Колдун из Салема - Хольбайн Вольфганг - Страница 27

Я посмотрел на кассира с внушительным видом, затем подчеркнуто медленным движением положил перед собой на прилавок черную папку — единственное, что смог спасти Андара из имевшихся у него на судне вещей — и открыл защелку папки. Кассир побледнел еще больше. Его взгляд был прикован к папке. Быть может, он терялся в догадках, какое же оружие я там скрываю.

— Чем… могу служить, сэр? — спросил он, запинаясь. Эти слова были произнесены хриплым шепотом. На шее у него пульсировала артерия.

— Мне нужны деньги, — ответил я, улыбаясь.

Бедный парень, казалось, стал еще бледнее и начал оглядываться по сторонам, явно пытаясь определить путь к спасению. Но он, очевидно, был не в состоянии сдвинуться с места хотя бы на сантиметр.

Я медленно открыл папку, достал пачку хранившихся в ней аккредитивов в водонепроницаемой обертке и нашел среди них три выписанных на мое имя. Два из них были на пять тысяч фунтов каждый, а третий — на пятьсот. Мой отец, должно быть, предвидел вероятность того, что мне придется обратиться в банк, который просто не сможет выплатить сумму в пять тысяч фунтов стерлингов.

Я положил перед кассиром аккредитив на пятьсот фунтов, заново тщательно упаковал остальные и закрыл папку. Кассир дрожащими пальцами схватил бланк, бросил на него беглый взгляд и затем уставился на меня. Выражение его лица было таким неописуемым, что я буквально пришел в восторг.

— Это… э…

— Там что-то не так? — спросил я подчеркнуто любезно. — У меня есть документы, удостоверяющие мою личность, если загвоздка в этом.

— Ко… конечно нет, сэр, — ответил кассир. — Просто…

— Я знаю, что я не похож на тех, кто обычно носит с собой аккредитивы, — вздохнул я. — Но, пожалуй, их у меня уже давно не было бы, если бы я транжирил деньги на свою внешность.

Я достал портмоне, вытащил из него и протянул кассиру свой паспорт и подождал, пока он сверяет данные паспорта и аккредитива.

— В каком виде… вы хотели бы получить деньги, сэр? — спросил он, все еще запинаясь от неуверенности, но уже, очевидно, по другой причине.

— Мелкими купюрами, — ответил я. — Мне тут надо кое-что купить. Новый костюм, например. Вы можете порекомендовать мне хорошего портного, живущего где-нибудь поблизости?

Отрицательно покачав головой, кассир начал отсчитывать одно- и пятифунтовые купюры и складывать их в аккуратные стопки передо мной.

— Боюсь, портного в Голдспи не найти, сэр, — сказал кассир. — Впрочем, вы можете обратиться к Лейману.

— К Лейману?

— Его лавка на противоположной стороне улицы. Это лучший магазин в поселке, — заверил кассир. Немного поколебавшись, он добавил: — И единственный.

Позади меня послышались шаги, хотя я был уверен, что дверь никто не открывал.

— Я точно знаю, что вы подберете у него что-нибудь подходящее, сэр, — продолжал кассир, вдруг ставший чрезвычайно словоохотливым. — У него большой выбор костюмов и прочей одежды. Кстати, почти все он получает прямо из Лондона.

Шаги приближались. Это была тяжелая, неуклюжая поступь, мало похожая на походку обычного человека. Точнее говоря, совсем непохожая… Я еле сдерживал в себе желание оглянуться. Если позади меня кто-то находился (если там действительнокто-то находился, то вряд ли у него были дружелюбные намерения), то, обернувшись, я спровоцировал бы нападение с его стороны.

— Мне еще нужно отправить телеграмму, — сказал я с наигранным равнодушием, при этом украдкой бросив взгляд на стену позади кассира.

Солнечный свет проникал в помещение через окно за моей спиной, и две тени — моя и кассира — отчетливо вырисовывались на белой штукатурке.

Но только нашитени! Третьей не было.

— Это можно сделать на почте, сэр. Однако боюсь, что сегодня уже слишком поздно. Почта закрывается здесь в полдень. Голдспи — маленький поселок, вы же понимаете.

