Дюна. Батлерианский джихад - Герберт Брайан - Страница 9

• Предыдущая
• 9/166
• Следующая

Над верхними слоями салусанской атмосферы были подвешены многочисленные спутники, усиливавшие сигналы башни в узловых точках космической обороны. По всем континентам были расставлены ретрансляторы поля Хольцмана, уничтожавшего гелевые контуры машинного разума. Эти ретрансляторы направляли лучи вверх, создавая в космосе непроницаемую преграду из сгустков мощной энергии.

Но если кимекам удастся вывести из строя башню первичного генератора энергии на поверхности планеты, то в полевом щите откроется уязвимая брешь. Рассыплется в прах вся оборонительная сеть.

Выхаркивая кровь из пораженных газом, горящих огнем легких, Ксавьер прокричал в селектор:

– Говорит терсеро Харконнен. Я принял командование местными силами. Примере Мич и весь командный пункт уничтожены.

Ответом на этот призыв стало долгое, продолжавшееся несколько томительных секунд молчание. Вся милиция Салусы была выбита и парализована.

Тяжело сглотнув, Ксавьер ощутил во рту ржавый привкус крови и отдал страшный приказ:

– Всем локальным силам милиции. Создать защитный кордон вокруг башни генератора. У нас нет сил защищать весь город. Повторяю, всем отступить к башне. Это касается всех боевых машин и всех самолетов.

Эфир ожил. Со всех сторон посыпались недоуменные вопросы командиров:

– Сэр, вы шутите. Город горит!

– Мы не будем оборонять Зимию! Это было бы стратегической ошибкой!

– Сэр, прошу вас, подумайте! Вы же видите, что уже натворили здесь эти проклятые кимеки! Подумайте о людях!

– Я не признаю права терсеро отдавать такие приказы…

Ксавьер отметал все возражения:

– Цель кимеков очевидна. Они хотят уничтожить защитное поле, и тогда флот роботов довершит наше полное уничтожение. Мы должны защитить башню любой ценой. Повторяю, любой ценой.

Нагло игнорируя приказ, пилоты десятка «Кинжалов» продолжали упрямо сбрасывать бомбы на неумолимо шагавших кимеков.

Ксавьер зарычал в микрофон селектора:

– Все, кто хочет поспорить, смогут сделать это позже, в суде Военного трибунала.

Который, возможно, будет судить меня самого, подумал он.

На стекло маски брызнули капли алой крови. Интересно, сколько ядовитого газа он успел вдохнуть? Каждый вдох давался с большим трудом, но Ксавьер выбросил из головы все мысли о своем здоровье. Он не может выказать слабость, во всяком случае, сейчас.

– Всем подразделениям отступить и окружить башню! Это приказ. Нам надо перегруппироваться и сменить тактику.

Наконец салусанские наземные подразделения вняли голосу своего командира, покинули свои позиции и начали оттягиваться в сторону генераторов поля. Город раскинулся перед завоевателями, беззащитный, словно ягненок, принесенный в жертву. Кимеки без промедления воспользовались предоставленной им возможностью.

Четыре воина сокрушили парк статуй, уничтожив изумительно красивые скульптуры. Механические монстры уничтожали здания, сжигали музеи, жилые кварталы, убежища. Им была по нраву любая цель.

– Держитесь! – Ксавьер продублировал команду по всем каналам связи, подавляя растущее недовольство войск. – Кимеки хотят отвлечь нас от своей истинной цели.

Бронированные чудовища открыли огонь по куполообразной башне, воздвигнутой Чусуком в ознаменование успешного отражения натиска мыслящих машин четыре столетия назад. Украшенные затейливым узором колокола издали свой предсмертный звон, когда колокольни рухнули на вымощенную плоской брусчаткой площадь народных собраний.

К этому времени большая часть населения Зимин укрылась в укрепленных бронированных убежищах. Флотилии медицинских и пожарных судов, уклоняясь от вражеских ударов, пытались оказывать помощь жертвам и бороться с пожарами и разрушениями. Многие из таких попыток оказывались самоубийственными.

Среди солдат и офицеров милиции, стянутой к башне генератора, было заметно сомнение и недовольство. В душе Ксавьера шевельнулся страх – правильное ли решение он принял? Но он уже не смел менять решение. Глаза слезились от едкого дыма, легкие, обожженные газом, отзывались нестерпимой болью при каждом вдохе. Он знал, что был прав. Сейчас он сражался за всех, кто жил на его планете, включая и Серену Батлер.

