Лучший гарпунщик (Ветер над островами - авторская редакция) - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 24

• Предыдущая
• 24/94
• Следующая

Провел языком по зубам. Два слева точно шатались, но не были выбиты, к счастью. Губа немела, распухала и обильно кровила. Рот был полон крови. Морда завтра будет такая, что людям лучше не показываться. Побил он меня, как есть побил. Если бы на болевой не попался, то забил бы, как дикари мамонта. Мастерски он дрался, как опытный человек заявляю.

Ему тоже досталось, но куда меньше – только губы разбиты. Он тяжело дышал и сплевывал кровью в пыль. Рука висела плетью – похоже, что терпел долго, не хотел сдаваться, доигрался или до вывиха, или до повреждения связок. Зря он это, любой боец знает, что раз угодил на такой захват, то лучше сдаваться.

– Ну, ты даешь! – сказал Иван, материализовавшись у меня в поле зрения и протягивая большой носовой платок. – На вот, прижми, а то порты закапаешь. Стирай потом. А на шхуне мы тебя починим, тут без проблем.

Я кивнул благодарно, прижал платок к брови, прижимая изо всех сил. В этот момент подскочил ко мне кабатчик, схватил за свободную руку, вскинул ее кверху, крича:

– Победа в бою за Алексеем с «Закатной чайки», что с Большого Ската пришла! Зрители, а ну скинулись победителю на лекаря!

Шепнув мне: «И с банка пятая часть твоя, ты еще заходи!», кабатчик побежал по кругу со своей шляпой, куда со звоном посыпались монеты. Толпа платила за зрелище. Откуда-то прибежавший помощник кабатчика уже раздавал выигрыши. К моему удивлению, Фома недовольным не выглядел. Блондинистый крепыш, чью руку я тогда перехватил, получал деньги. Вот они как… На Павла они поставили больше, а на меня выплаты выше были, так что отбили свое по– любому, без вопросов. Фома мне даже глумливо рукой помахал.

– Подождем чуток. – шепнул Иван. – Сергий– кабатчик тебе деньги отдаст сейчас. Только если предлагать за деньги драться станет, соглашаться не вздумай.

– А мне зачем? – спросил я у него.

– Откуда я знаю? – пожал он плечами. – Может быть, тебе Павел последние мозги отбил. Платит Сергий хорошо, да слухи про него разные ходят. На этой улочке про всех слухи, сюда порядочные люди не ходят.

Последняя фраза была адресована Игнатию, который, похоже, просто пропустил ее мимо ушей. Я даже не уверен, что он драку видел, настолько мутным был его взгляд.

Я оперся на стену форта, обулся, старясь не свалиться – голова продолжала кружиться. Точно, еще и сотрясение. Рубаху натягивать не стал, чтобы в крови не измарать. Нахлобучил шляпу на затылок, укрыв раскалывающийся от боли череп от палящего солнца.

Фома с товарищами ушел обратно в трактир, причем Павел выглядел мрачно и посмотрел на меня недобро. Это он зря, сам боя хотел, и проиграл честно. Неспортивно это он. Толпа рассасывалась, кто куда, а кабатчик подошел ко мне, протягивая немалую горсть монет.

– Держи вот. – сказал он, пересыпая деньги в ладони. – Сорок два рубля тебе с боя. А договорись ты заранее со мной, могли бы такой бой устроить, что рублей двести поимел бы. Интересно?

– Я не по этим делам. – покачал я гудящей головой.

– По этим, или не по этим, а ты зайди ко мне завтра поболтать, если время будет. Лады? – он хлопнул меня жирной рукой по плечу и добавил: – Ну, будь здоров, заходи, если что, Семена Криворукого спросишь.

И пошел к себе в трактир, откуда доносился отчаянный шум – все наперебой обсуждали зрелище. А мы медленно направились в порт, поддерживая под локти Игнатия.

Перед тем, как отправить шкипера отсыпаться, Иван погнал его на пляж, трезветь. А что? Самый отличный способ протрезвления, учитывая, что тот сидел в довольно холодной воде до тех пор, пока зубы не застучали. Я тоже поплелся с ними, кровь смыть, ополоснуться, да и вообще морской водой ссадины полечить – метод пусть и примитивный, зато надежный. Да и пляж прямо под боком, сразу за пирсами. И вода чистая, несмотря на то, что купаются прямо в порту. А вот за пределами порта хоть песчаный берег и продолжался, но купающихся видно не было. Это почему, интересно?

