Мрачный шепот (ЛП) - Шоуолтер Джена - Страница 3
- Предыдущая
- 3/97
- Следующая
Наконец-то, каменная стена прекратила двигаться, и Аман заглянул внутрь. Он взмахнул рукой, подавая знак, что можно безопасно входить. Никто не сдвинулся с места. Группировки Сабина и Люциена лишь недавно возобновили совместные сражения — более тысячелетия они были разделены и пока еще не научились понимать с полуслова.
— Так мы идем или будем просто стоять здесь и ждать, когда они найдут нас? — проворчал Аэрон. — Я готов.
— Только посмотрите на него, весь такой не восторженный, — ухмыляясь, проронил Гидеон. — Я ничуть не впечатлен.
«Пора брать дело в свои руки», — решил Сабин, обдумывая лучшую стратегию. За эти последние пару веков он зашел в тупик с Ловцами, очертя голову бросаясь в битву с одной единственной мыслью: убивать. Но враг не слабел, а возрастал числом, и по правде говоря, их решительность и ненависть также росла. Пришло время для нового стиля битв, а также учета ресурсов и слабостей врага, перед тем как вступать в бой.
— Пойду первым, потому что я ранен меньше всех, — он погладил пальцем курок своего пистолета перед тем как нехотя вложить его в кобуру. — Я хочу, чтобы вы пошли по двое: менее раненный с пораненным сильнее. Будете действовать сообща: пораненный сильнее прикрывает, пока другой занимается целью. В живых оставьте столько, сколько сможете, — приказал он. — Знаю, что не хочется, что это претит всем вашим инстинктам. Но не беспокойтесь — они очень скоро умрут. Как только определим главаря — и вызнаем его секреты — они станут бесполезны, и вы сможете сделать с ними, что хотите.
Трио, преграждающее ему путь, расступилось и позволило войти в узкий коридор, за ним двинулись остальные, их шаги слышались лишь как тишайший шепот. Лампы с батарейным питанием освещали укрытые иероглифами стены. Сабин лишь на секунду позволил себе скользнуть взглядом по этим росписям, но этого хватило, чтобы картинка отпечаталась в его сознании. Там были изображены пленники, которых одного за другим предавали жестокой казни — продолжающие биться сердца вырывали из их тел.
Застоявшийся, пыльный воздух был наполнен запахами людей: одеколон, пот, ароматы еды. Как давно здесь находятся Ловцы? Чем они здесь занимались? Нашли ли они уже артефакт?
Вопросы одолевали Сабина, и его демон вцепился в них. Демон Сомнений ничего не мог с собой поделать.
«Они явно знают что-то, чего не знаешь ты. Этого может хватить, чтобы победить тебя. Вполне вероятно твои друзья сделают последний вдох этой ночью»
Демон Сомнений не мог лгать без того, чтобы Сабин не терял сознание. Он мог использовать только насмешки и предположения, чтобы одолеть своих жертв. Сабин так и не понял, почему демон из Преисподней не мог использовать обман — лучшее, что он мог придумать это то, что на демоне лежало его собственное проклятье — но смирился с этим он не так быстро. Не то, чтобы он позволит себе быть побежденным этой ночью.
«Продолжай в том же духе, и я всю следующую неделю проведу один в своей спальне с книгой, чтобы не думать слишком много»
«Но мне нужно питаться», — всхлипнул демон в ответ. Беспокойство, которое он создавал, было для него лучшей подпиткой.
«Скоро»
«Поторопись»
Сабин поднял руку, остановился, и идущие за ним воины тоже остановились. Впереди показалась комната, дверь которой уже была открыта. Послышались голоса и звуки шагов, возможно, даже визг дрели.
Ловцы на самом деле были заняты и буквально умоляли, чтобы их застали врасплох.
«Я просто тот, кто устроит это для них»
«Ты, да неужто?» — начал, было, демон, не принимая всерьез угрозу Сабина. — «В последний раз я проверял…»
«Забудь обо мне. Я обеспечу тебя едой, как и обещал»
В голове его раздался возглас ликования, а затем демон Сомнений раскрыл свой разум Ловцам, находящимся в пирамиде и принялся нашептывать всевозможные разрушительные мысли.
