Колдун из Салема - Хольбайн Вольфганг - Страница 28

Крепко держа папку в левой руке, я зашел в лавку, осторожно закрыл за собой дверь и огляделся. Несмотря на высокие окна-витрины, занимавшие две из четырех стен, помещение освещалось слабо. Окна были почти полностью заставлены товарами, к тому же стекла покрывал слой грязи. Так же как и в банке, в лавке посетителей не было. Возможно, в это время дня люди не очень-то стремились делать покупки. Тем не менее, учитывая размеры лавки и тот факт, что она была единственным магазином в поселке, все же было странно, что в ней вообще никого не оказалось.

Я ждал. Через некоторое время на втором этаже, прямо надо мной, послышались шаги, затем кто-то стал шумно спускаться по лестнице. Несколько секунд спустя узкая дверь в задней части лавки распахнулась, и появился Лейман. Во всяком случае, я подумал, что, по-видимому, это он и есть.

Приблизившись, он остановился за два шага до меня и, не особо смущаясь, несколько секунд разглядывал мою персону. Затем на его толстом лице появилась сдержанная улыбка.

— Чем могу быть вам полезен, сэр? — спросил он.

— Мне… нужен новый костюм, — ответил я. — Да и новая накидка тоже.

Лейман снова посмотрел на меня, при этом он, казалось, одновременно оценивает и параметры моего тела, и размеры моей платежеспособности. Ни то, ни другое, похоже, ему не понравилось.

— Хотя я рискую обидеть вас, сэр, — начал он осторожно, — но все ж таки скажу, что вам необходимо полностью обновить свой гардероб. Однако сделать это будет совсем недешево.

Я кивнул, засунул подчеркнуто небрежным жестом руку в карман, достал оттуда пригоршню помятых пятифунтовых банкнот и положил их перед ним на прилавок.

— Этого хватит?

Выражение лица Леймана мгновенно изменилось.

— Ну конечно, сэр, — поспешно сказал он. — Какую именно одежду…

— Что-нибудь практичное, — перебил я его. — Я завтра уезжаю, и рассчитываю приобрести что-нибудь приличное уже в Лондоне.

— Я понял. Вам нужна какая-нибудь прочная одежда для путешествия, — Лейман кивнул уже не так доброжелательно. Он был несколько уязвлен моими словами. — Думаю, у меня есть кое-что для вас.

Он подошел к одной из своих полок и, что-то бурча себе под нос, начал перебирать лежащие там вещи. Наконец он вернулся с целым ворохом рубашек, брюк и нижнего белья.

— Куртки и плащи у меня наверху, сэр, — пояснил он, без лишних церемоний впихнув мне ворох одежды. — Дело в том, что спрос на них небольшой. Вы можете не торопясь примерить все эти вещи, пока я схожу на склад. Примерочная — вон там, сзади… — он хотел было повернуться, но вдруг задержался и движением головы указал на мой большой палец левой руки. — Простите, сэр… Вы поранили себе палец.

Я посмотрел туда, куда смотрел он, кивнул и поспешно отдернул руку, чтобы не запачкать чистую одежду кровью. Порез, который я сделал сам себе еще в банке, до сих пор кровоточил, хотя уже не очень сильно.

— Я к тому, чтобы вы эти вещи… — Лейман умолк и смущенно улыбнулся. — Ну, вы понимаете.

— Ну конечно, — ответил я и засунул палец в рот.

Лишь теперь, когда я обратил внимание на порез, я почувствовал боль. Довольно мучительную боль. Рана, вероятно, была глубокой.

— Не сердитесь, пожалуйста, сэр, — нервно сказал Лейман. — Дело в том, что кровяные пятна очень трудно вывести.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и ушел.

В тот самый момент, когда дверь за ним закрылась, я почувствовал запах гниения.

Это был очень слабый запах, еле различимый, но мои натянутые нервы реагировали на него, как на жуткое зловоние.

Обернувшись, я выронил часть одежды и автоматически потянулся за моим оружием.

Но я так и не закончил это движение.

Лавка была пуста. Хотя в ней и размещалось большое количество полок и выставочных стендов, здесь не нашлось бы достаточных размеров укромного местечка, где мог бы спрятаться человек. Я был один.

