Голливудские жены - Коллинз Джеки - Страница 68

• Предыдущая
• 68/135
• Следующая

Затем рано поутру он поставил машину напротив дома Конти и начал ловить удобный момент.

Прошли три горничные, болтая по-испански и хихикая.

Молочник доставил двенадцать кварт апельсинового сока и шесть картонок молока.

Из дома вышла женщина, села в бледно-голубой «Мерседес», выехала на улицу, передумала, подъехала назад к дому, снова вышла и умчалась.

Он терпеливо ждал и был вознагражден появлением Росса Конти в его «Корнише» всего лишь через двадцать минут. Он проследил «Корниш» до квартиры Карен Ланкастер в Сенчюри-Сити и обрадовался: значит, они еще не остыли друг к другу.

Позже, когда Росс Конти снова сел за руль своего приметного золотого «Корниша», Литтл С. Порц тотчас пристроился за ним.

В квартире у Рэнди воняло лосьоном «О Саваж», дезодорантом Ива Сен-Лорана и туалетной водой Жана Нате.

– Терпеть не могу эту хреновину, – сказал Бадди, сосредоточенно отжимаясь от пола на одной руке.

Рэнди вышел из ванной в одних коротеньких трусиках.

– Какую хреновину? – спросил он.

– А все дерьмо, что ты на себя брызгаешь. Не знаешь, что ли, – от этой гадости можно рак заработать? – Он бросил отжиматься и плюхнулся на живот. – Черт побери, мне, знаешь, что-то нехорошо. Наверное, надышался этой ядовитой пакости.

– Не нравится, так катись к…

Бадди поднялся и, почувствовав слабость, прислонился к стене.

– Ночью спал не очень хорошо. Приснился настоящий кошмар… и как будто все по-настоящему. Я…

Рэнди прервал его повелительным жестом.

– Незачем мне рассказывать. Меня свои сны не волнуют, так чего ради твоими интересоваться?

Бадди подошел к холодильнику.

– Никогда у тебя ничего нет поесть, – проворчал он.

– Господи. Ты хуже любой жены! Перебрался бы к Шелли и попробовал бы ее завести своими жалобами.

– В том-то и беда. Я завожу ее не только этим. А у меня нет настроения закручивать еще один роман. Уж как Ангель со мной обошлась, так…

– Да перестань ты, – обрезал Рэнди. – У меня своих забот хватает, обойдусь и без твоих неприятностей. Ты захотел спать у меня на полу – я тебя пустил. Захотел занять у меня денег – я дал тебе взаймы. И вот за это избавь меня от бесконечного трепа про свою разнесчастную жизнь.

– Благодарствую. Хорошо, когда есть друзья.

Рэнди пребывал в паршивом настроении с тех самых пор, как Бадди сказал, что тоже идет на прием в честь Ланкастеров.

– Держись от нас с Мэрли подальше, – предупредил Рэнди, беспокоясь, что выплывет его прошлое.

Неужто этот кретин думает, что он подойдет и ляпнет: «Эй, Мэрли, рад познакомиться. А знаешь, что раньше мы с твоим дружком проститутничали на пару?» Черт! Да он не меньше Рэнди хочет об этом забыть.

Позвонив, как он это делал каждый день, Инге, Бадди услышал обычное: «Они твою кандидатуру рассматривают. Ты им очень нравишься. Ты и вправду всеобщий фаворит». Какой еще фаворит, если недели идут и ничего нового? Может, Инга ему лапшу на уши вешает. Может, роль уже отдали кому-то другому.

Может, и надеяться не на что…

– Ангель! – пробормотал Бадди ее имя. – Зачем тебе было бросать меня?

Монтана ехала в Беверли-Хиллз, но мысль о том, что сейчас она пойдет по магазинам и купит себе обновку специально для приема в честь Джорджа Ланкастера, ее не веселила. Она была вне себя от его высокомерия и грубости. Да что он, собственно говоря, о себе воображает? Стареющая суперзвезда, чья слава уже пошла на убыль, – вот он кто. А вот Оливер с Нийлом здорово подвели ее. Оливер лебезил, как новоявленный Урия Хил наших дней, а Нийл присосался к виски, как к материнской груди.

Несколько раз за последние дни она пробовала говорить с Нийлом, но от ее попыток начать серьезный разговор он отделывался резкими высказываниями по поводу сценария, в результате чего вспыхивали бурные споры, которые сбивали ее с толку.

