Голливудские жены - Коллинз Джеки - Страница 110

• Предыдущая
• 110/135
• Следующая

Обед был в «Поло». Красивая журналистка-мексиканка с блестящими черными волосами и фигурой, как у «Мисс Вселенная», уже ждала, чтобы взять у него интервью.

Он с готовностью дал его. Те же вопросы. Те же ответы. Улыбка. Масса обаяния. Действительно серьезного журналиста встретить пока не довелось, хоть Пусскинс уверял его, что встречаются и такие.

Девушка стенографировала ответы, которые он давал уже множество раз, а мысли его где-то витали. Появилось в газетах что-нибудь о Рэнди? – думал он. Вряд ли.

Грех – умереть в Голливуде, а быть никем.

Как же быть с похоронами? Кто обо всем позаботится?

Еще один грех в наше время – умереть без гроша.

Пусскинс щелкнул пальцами.

– Сынок, будь внимательнее, – скомандовал он. – Мишель второй раз задает тебе тот же самый вопрос. Ты можешь ей ответить или нет?

Бадди тут же сосредоточился. Да, у него есть ответ. У него есть ответы на все.

Кусок человеческого дерьма, подходяще именуемый Рэтсом («Крысой») Соресоном, начал свою долгую бесславную карьеру с торговли фотографиями своей сестры нагишом – по двадцать центов за штуку. То было в сороковые годы, когда фото обнаженных женщин вызывали ажиотаж. Сообразив, что у него талант торгаша, Рэтс вскоре пошел дальше и стал продавать фото, на которых был запечатлен вместе с сестрой. К середине пятидесятых он издавал, печатал и распространял (разумеется, из-под прилавка) грубую подделку под журнал, утонченно названный «Влагалища». Он разбогател и быстро создал серию порнофильмов, которые тоже принесли ему деньги. В шестидесятых решил делать бизнес законно. И выпустил на глянцевой бумаге журнал о садоводстве, который продержался всего три номера и сожрал у Рэтса все деньги, до последнего цента.

К тому времени он был женат на шестнадцатилетней нимфетке, которая подождала, пока не уплыли деньги, а затем последовала их примеру. Он застукал ее в мотеле с семидесятилетним женатым мужиком и всадил старику пулю прямо между глаз. За это схлопотал двадцать пять лет тюрьмы. И, амнистированный за хорошее поведение (он скоро заделался любимчиком начальника тюрьмы – по причинам, известным только ему самому и его сокамернику, вымогателю по имени Литтл С. Порц), был после пятнадцати лет выпущен на свободу в ничего не подозревавшее общество. Рэтс быстро вернулся к делу, которое было ему знакомо лучше всего, и разбогател во второй раз. «Влагалища» возродились – на сей раз уже в газетных киосках и под новым названием – «Супервлагалище». Заждавшаяся публика оказала журналу самый теплый прием.

Но Рэтс, разумеется, хотел большего. Он женился на семнадцатилетней танцовщице-стриптизерке и раз в неделю ездил с ней в универсамы, где заметил, что среди журналов, выставленных на полках около касс, у публики, стоящей в очередях, особым вниманием пользуются вполне определенные издания. Началось все с «Нэшнл энкуайр», вслед устремились всевозможные подражания.

Рэтс тоже захотел найти свою нишу. Он решил начать выпускать газету, которая строилась бы по такой же схеме, но с некоторыми добавками. Похабные, компрометирующие фотографии знаменитостей – и как можно похабнее. Разумеется, в универсамах его журнал продавать не станут, но это его не беспокоило.

Люди смогут покупать листок в газетных киосках.

Случайная встреча со старым дружком Литтлом С. Порцем, как выяснилось, обоим пошла на пользу. Они столкнулись у ресторана «Тони Рома»в самом центре Беверли-Хиллз.

В разговоре открылось, что новую скандальную газету «Правда и факт» издает – владеет ею и редактирует ее – не кто иной, как сам Рэтс.

– Снимочки для тебя есть – закачаешься! – похвастался Литтл. – Недешево, но они того стоят.

На другой же день ударили по рукам. Рэтс скупил весь набор негативов Карен Ланкастер – Росс Конти и на обложку выбрал довольно приличный снимок, тот, где Росс вот-вот начнет жевать необыкновенный сосок. По-настоящему грубую порнографию он приберег для разворота.

– Я их тисну в ближайшем номере, – сказал Рэтс.