И тем не менее я чувствовал, что на меня кто-то смотрит. Это было не то мимолетное ощущение чьего-то присутствия, какое иногда испытываешь, если в комнате действительно кто-то находится, но ты этого изначально не знаешь. Я абсолютно достоверно знал, что я не один. Кроме меня в комнате был кто-то еще — кто-то или же что-то, и это что-то подкрадывалось ко мне все ближе и ближе.

Я прислушался, но единственное, что я услышал, — это удары собственного сердца и шаги Леймана, раздававшиеся в комнате надо мной. Однако запах усилился.

Рыбный запах. Теперь я его узнал. Это был запах гниющей рыбы, бьющий мне в нос и заставляющий меня практически не дышать.

Я пару раз сглотнул и, стараясь не обращать внимания на внезапно появившийся у меня на языке неприятный привкус, огляделся с деланным безразличием. Я уже один раз выставил себя полным дураком, когда мне показалось, что я что-то слышу. Хватит с меня и одного раза. Быть может, я просто переутомился. В конце концов, Голдспи — рыбацкий поселок, а чем же должно пахнуть в рыбацком поселке, как не рыбой?

Я заставил себя успокоиться, поднял оброненную одежду и намеренно спокойным шагом направился к примерочной.

Она оказалась очень маленькой. Переодеваясь, поневоле пришлось бы ударяться о ее стены. Вход в примерочную закрывала лишь тонкая, уже совсем дряхлая штора, а на противоположной входу стене висело высокое, до потолка, зеркало, от старости потемневшее во многих местах и покрытое пятнами. Я осторожно положил на пол одежду, которую мне дал Лейман, и прислонил папку и трость со скрытой в ней рапирой к стене, так, чтобы трость можно было быстро схватить.

Когда я посмотрел на себя в зеркало, поведение кассира и Леймана стало мне гораздо понятнее. Дело было не только в том, что моя одежда сильно испачкалась и порвалась во многих местах. Ужаснее всего было мое лицо. Мои щеки, которые и раньше не отличались пухлостью, ввалились, в результате чего вместо них на лице образовались два серых пятна, а под красными воспаленными глазами, в данный момент таращившимися на свое зеркальное отражение, лежали темные, словно нарисованные кисточкой круги.

К тому же над моим правым глазом виднелась широкая, по форме напоминающая молнию, прядь волос, цвет которой был значительно светлее, чем остальная шевелюра.

На этом изменения не закончились. Лицо в зеркале, казалось, принадлежало человеку значительно старше меня, словно я за минуту проживал год. Оно потемнело, стало аскетичным, прядь белых волос над правой бровью стала шире и одновременно посветлела.

На меня из зеркала смотрело уже не мое лицо — это было лицо моего отца!

Его взгляд подействовал на меня, как удар.

— Отец! — пролепетал я. — Ты…

Человек в зеркале быстро поднял руку и поспешным жестом показал мне, чтобы я замолчал.

— Не надо! — сказал он.

Когда он говорил, его губы не шевелились, а, как это уже несколько раз бывало, голос отца, казалось, раздавался прямо у меня в голове.

— Послушай меня внимательно, Роберт! Мне остается не так уж много времени. Ты в опасности! Уезжай из этого поселка как можно быстрее! Тебя хотят убить!

— Отец! — произнес я растерянно.

Я еле слышал то, что он мне говорил. Мой взгляд был прикован к его лицу, и на какой-то момент я даже перестал дышать.

— Но ты… я думал, что ты мертв! — сказал я, запинаясь. — Где ты?

— Смерть — это совсем не то, чем ее считают люди, — таинственно ответил отец. — Быть может, когда-нибудь у меня появится возможность все тебе объяснить. Но сейчас ты должен идти. Ты в опасности, и я не могу тебе помочь. Мои силы уже иссякают.

Его голос и на самом деле становился все тише, а сквозь истончавшиеся черты его лица в зеркале уже проглядывали мои собственные.

Вскрикнув, я бросился к зеркалу, прижался ладонями к холодному стеклу и несколько раз окликнул отца.

Но все было напрасно. Его облик стал совсем бледным, а голос звучал все тише и тише.

— Беги, Роберт, — слабо крикнул он. — Уезжай из этого поселка еще до захода солнца, иначе ты умрешь!

Тут он исчез, и на меня снова смотрело из зеркала мое собственное отражение.