По следам кочевников. Монголия глазами этнографа - Бочарникова Е. А. - Страница 34

• Предыдущая
• 34/75
• Следующая

Изумляться в Монголии нам предстоит еще не раз. Нас приглашают в местный зоопарк. Один из здешних учителей, побывав несколько лет назад в Советском Союзе, увидел, что там используют живых зверей в качестве наглядных пособий на уроках естествознания и устраивают «ясли» для животных, в которых ребята с увлечением ухаживают за малышами. Вернувшись в Монголию, он решил с помощью ребят устроить нечто подобное при своей школе. На школьном дворе выстроен длинный низкий амбар. По его фасаду размещены небольшие клетки. Пока тут живут лиса, заяц, волк, ястреб, сокол и еще несколько птиц.

Во второй половине дня у нас с группой учителей снова происходит очень интересная беседа, превратившаяся в оживленный обмен опытом. Тема разговора — сбор ценных предметов монгольской культуры. В окрестностях Кобдо проживает много различных народностей, что позволяет местной интеллигенции собирать превосходный этнографический и лингвистический материал, которого нигде больше не найдешь. Один учитель, например, составил торгоуто-халханмонгольский словарь, содержащий тысячу слов. Сам он торгоут по национальности и очень гордится своим родным диалектом. Обещаем, что составим для него небольшое вспомогательное пособие по фонетической транскрипции. А пока пытаемся показать автору словаря на нескольких примерах важнейшие приемы транскрипции, применяющиеся в языкознании. По счастливому совпадению, в тот день утром я разговаривал с пожилой торгоуткой, и мне удалось записать несколько слов этого диалекта, которыми теперь пользуюсь, чтобы нагляднее проиллюстрировать свои рассуждения. Выясняется, что пожилая торгоутка — мать этого учителя.

Разговор так воодушевил наших собеседников, что каждый из них соглашается сделать нам сообщение на определенную тему: женская одежда казашек, брачный обряд, название различных частей юрты. Договорились даже основать архив, в котором будут хранить по одному экземпляру собранных ими материалов. Было уже далеко за полночь, когда мы с Карой составили обещанный торгоутским друзьям фонетический указатель.

Нам показывают кинофильмы. В одном из них засняты живописные ландшафты Кобдоского аймака. Второй фильм — сатирический — высмеивает бюрократов. Остроумный, совсем не шаблонный сюжет доставляет нам много приятных минут. (Позднее, вернувшись в Венгрию, узнал, что этот фильм получил премию на кинофестивале в Карловых Варах.) Перескажу его вкратце. Скотоводческий производственный кооператив поручил одному своему члену сделать некоторые покупки после закрытия годового баланса. Многочисленные бюрократические рогатки мешают осуществлению закупок. В торговом центре заведующий магазином находит, что отношение написано не по правилам. В сомонном центре заведующего нет на месте. Он, оказывается, отправился со своей подружкой на мотоциклетные гонки. В аймачном центре ему тоже не удается достать запасных частей, которые ему крайне нужны, и даже в столице не удается ничего добиться, везде мешает бюрократизм.

31 мая трогаемся в путь после прощального торжественного завтрака. На самом высоком холме сразу загородом нас ждет расстеленный на земле ковер и рюмки для прощального тоста. Осушаем их, садимся в машину и едем дальше.

Путь наш проходит через гористую местность. Проезжаем мимо прелестного горного озерца Толбо-Нур, окруженного высокими вершинами, но вскоре останавливаемся на полчаса, чтобы устранить какие-то перебои в моторе. Не успеваем тронуться, как вдруг замечаем, что надвигается страшный ураган. Угрожающе клубятся тучи, сверкает молния, и вихрь обрушивается на нашу машину. Через три часа буря понемногу успокаивается. Приближаемся к небольшому селению у (подножия скалы. На постоялом дворе просим продать нам нож и сахару. Продавец что-то кричит своим помощникам на кухне, и меня поражают два слова: бишаки сукор [62]. Мы находимся на казахской земле. После короткого отдыха снова пускаемся в путь. Нас окружают горы — то покрытые лесами, то совсем голые. В восемь часов вечера на горизонте показываются два высланных нам навстречу «газика». Быстро пересаживаемся в них и едем дальше к главному городу здешних казахов — Баян-Улэгэю.