«Все бессмысленно… что если ты неправ… ты не слишком силен… можешь вскоре умереть…»
Разговор сошел на нет. Кто-то даже захныкал.
Сабин разогнул палец, затем другой. Когда он поднял третий, все они с воинственным криком сорвались с места.
Глава 2
Гвендолин Застенчивая отскочила к дальней стене своей стеклянной камеры в миг, когда ватага слишком высоких, мускулистых и покрытых кровью воинов ворвалась в помещение, которое она одновременно любила и ненавидела вот уже более года. Любила из-за того, что пребывание в нем давало ей иллюзию свободы. Ненавидела за ужасные деяния, что происходили здесь. Деяния, которым она была свидетелем и которых страшилась.
Люди, совершавшие их, ошарашено вскрикнули, роняя чашки Петри, иглы, пробирки и другие инструменты. Раздался звон бьющегося стекла и дикие выкрики. Захватчики грозно ринулись вперед, с отточенным мастерством нанося удары. Их противники падали и падали. Сомнений в том, кто победит в этой схватке, быть не могло.
Гвен дрожала, теряясь в догадках, что случится с ней и остальными, когда все закончится. Воины явно не были простыми смертными, как и она, как и все женщины, запертые в камерах вокруг нее. Нападающие были слишком жестоки, слишком сильны, слишком… короче говоря, они явно не были людьми. Однако кем они были, она не знала. Зачем они сюда пришли? Чего хотят?
За последний год она познала столько разочарований, что даже не смела надеяться, что они пришли в качестве спасителей. Оставят ли ее и других пленников гнить здесь? Или же воины попытаются использовать их, как и эти ненавистные смертные?
— Убейте их! — закричала воинам одна из пленниц, чей жестокий и злой голос заставил Гвен обнять себя руками. — Пусть страдают так же, как и мы.
Стекло, отделяющее женщин от остального мира, было достаточно толстым и непробиваемым для кулака или пули, но все же каждый звук отдавался диким эхом в ушах Гвен.
Она знала, как блокировать этот шум — сестры еще в раннем детстве научили ее — но отчаянно желала услышать, как гибнут ее тюремщики. Стоны их боли для нее были подобны колыбельной. Успокаивающей и сладостной.
Но какими бы сильными не казались воины, они ни разу не нанесли смертельный удар. Странно, они просто ранили свою жертву, лишая сознания перед тем, как взяться за следующую. И через пару минут, которые со стороны показались кратчайшими секундами, остался лишь один человек. Худший из всех.
Один из воинов ступил вперед, приближаясь к нему. Хотя все новоприбывшие в совершенстве владели боевым мастерством, этот использовал самые грязные приемы, целясь в пах или в горло. Он занес руку, словно намереваясь нанести смертельный удар, но внезапно встретился взглядом с широко распахнутыми глазами Гвен и замер. Медленно опустил руку.
У девушки перехватило дыхание. Пропитанные кровью каштановые волосы прилипли к его голове. Глаза цвета бренди, густого и темного, были оттенены багрянцем. Невозможно. Она определенно вообразила себе это дикое свечение. Его лицо, так резко очерченное, что могло быть высечено только из гранита, в каждой своей черточке таило угрозу разрушения, но в то же время нечто почти… мальчишеское было в нем. Потрясающее противоречие.
Рубашка его превратилась в клочья и при каждом движении открывала взору мускулы, обтянутые загорелой, обласканной солнцем, кожей. Ох, солнце. Как же она соскучилась по нему. Фиолетовая татуировка в виде бабочки красовалась на его правом боку, спускаясь к линии талии. Заостренные края крыльев придавали ей одновременно женственности и мужской мощи.
«Почему бабочка?» — подумалось девушке.
Казалось странным, что такой сильный, грозный воин избрал подобный рисунок. Какой бы ни была причина, эта татуировка неким образом успокоила ее.
— Помоги нам, — взмолилась она, уповая на то, что бессмертный может слышать сквозь звуконепроницаемое стекло, как и она. Если он и услышал, то не подал виду. — Освободи нас.
Никакой реакции.
А если они оставят вас здесь? Или хуже того, если они здесь по той же причине, что и смертные?
- Предыдущая
- 3/97
- Следующая
