Затески к дому своему - Кокоулин Леонид Леонтьевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/41
• Следующая

– Папань, во! – Гриша держал за жабры двух ленков. – Еще не вся…

– Ну-ка, ну-ка! – стал взвешивать на руке Анисим. – В этом, – поднял он за жабры ленка, – фунтов пять-шесть смело будет.

– И этот в котелок не вместится, – другую рыбину прикинул Гриша.

– Так, говоришь, оставил еще на берегу?

– Ага. Еще ленок, хайрюза. Налим был…

– Выпустил, ну это ты зря. Для скусу в ухе… Налим не помеха… – взялся за нож Анисим и все еще жалел. – Печень налимья… присолить да сбить ложкой, десяток минут выдержать – язык отъешь.

– Да знаю я, папань, – сглотнул слюну Гриша. – Я в беремя хотел его взять, а он уперся своим рулем и как даст в грудь и скользнул, он же, знаешь, такой…

– Ну это его дело, – задержал нож Анисим, – крупный был?

– С меня… Я еще не поверил, как он в лоток влез…

– Чего же не крикнул? – Анисим вспорол ленка, выкинул только жабры и желчь. Остальные внутренности байкальские рыбаки оставляют в ухе. – Ну да ладно. Наш налим от нас никуда не денется.

– Папань, давай, вместо звенушка ленка, еще голову кинем в уху… Я так голову предпочитаю…

– Ну раз предпочитаешь, – посмотрел Анисим на сына, – где слово-то раздобыл – пред-по-чи-таю, – по складам повторил Анисим и с хрустом отчекрыжил и у второго ленка голову, бросил в кипящий котелок, хотя и так из него торчал хвост и мешал Анисиму зачерпнуть варево ложкой. – Юшки маловато.

– Сухари можно и кипятком залить, – подсказал Гриша.

– Рыба любит воду.

– Вода мельницы ломает, – в тон отцу заметил Гриша.

День обещал быть ярким. Небо, словно отмытое снегом, синело до боли в глазах.

– Папань, речка-то встала, – удивился Гриша.

– А я подумал, что на ухо туговат стал: не слышу шума.

Притихшее плесо мертвенно-бледно искрилось. Только на пороге еще билась живая вода.

– Вверх по речке или вниз сходим? – спросил Анисим.

Гриша как на коньках обежал кружок по льду. Анисим с припая тоже ступил на чистый лед, и он сразу застрелял, и трещины лучиками побежали в разные стороны.

– Весовая категория не та, – вернулся Анисим на старый лед.

– Пойдем закрайком, папань, я буду торить дорогу.

– Мы еще не определили, вверх или вниз… – напомнил Анисим.

– Вверх пойдем, к скалам, – решил Гриша.

– Тогда берегом. Какая дичь на льду?

– Пошли берегом, – согласился Гриша, – пока не устоялся лед.

По лесу, конечно, идти было труднее. Мягкий пушистый снег взрывался под ногой. Невесомо тихо соскальзывал с веток, не оставляя следа. Анисим шел впереди, выбирая направление. Большой и неуклюжий, Анисим легко перешагивал колодины, ловко огибал вывороты, нырял под ветки, не потревожив их. Гриша любовался отцом – настоящий охотник.

– Папань, – тихо позвал Гриша. Анисим остановился. – Ружье заряжено?

– Оно же у тебя. Вырабатывай привычку: взял в руки ружье, первым делом проверь.

– Клацать – зверя пугать.

– А как бы ты хотел? Зарядил бы раньше. Главное, не забывай на предохранитель поставить. Обычно когда в паре охотятся с одним ружьем, то заранее не заряжают.

– А если зверь?

– Ну и что? Он же не с неба упадет.

Анисим подал Грише два патрона с дробью и пулей.

Не прошли и версты, как напали на след. Зверь прошел в сторону речки, а они шли от реки.

– К нам шел, папань, – чуть слышно и удушливо сказал Гриша. – Кто?

Мягкий снег тянул след, и Анисим не сразу разобрал, кто прошел, но когда след поднырнул под ветви пихты, где не было снега, Анисим твердо сказал:

– Изюбрь.

– А ты как, папань, узнал? – шепотом спросил Гриша, заряжая ружье.

– Погоди, – остановил его Анисим. – Видишь, какой след копыта? – В неглубокий мох, словно стаканом, были натыканы дырки. Гриша припал на колени, чтобы получше разглядеть.

– Круглое копыто, как у лошади, – определил он.

– А у лося раздвоенное копыто, как у коровы.