Вода была в меру соленая, чистая, прозрачная, дно – плотный крупный песок. Идеальный пляж, в общем. К тому же после продолжительного ныряния ссадины даже щипать перестали, и отеки вроде как сошли немного. Но на конкурс красоты мне завтра точно рановато будет. Не тот портрет ожидается.

После пляжа Игнатий как-то резко протрезвел, взял себя в руки и только тогда, когда уже вернулись на шхуну, ему рассказали, что случилось. Его как громом ударило. Ноги подкосились, он упал бы на палубу, если бы не схватился за мачту. Так и стоял, молча, слегка покачиваясь.

– Что делать будем? – спросил он после нескольких минут молчания.

– На Большой Скат пойдем. – сказала Вера. – Тебе завтра с утра команду нанять, чем быстрее – тем лучше. И не шваль кабацкую, а с рекомендациями.

– Сделаю. – кивнул шкипер. – Есть у меня на примете такие, с «Красного дельфина». Их шлюп потоп, а команда цела осталась.

– Тогда и командуй, а не сопли распускай. – жестко сказала девочка, и обернулась ко мне. – Тебе опять спасибо. Давай бровь зашью.

– А умеешь? – удивился я.

– А кто не умеет, школу закончив? – еще больше поразилась она. – Любая девчонка умеет. Если что серьезное, то к лекарю, а рану зашить или укол поставить – это любая сможет.

– А мальчишек чему учат? – спросил я, в очередной раз удивившись услышанному.

– Ну… стрелять. – чуть запнулась она, вроде как мне удивляясь. – Военному делу. Девчонок этому тоже учат, но меньше, только стрелять, а ребят всерьез, чтобы могли в ополчение вступать. И строю, и бою, и уставам. А ребят, кстати, медицине тоже обучают, но меньше чем нас.

– Всех в ополчение санитарками? – чуть съехидничал я.

– А это здесь причем? – удивилась она. – У всех потом дети будут, семейные. Порежется ребенок, а ты его к лекарю потащишь, сама не умея рану заделать? Что ты за мать тогда?

– Вот как… – поразился я еще глубже.

Что-то уважаю я это общество, как мне кажется. Сначала напрягся оттого, что церковь тут всем заправляет, а вот чем дальше смотрю, тем больше вижу. По крайней мере, система образования местная вызывает уважение. А вообще надо будет подробней побеседовать с моей спасительницей. Вопросов у меня накопилось на долгий– долгий список.

Пока я так размышлял об умном, Вера притащила из хозяйской каюты здоровенную фельдшерскую сумку и взялась за мои раны. Развернула ее на палубе, разложила перед собой все необходимое. Я скосил глаза и увидел стеклянный пузырек с белым порошком и надписью «Стрептоцид». А рядом с ними упаковку другого порошка, и тоже с надписью «Пенициллин». Вот как… по оружию и прочему у них век девятнадцатый, начало двадцатого, а антибиотики имеются. Это хорошо, даже очень, только опять с толку сбивает. Так все же, где я? Есть у меня одна теория, если честно, но в ней и пробелов хватает, поэтому пока оглашать не буду.

В воздухе запахло спиртом, бровь резко защипало. Действовала девочка сноровисто и умело, с единственным недостатком – не озаботилась анестезией, промывала и зашивала прямо по живому, заставляя морщиться и ругаться про себя.

– А у вас тут что, обезболивающего нет? – спросил я, когда она уже закончила и клеила прямо на кожу кусок бинта, прикрывший рану.

– Есть. – ответила она. – Но ты от него совсем отключишься, а здесь дел на пять минут было.

– Общий наркоз, в смысле? – уточнил я, и нарвавшись на непонимающий взгляд, объяснил: – Ну, в смысле, я вообще усну во время операции?

– Ну да. – кивнула она. – Или если раненому вколоть, то он наяву сны видеть будет.

– Понятно. – кивнул я, сообразив, о чем идет речь.

Она собрала сумку и ушла в ходовую рубку, а ко мне подошел Игнатий. Помялся как-то неуверенно, затем сказал:

– Ну… это, спасибо тебе, в общем. – вздохнул, затем продолжил: – Я что-то как загуляю, бывает, так и остановиться не могу. Беда с этим. Должок за мной.

– Да ладно, чего там. – отмахнулся я. – С кем не бывало.

– Я чего сказать хотел… – продолжил он. – Мало нас теперь, так что я тебя на ночь вахтенным поставлю. На четыре часа. На палубе сидеть и никого с берега даже на сходни не пускать.

• Предыдущая
• 24/94
• Следующая