– И что дальше, терсеро? – раздался рядом с ним голос кварто Джеймиса Паудера. Хотя угловатое лицо младшего по званию офицера было наполовину скрыто маской противогаза, были видны глаза, горевшие яростью, которую Джеймис даже не пытался скрыть. – Мы станем отсиживаться здесь, пока эти ублюдки ровняют с землей Зимию? Какой прок защищать транслятор поля, если ничего не останется от города?

– Мы не сможем спасти город, если будет уничтожен генератор, Тогда вся планета окажется беззащитной перед нападением машин, – прохрипел в ответ Ксавьер.

Салусанская милиция заняла оборону вокруг ажурных параболических антенн башни генератора поля. Наземные силы и бронетанковые части сосредоточились на прилегающих к комплексу подступах и улицах. «Кинжалы» на бреющем полете кружили над головами, отгоняя своим огнем кимеков.

Сжимая в руках оружие, милиционеры кипели гневом. Подавленные бездействием мужчины жаждали сражения, хотели броситься вперед и вступить в бой с атакующими кимеками… или разорвать на части Ксавьера. С каждым новым взрывом или разрушенным зданием в войсках росло мятежное настроение.

– До прибытия подкрепления мы должны сконцентрировать свои силы здесь, – харкая кровью, продолжал стоять на своем Харконнен.

Паудер внимательно посмотрел на лицевой прозрачный щиток маски командира, заметил на плазе кровь и спросил:

– Вы хорошо себя чувствуете, сэр?

– Это пустяки, – ответил Ксавьер, слыша, однако, как при каждом вдохе свистят его наливающиеся кровью легкие.

Яд продолжал отравлять организм терсеро, и он чувствовал себя все хуже и хуже. Чтобы не упасть, Ксавьер оперся на пласкретный парапет тротуара. Он быстро осмотрел занятую милицией позицию, от души надеясь, что она устоит. Наконец Ксавьер заговорил:

– Теперь, когда эти башни взяты под охрану и надежно защищены, мы можем сделать вылазку и пощупать противника. Вы готовы, кварто Паудер?

Паудер просиял, а солдаты приободрились. Несколько человек разрядили в воздух оружие, готовясь внести свою лепту во всеобщее разрушение. Однако Ксавьер натянул вожжи, остановив солдат, как останавливают норовистых коней.

– Назад! Сохранять бдительность! Мы не можем использовать военные хитрости. Нам не удастся найти внутреннюю слабость противника, которую можно использовать для того, чтобы перехитрить кимеков, но у нас есть воля к победе. Нам нужна победа, иначе мы потеряем все.

Он старался не обращать внимания на кровь, плещущуюся в маске, не зная, сможет ли придать непоколебимую уверенность своему голосу.

– Только решимостью и волей мы разобьем их.

В первые моменты всеобщего смятения и растерянности Ксавьер успел заметить, что один из гигантских кимеков был разрушен и уничтожен концентрированными ракетно-бомбовыми ударами. От его бронированного корпуса остался только чудовищно искореженный дымящийся остов. Беда была в том, что разрозненные бомбардировщики и рассредоточенные наземные боевые машины не могли нанести концентрированный удар, распыляя свои силы и выстрелы.

– Мы нанесем согласованный удар. Будем выбирать одну цель, одного кимека, и будем сокрушать их по одному. Станем бить по нему до тех пор, пока от него ничего не останется, а потом перейдем к следующему.

Хотя Ксавьер мог с трудом дышать, он решил лично повести в бой эскадру самолетов. Как терсеро, он привык находиться в гуще сражающихся. Так его научили на тренировках и маневрах в условиях, максимально приближенных к боевым.

– Сэр, – в голосе Паудера прозвучало неприкрытое удивление, – разве вы не останетесь в безопасном месте? Как командир, вы обязаны выполнять элементарные требования…

– Вы абсолютно правы, Джеймис, – спокойно ответил Ксавьер. – Тем не менее я лично поведу боевые машины. Мы находимся в положении «все или ничего». Останетесь здесь и будете любой ценой защищать башни.

• Предыдущая
• 9/166
• Следующая