосфере фильма с участием Элвиса. Джо Страммер [83]неистово орал о бунте, а все французы танцевали свинг. Алекса развернула меня, потянув за руку, и объяснила, что они называют это le rockи танцуют его под любую быструю музыку. Я решил, что идея неплохая. В Англии единственное прикосновение, грозящее тебе от партнера во время звучания панк-рока, — это удар кулаком по почкам.

В какой-то момент мы договорились с Алексой завязать с алкоголем, пока оба не напились в стельку. Но действие этой договоренности было сродни решению заклепать пробоину в речном трамвайчике в то время, когда пассажиры уже по горло находились в воде. Я помню, как кричал кому-то в ухо — не Алексе — какую-то чушь, которая едва ли имела для меня значение (я догадывался об этом даже после такого количества спиртного)… и, возможно, имела еще меньшее значение для той темнокожей француженки, которой я все это сообщил.

После этого Алекса, кажется, просила меня слезть со стола, и бритоголовый бармен осторожными, но решительными — скорее, все-таки решительными — действиями способствовал претворению ее просьбы в жизнь.

Мне припоминается также соленый вкус крови во рту и куча танцующих ног. На этом мой вечер закончился…

На следующее утро меня разбудил мобильник. «Voulez-vous coucher avec moi», [84]— орал он как полоумный. Сия игривая запись — хмельное наследие моих гулянок в Лондоне, и слово «хмельное» здесь ключевое.

Открыв глаза, я тут же зажмурился: белый свет, белый шум, белый потолок. Либо я в снегу, почему-то теплом, либо я в чужой квартире. (Мой номер в отеле был выкрашен в грязно-бежевый цвет.)

Ах да, я вспомнил. После бара мы пошли к ней. Так значит, она сейчас рядом, лежит, укутавшись ослепительно-белым одеялом, и по-прежнему прячет свою красоту.

Восхитительно! Кроме головной боли и обжигающей сухости во рту, главное, что заставило меня вновь ощутить себя живым, было осязание чего-то влажного в самой значимой части тела. Хотя бы последствия ощутить, если мозг ничего не помнит.

Телефон все еще раздражающе пищал. Я дотянулся до пола и ухитрился выудить этот шумный предмет из кармана пиджака.

— Привет, это Алекса.

Я горько рассмеялся:

— Очень остроумно!

— Что?

Я глянул на другую сторону кровати и погладил одеяло там, где пряталась ее голова.

— Алекса, — сказал я в трубку и в одеяло, — если ты хотела разбудить меня, нужно было попросту протянуть руку и пощекотать меня. Беспроигрышный вариант.

— Что ты сказал? Пощекотать тебя?

— Угу.

Из-под одеяла раздался стон, и показалась обнаженная женская рука.

— Погоди-ка, — сказал я и слегка задрал край.

Хоть я и припоминал с трудом события прошлой ночи, но мог поклясться, что рука Алексы точно не была темного цвета, когда я видел ее последний раз…

— Пол? Ты у телефона? Ты где вообще? — звенел ее голос из телефона.

О! Вот так дерьмо!

НОЯБРЬ: Располагайся Chez Moi [85]

Поиск квартиры. Сказка о мансарде: общий туалет, являющий из себя дыру в полу, — это романтично?

Это случайно не Эдит Пиаф пела «Я не жалею ни о чем»? Так вот, не надо говорить за других, глупышка.

В моей жизни был человек, остроумный и в то же время рассудительный, с которым я нашел общий язык, и вдобавок ко всему — с эротичными коленями, что редкость. И я разрушил все это, и премного сожалел о содеянном.

У меня не было ни малейшего желания дожидаться, пока эта чернокожая девица проснется. Успев кое-что увидеть, пока она дрыхла, я сделал вывод, что она намного сильнее меня. Плечи самого настоящего пловца!

Мужские плечи?

Я быстренько заглянул под одеяло еще раз, чтобы убедиться наверняка. Она (или он, или оно) лежала вниз лицом, но я не увидел ни намека на наличие пениса между ног.

Фух!

Позже я испытал неимоверное облегчение, обнаружив, что был осторожен. Нечто длинное, розовое и сморщенное, свисавшее с моего пениса, оказалось не натянутой крайней плотью, а использованным презервативом, прилипшим к тому же месту, куда один из нас (?) натянул его несколькими часами ранее.

Когда две минуты спустя я оказался на улице, я снова зажмурился — такой яркий свет бил в лицо. Потребовалось приличное количество времени, чтобы до меня наконец дошло: лето тут ни при чем, оно не влезло вперед зимы и весны. Улица была залита светом, отражавшимся от сырого, блестящего асфальта. Горы мусора исчезли. Небоскребы из зловонных коробок убраны. Вооруженная дивизия мусороуборочных машин сметала все на своем ходу на улицах Парижа, пока я спал. Забастовке конец!

Мне хотелось поделиться этой радостью с Алексой, но было слишком поздно. Оставив не меньше десяти самых смиренных извинений на ее автоответчике, я не получил ответа ни на одно из них.

В конце концов — видимо, в попытке спасти свой автоответчик от перезагрузки — она снизошла до того, чтобы написать мне прощальное ( au revoir) письмо по электронной почте. В нем она говорила, что я для нее человек, «приносящий печаль», и она не желает нести ответственность за мое «хрупкое счастье». Все ее глупости про tristesseи joieдали о себе знать.

Я решил найти утешение, посвятив ноябрь поиску жилья. В соответствии с договоренностью Жан-Мари оплачивал номер в гостинице три месяца, так что настало время призадуматься о собственной независимости. А теперь, когда забастовка дворников подошла к концу, самый подходящий момент. Кристин рассказала, что дворники отказались от своих требований и согласились на прибавку к зарплате. К тому же каждому из них пообещали раз в неделю дать возможность поработать на одной из уборочных машин.

В первую субботу месяца я сидел на террасе кафе (мне начинало казаться, что теперь я предпочитаю предаваться раздумьям, исключительно сидя на террасах кафешек) и искал в путеводителе советы по поиску жилья.

В нем говорилось:

В Лондоне дело обстоит так же. И тем не менее заявить, что ты хочешь жить вблизи самой удобной ветки, все равно что выразить свое желание жениться на верблюде, у которого будет свежайшее дыхание.

Читаю дальше:

Что действительно не мешало бы указать в путеводителе, так это то, что обычно станции метро переполнены… плакатами с полуголыми дамами. Взять, например, станцию у моего отеля. Когда я спустился туда в первый раз, наткнулся на плакат, где была изображена девушка с внушительным объемом груди, рекламирующая бюстгальтеры. Девушка в разорванной футболке рекламировала диски с фильмами. Несколько девчонок, чье тело прикрывали только узкие полоски каких-то там лент, рекламировали еще бог знает что. Напиток? Парфюм? Пылесосы? Да какая разница! Груди у них были огромные. Стены платформы буквально увешаны плакатами с обнаженными телами. Как сделать пассажиров счастливыми, пока они скучают в ожидании поезда? По крайней мере, пассажиров мужского пола или с лесбийскими наклонностями…

• Предыдущая
• 18/69
• Следующая