Шаги слышались совсем рядом. Мне вдруг показалось, что я чувствую слабый приторный запах. Он был похож на легкое зловоние, издаваемое чем-то подгнившим, к нему примешивался запах соленой воды, водорослей и еще чего-то непонятного. На меня повеяло холодом. Немного быстрее, чем хотел, я сгреб свои деньги, положил большую часть из них в папку, а остальные рассовал по карманам.

Затем я ни с того ни с сего упал на пол — просто взял и упал, ни с того ни с сего, и глазом перед этим не моргнув, подавая знак, что чувствую какую-то опасность. Упав на плечо, я перекатился по полу и одним мощным прыжком снова вскочил на ноги. Затем я молниеносно сделал несколько шагов назад, ретировавшись в безопасный, как мне казалось, угол, и встал там, слегка наклонившись вперед и расставив ноги. Выставив левой рукой свою папку, словно щит, другой рукой я схватился за рукоятку моей трости. Скрытая в ней рапира будто сама впрыгнула мне в руку. Острый как бритва, отполированный до блеска стальной клинок замер перед моим лицом сверкающим смертоносным барьером.

Но моей рапире не от чего было меня защищать.

Операционный зал, как и прежде, был пуст. В нем находилось лишь двое — я да кассир. Кассир смотрел на меня широко раскрытыми от изумления глазами и не знал, что и сказать. Он лишь переводил взгляд с меня на то место, где я только что стоял, и снова на меня.

— Сэр, — неуверенно сказал он, — если позволите спросить…

Я, не обращая на него никакого внимания, сделав глубокий вдох, напряженно прислушался. Шаги утихли как раз в тот момент, когда я бросился в сторону. Странный запах все еще ощущался, но гораздо слабее, чем раньше. Мы снова были в помещении вдвоем с кассиром. Что бы там ко мне ни подкрадывалось — оно исчезло.

— Мне показалось, что я… слышу шаги, — сказал я уклончиво. — Позади меня.

— Шаги? Здесь?

Выражение лица кассира снова изменилось. Теперь он, по-видимому, считал меня сумасшедшим. Но жизненный опыт подсказывал мне, что самая лучшая ложь — это та, которая максимально близка к правде.

— Видите ли, человеку всегда нужно быть осторожным, — сказал я, улыбаясь. — У меня все-таки с собой куча денег.

Я медленно опустил рапиру, засунул ее внутрь трости и тщательно закрутил рукоятку. Мой отец носил эту тросточку на поясе, и я тоже стал носить ее с собой — скорее в память о нем, чем из каких-либо практических соображений. Конструкция этого оружия была неудачной. В случае необходимости рапира вытаскивалась буквально молниеносно, но вернуть ее на место было уже не так-то просто. На это я потратил минуты три, причем порезал большой палец, сломал ноготь и, вполне вероятно, упал в глазах кассира до уровня полного придурка.

Наконец я спрятал свое оружие под накидку. Кассир смотрел на меня с каменным лицом, но было нетрудно догадаться, что он думал. Я как можно быстрее собрал деньги, выпавшие у меня из кармана при прыжке, поставил свою подпись на квитанции и поспешно вышел из банка.

Лишь оказавшись на улице, я ощутил, что в банке действительно спертый и затхлый воздух. Я сделал несколько глубоких вдохов, отошел на несколько шагов от низкого деревянного строения банка и обернулся. Буквально на миг мне показалось, что я заметил какое-то движение за окном. Но это видение тут же улетучилось, и все, что я теперь видел в высоком, частично закрашенном оконном стекле, — это мое собственное искаженное отражение.

Я покачал головой, потер тыльной стороной ладони глаза и отвернулся. Правда, я сделал это почему-то быстрее, чем намеревался.

Я шел по улице, с любопытством глядя по сторонам, и через дорогу увидел лавку, о которой мне говорил служащий банка. Она оказалась удивительно большой. В ее окнах были выставлены всевозможные товары, а над дверью красовалась симпатичная вывеска с надписью: «Лейман — колониальные товары всех видов».

Я колебался. Внутренний голос советовал мне немедленно отправиться в гостиницу, к Баннерманну. Но, с другой стороны, мне нужна была новая одежда. Я вряд ли мог рассчитывать на нормальное к себе отношение любого встреченного мной человека, если бы продолжал носить одежду бродяги, и при этом вести себя, как сумасшедший.