– Может, упомянуть, что снимки мои? – нерешительно предложил Литтл. Умом он никогда не блистал.

Мэрли отказалась дать Элейн взаймы десять тысяч долларов.

Да она просто в шок пришла оттого, что Элейн набралась наглости ее просить. Она позвонила Карен, хотела пожаловаться, но Карен набросилась с обвинениями, что она спелась с Элейн и поэтому не звонит.

– Я ни с кем не общаюсь, потому что занята только Нийлом, – оправдывалась Мэрли.

– Но ты же ненавидишь эту гниду, – растерялась Карен.

– В моем словаре нет слова «ненависть», – последовал благочестивый ответ. – Нийл изменился. Он, по-моему, готов отделаться от этой… как ее там… и вернуться ко мне.

– Ты что, серьезно?

– Вполне.

Немного помолчали – осваивались с новым образом Мэрли.

Потом Карен вспомнила о коротком сообщении, которое вычитала в одном из номеров «Лос-Анджелес тайме».

– Как фамилия твоего приятеля Рэнди?

– Феликс. Я тебя с ним достаточно много раз знакомила, так могла бы хоть фамилию запомнить. Он, конечно, не знаменитость, но…

– Он мертв… – перебила Карен.

– Что?!

– В газете написано. Кто-то позвонил в полицию, и они его нашли – перебрал наркотиков – в какой-то паршивой однокомнатной квартирке в Голливуде. Ты вроде бы говорила, что деньги у него водятся.

Мэрли была убита. С Рэнди она порвала, но все же как могло случиться такое? И что он делал на этой помойке? Говорил, что живет в очень милой квартирке. «Всего три комнаты, но мне хватает», – его собственные слова. Конечно, она там ни разу не была. Может, так оно и есть.

– Я должна к нему поехать, – решила она.

– Что ты несешь? Он мертв, – фыркнула Карен. – Полиция этим занимается. Они считают, что, когда он умер, с ним была вроде бы какая-то женщина, хотят ее допросить. – Ее вдруг осенило. – Ты ведь с ним наркотиками не пробавлялась, а?

– Не надо чушь пороть, – обрезала Мэрли. – Я даже марихуану не курю.

– Г-м… – Карен вздохнула. – И понятия не имеешь, что теряешь.

Мэрли закончила разговор, отправилась в ванную и принялась разглядывать миловидную блондинку в зеркале. Почему она вечно находит себе неудачников? Что в ней такого, что привлекает охотников за приданым да шалопаев?

Вспомнился Нийл. Мужчина в летах. Англичанин, уважаем, прекрасный режиссер.

Был когда-то ее мужем, а она его упустила. Пришло время его вернуть.

Нийл вырвался на Тихоокеанское шоссе в древнем белом «Шевроле» сестры Миллер. Оказавшись на воле, он передумал брать приступом офис Оливера и добиваться возвращения себе режиссерского кресла. Монтана ему нужна больше, чем чертов фильм, а она определенно не будет ему признательна, если он влезет и возьмет постановку на себя. Он решил остановиться, что-нибудь выпить, вернуться на побережье и позвонить ей. Если он потребует встречи, она вряд ли откажется, и тогда можно все обсудить. Встреча лицом клипу давно назрела.

Он нашел знакомый бар и припарковался.

От двух рюмочек доброго бренди с ним ничего не случится, они скорее пойдут на пользу, чем повредят. А что бренди принимают с лечебной целью – факт общеизвестный.

Первый стаканчик – как напиток богов. Второй просто дополнил первый. Пить он умеет. В Париже ничего не стоило раздавить бутылку за вечер. Конечно, много лет прошло, но разве забудешь, как обходиться с выпивкой. Или с женщинами. Он глухо рассмеялся своей шутке и заказал еще.

– Перебирайся ко мне, – посоветовала Джина утром после бурно проведенной ночи. Она торопливо собиралась на ленч с Монтаной.

Росс лежал в постели и смотрел на нее. Усмехнулся лениво.

Можно не сомневаться, дважды просить его не надо. Дом у нее чудный, сиськи идеальные. К тому же отель «Беверли-Хиллз» влетает ему в копеечку.

На ленч в ресторан «Эль Падрино»в гостинице «Беверли-Уилшир» Монтана приехала вовремя. Огляделась, заказала «Перно» со льдом, устроилась поуютнее и принялась ждать. Она точно знала, что ждать Джину придется.

• Предыдущая
• 110/135
• Следующая