– Так вот, если острое копыто, – показал Анисим, – словно обрезан мох – матки след, округлое – бык прошел. От величины следа зависит и возраст, маленький след – теленок.

Гриша, вставая с колен, согласно кивнул.

– Упитанный зверь, – еще взглянув на след, определил Анисим.

Гриша вскинул на отца глаза: шутит?

– Да не смотри ты так, – улыбнулся Анисим. – Если зверь упитанный, то тяжелый, и, стало быть, след отчетливый, глубокий.

– Смотря на какую землю ступает, – не согласился Гриша. – На мягкую или твердую. На мягкой земле глубже след.

– Тем более. И по походке скажешь, упитанное животное или дохлятина идет. Ты видел, весной скот выгоняют – один семенит, другой едва ноги переставляет, и след еле заметный. А осенью, когда отъелась скотина на хороших кормах, по-другому себя ведет – уверенно вышагивает.

– Пошли по следу, а, папань?

– По следу, говоришь? – Анисим придержал шаг. – По следу, Григорий, ходят, когда зверь ранен, а так зачем? Где нам угнаться за ним! Да еще когда хорошо тайгу знаешь – переходы, водопой, пастбища, ну и отстой, конечно. Когда можешь определить, куда зверь направление держит. Тогда наперехват – кто вперед.

– Давай наперехват, – подхватил слова отца Гриша. – Зверь к речке, а мы забежим – и навстречу ему.

– У нас четыре ноги на двоих, а у него на одного, и какие… Ну какой же это перехват? Наперехват заходят с большого круга и ждут зверя с подветренной стороны. Если нам бежать наперехват, так во-он ту гору огибать – светлого времени не хватит. – Анисим направился по следу.

– Может, он к шалашу повернет, – предположил Гриша.

– Едва ли. Пойдет зверь вниз по реке. В сыром воздухе острее чувствуется гарь костра. Если уходить ему, то только вверх по реке. На лед побоится… Если отстой в скалах, тогда туда… Вот и гадай.

– Пошли в скалы, посмотрим звериный дом. Он что, на отстое, отдыхает? – Гриша споткнулся и стволом достал отца.

Анисим остановился, пропуская Гришу.

– Иди вперед, – уступил он Грише свое место. И уже в спину Грише ответил: – Дом звериный, говоришь. У него всяко бывает, и отдыхает, и волки загоняют, и непогода.

– И крыша есть?

– И крыша, и засов, и стража… крепость, недоступная волку.

– Я серьезно, папань…

– И я. Выдалась скала, куда изюбрь или олень с ходу запрыгивают, а волку недоступно, ни с какой стороны подступиться не может. А зверь стоит на площадке, как в крепости, это и есть отстой.

– А если волки подкараулят, когда изюбр спрыгнет из крепости на землю? И схватят его?

– Зверь и это предусмотрел, сверху-то ему видно, да и запахи выдают волка. Нюх-то у него какой… Бывает, когда волки гонят зверя – разогреют его, а потом видят, что не взять, отступятся. Ждут, когда зверь сгоряча нахватается снега и начинает дрожать, а волки тем временем обуживают кольцо. Мороз прижимает, гнет зверя, рад бы он бежать, да ноги не слушаются. И валится зверь с ног. Тут волки и насели.

– Жалко, – посочувствовал Гриша зверю. – Когда был разогретый, мог стоптать волка, прорвать кольцо. Поддеть на рога…

– Мог бы. Да вот так устроено в природе. Белку, к примеру, страх перед соболем парализует, орет, а не убегает. Так кролик упирается, а лезет удаву в пасть.

– А ты видел, папань?

– Удава? Нет.

– А чего тогда говоришь?

– Говорят – и я говорю. А вот лося, как перед волком падал, видел.

– Чего же не заступился?

– Заступался…

След, по которому шли Анисим с Гришей, начал петлять. Анисим понял. Зверь втревожен. Попетляли по следу и Анисим с Гришей.

– Нет, Григорий, – сошел со следа Анисим, – заведет он нас. Надо выбираться. С горы виднее. А вот еще след. Ну-ка, следопыт, определи, какой зверь пересек.

Гриша осмотрел след, прошел несколько вперед. Анисим встал на другой след и почувствовал набитую под снегом тропу. Гриша поднялся с колен.

– Изюбриха прошла с теленком…

– Ну-ка, ну-ка, – чуть не доставая носом земли, пошел Анисим по следу. – Вот теленок взбрыкнул… Верно определил, Григорий, – похвалил Анисим.

• Предыдущая
• 17/41
• Следующая