Баян-Улэгэйский аймак — западная окраина Монголии. Его административный центр находится в 1758 километрах от столицы. Большую часть населения аймака составляют казахи — единственное национальное меньшинство в Монгольской Народной Республике, проживающее на автономной территории. Кроме казахов, Баян-Улэгэйский аймак населяют урянхайцы, дербеты, дзахачины, торгоуты, олёты, уйгуры, перекочевавшие сюда из китайской провинции Синьцзян, мончаки и незначительное число китайцев. Всего в этом аймаке проживает около 90 тысяч человек.

Если бы мы даже не знали, что прибыли к казахам, то все же немедленно заметили бы, что нас окружают другие люди. Казахи отличаются от монголов по антропологическим признакам, обычаям и традициям. Казахи менее общительны, чем монголы. Пожилые женщины еще покрывают голову платком, ниспадающим сзади до пояса, а спереди заколотым под подбородком и прикрывающим грудь. Казахи когда-то исповедовали ислам и теперь еще не потребляют спиртных напитков, по крайней мере открыто. Во время обеда со здешними руководителями они шутливо заметили, что если мы будем пить за их здоровье, то тем самым нарушим старинные казахские обычаи.

Длинные и широкие улицы Баян-Улэгэя обсажены деревьями. По планировке и убранству местные жилища почти ничем не отличаются от казахских домов в Сибири. В Монголию казахи переселились 80 лет назад из царской России и Китая. Они поддерживают самые тесные связи с Казахской Советской Социалистической Республикой, там получают образование учителя, оттуда при сылают учебники. В 1940 году монгольские казахи перешли от арабского алфавита к кириллице.

Проводим два дня в центре казахского автономного аймака, и за это время нам удается немного познакомиться с местной культурой. Я уже упомянул о том, как одеваются казахские женщины. Хочется к этому добавить, что, увидев внезапно показавшихся из-за поворота всадника и всадницу, я испытал странное чувство, будто они соскочили со страниц средневековой летописи.

Мужчины в большинстве носят цветные шелковые шаровары. В основном казахи ведут кочевой образ жизни. По составу поголовья этот аймак ничем не отличается от других областей Монголии. В окрестностях Баян-Улэгэя 500 тысяч гектаров занимает пашня.

Нас приглашают на торжественный обед в казахскую юрту на краю города. Роскошью своего убранства она превзошла все юрты, которые мы посетили до сих пор. Богатые казахи украшают свои жилища набивными тканями, коврами, цветными циновками, войлочными коврами. Преобладают синяя, желтая, коричневая, черная и серая краски. На кроватях возвышаются груды подушек, чего не увидишь в монгольских юртах. Сундуки богато разукрашены, иногда обиты железом или другими металлами. Казахские юрты полным-полны яркими платками и занавесками. В более скромных жилищах кровати деревянные, а в богатых — металлические с сеткой.

На торжественном обеде подают вареную баранину, жирными кусками потчуют гостей, очевидно считая их самыми лакомыми. Вдруг все присутствующие на обеде разражаются громким смехом, а хозяйская дочь, покраснев, вскакивает с места и выбегает из юрты. Оказывается, один из парней уронил на пол конфету, что равносильно признанию в любви. Из-за этого маленького эпизода завязывается беседа о брачных обычаях у казахов. Брачный обряд здесь красочен и торжествен. Сватать невесту идет отец жениха, которого усаживают на почетное место против двери. Он сообщает, сколько бодосогласен дать в качестве выкупа за девушку. Бодо у монголов и у казахов Западной Монголии — условная единица, выраженная в определенном количестве того или иного вида скота. Официально один бодо равен семи овцам, или 14 козам, или одной голове крупного скота (лошадь, як, корова), или половине верблюда. Сам по себе брачный обряд мало чем отличается от церемонии, распространенной среди других народностей Западной Монголии. Что касается похоронного обряда, то нам и здесь рассказывали, что, когда умирает взрослый человек, его кровать переносят в другую половину юрты.

• Предыдущая
• 34/75
• Следующая