И неожиданно получалось, что ей приходилось с пеной у рта отстаивать сцены, которые он хотел убрать. Важные сцены, против которых он раньше не возражал.

Она приходила в полное расстройство и собой не владела. Да что происходит, черт побери? Почему все становится мерзким?

«Людей улицы»– ее детище – потихоньку у нее отбирают. Сценарий писала она, а получается, словно это и не ее слова. Да, практически все роли в фильме, кроме главных, распределила она – ну и что? Теперь-то это будет фильм Джорджа Ланкастера, а таких, как он, она всегда терпеть не могла. С огромным самомнением, грубый, убежденный – хотя это полнейшая чуть, – будто мужчины существа более высокого порядка, чем женщины.

В офис она решила не возвращаться. Мысль отправиться на пляж показалась ей куда более привлекательной, поэтому она проехала по Уилширскому бульвару до самого океана, припарковала машину и пошла вдоль берега, пытаясь успокоиться.

Волны были высокими, подходящими для серфинга, и полно ребят резвилось в океане – их бронзовые тела стремительно и изящно неслись над водой. Были бы у нее сейчас купальник и доска! Как раз этого ей и хочется. А почему бы и нет? Поддавшись порыву, она поспешила назад к машине и поехала в спортивный магазин в Санта-Монику. И купила там то, что было нужно.

Серфингом она не занималась целую вечность… по крайней мере, с того времени, как познакомилась с Нийлом. Входя в волны, поначалу чувствовала себя неловко и глупо – и даже старухой, это в двадцать девять-то лет! Но скоро она освоилась, вошла в ритм и помчалась на волнах, прямо как в добрые старые времена. Ловила кайф! Какое наслаждение!

Она забыла о Джордже, Оливере, о фильме и, самое главное, – о Нийле. Возбуждение охватило ее, когда вернулись умение и ловкость, давно, казалось, забытые. Как хорошо снова чувствовать себя молодой и не думать ни о чем, кроме следующей волны.

Как хорошо, когда все зависит лишь от тебя самой.

– Можно вас на минутку? – Литгл С. Порц бочком подступил к Россу Конги перед «Биджаном» на Родео-драйв.

– Разумеется, – великодушно согласился Росс, думая, что этот задрипанный тип – его поклонник. – Что бы вам хотелось узнать? Действительно ли я сам прыгнул со скалы в «Бродяге» или это был дублер? Не беспокойтесь, все меня об этом спрашивают, и уверяю вас – это был я. Если вы мне дадите ручку, я распишусь на вашем конверте. Для кого подписать… для вашей сестры?

Литтл потерял дар речи. Не бывает такого, чтобы ты подходил к человеку его шантажировать, а он предлагал поставить автограф на конверте с компрометирующими снимками.

– Вы не поняли, – неуверенно забормотал он. – У меня тут фотографии.

– А, вы хотите, чтобы я расписался на фотографиях, – охотно согласился Росс. Он всегда считал, что с поклонниками нужно обходиться мило. Поступай так, и они никогда не перестанут валить толпами на твои фильмы. Сто лет уж, как перестали, козел!

– Тут фотографии, которые вы не захотите видеть опубликованными, – поспешил вставить Литтл, чтобы не дать кинознаменитости вконец его запутать. – И не захотите, чтобы их увидела ваша жена, или ваша мать, или ваша дочь, или ваша внучка.

Внучка! Росс взбесился. Да сколько, это вонючее хамло думает, ему лет?

– Мать моя умерла. Дочери у меня нет. А внучки тем более – так засунь-ка ты себе в жопу, что там у тебя в конверте, – с достоинством проговорил Росс, повернулся и пошел к своей машине, припаркованной там, где была запрещена стоянка.

Литтл кинулся за ним.

– А как вы будете смотреться на обложке «Нэшнл Энкайрер»в постели с Карен Ланкастер? – спросил он, нервно подергиваясь.

На какую-то долю секунды Росс сбился с шага, но потом подумал: «Вот еще, о чем беспокоиться? У кого могут быть фотографии нас с Карен?»

Литгл С. Порц залез в конверт и вытащил оттуда глянцевый, размером восемь на десять дюймов, черно-белый снимок – Карен и Росс в постели.

У Литтла С. Порца был товар.

– Сколько? – устало спросил Росс.

• Предыдущая
• 68/135
• Следующая