Любит музыку, любит танцевать - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 26

• Предыдущая
• 26/55
• Следующая

— Ты тоже из тех, кто сидит на работе допоздна. Я по поводу твоей передачи. Хотел бы кое-что обсудить. Может, поужинаем вместе? Через час устраивает?

Ее устраивало.

— Отлично. Тогда закажи столик в каком-нибудь кафе недалеко от студии. Я бы съел хороший бифштекс.

Она положила трубку и улыбнулась. В еде Д'Амброзио явно предпочитает что-нибудь попроще, вроде мяса с картошкой, но она руку даст на отсечение, что с холестерином у него все в порядке. Она вдруг поняла, что непонятно почему радуется, что надела сегодня свой новый костюм. Ярко-красный цвет ей очень идет, а золотой ремешок в виде сцепленных рук подчеркивает ее тонкую талию. Талией она может гордиться. Тут на нее нахлынула грусть. Этот ремешок сделала Эрин и подарила ей на Рождество.

Она помотала головой, отгоняя мысли о смерти Эрин, встала и прошлась по комнате, делая вращательные движения плечами. Она целый день просидела над материалами к передаче, и все тело затекло. В три часа сценарий вместе с ней просматривал ведущий кабельного телевидения Хадсон Гэри Финч. Под конец Финч, известный своей дотошностью, расплылся в улыбке и заявил:

— Будет здорово.

— Ну, если даже тебе понравилось...

Нона потянулась и задумалась, стоит еще позвонить Эмме Барнс в Ланкастер или не стоит. Она пробовала застать ее уже раза три или четыре. Надо признать, Лиз отлично придумала пригласить Барнс на передачу рассказать о своей дочери, которая отвечала на объявления о знакомствах и пропала. Лиз — сообразительная девушка, и воображение у нее есть. Но она пыталась обойти меня, когда побежала с этой идеей к Хэмилтону, пришла к выводу Нона. Она хочет сесть на мое место. Пусть попробует.

Она последний раз потянулась как следует, уселась за стол и набрала номер в Ланкастере. У Барнсов никто не подходил.

Винс приехал ровно в семь. На нем был серый в тонкую полоску костюм хорошего покроя и коричневый с бежевым галстук. Вот уж точно не женщина выбирала, подумала Нона, вспомнив, какое значение Мэтт придавал тому, какой галстук надеть с какой рубашкой и каким костюмом.

Они пошли в ресторанчик на Бродвее, за несколько кварталов от ее дома.

— Давай о делах поговорим на десерт, — предложил Винс. И за ужином каждый рассказывал о себе. — Если бы ты давала в газету объявление, что бы ты про себя написала? — спросил он.

Нона помолчала.

— Белая женщина, сорок один год, разведена, режиссер кабельного телевидения.

Он отпил виски.

— А дальше?

— Родилась и выросла в Манхэттене. Мне кажется, за пределами Манхэттена живут только ненормальные.

Он засмеялся. Она заметила, что при этом в уголках его глаз собрались добрые морщинки.

Нона пригубила вино.

— Бургундское великолепное, — сказала она. — Надеюсь, ты тоже попробуешь под бифштекс?

— Обязательно. Что еще ты укажешь в объявлении?

— Закончила Бэрнард. Как видишь, я даже не уезжала из Манхэттена, чтобы учиться. Правда, я жила за границей год и люблю путешествовать, но только не дольше трех недель.

— Это объявление тебе в копеечку встанет.

— Заканчиваю. Люблю чистоту, но не люблю убираться. Ты видел мой кабинет. Ничего не смыслю в комнатных цветах. Хорошо готовлю, но предпочитаю что-нибудь на скорую руку. Обожаю джаз. Ах да, я хорошо танцую.

— Я помню, ты познакомилась с Эрин Келли и Дарси Скотт в танцевальной секции, ты говорила, — сказал Д'Амброзио и увидел, как глаза Ноны потемнели от боли. Он поспешил сменить тему: — Мое объявление значительно короче. Я на государственной службе. Белый мужчина, сорок три года, в разводе, агент ФБР, вырос в Уолдвике, штат Нью-Джерси, закончил университет в Нью-Йорке. Танцую, как медведь. Люблю путешествовать, только если не во Вьетнам. Трех лет там мне хватило. И последнее, но, может быть, самое важное — у меня пятнадцатилетний сын Хэнк, отличный парень.

Она хвалила это заведение не зря: бифштексы были замечательные. За кофе они перешли к делам.

— Записываемся через две недели, — сказала Нона. — Я хотела бы, чтобы ты выступил последним, чтобы у людей осталось впечатление, что эти свидания по объявлениям — вещь весьма небезобидная. Ты ведь собираешься показать фотографии пропавших девушек, да?

— Да. Вполне может быть, что кому-нибудь из зрителей что-то известно. Когда они вышли из кафе, на улице было очень холодно. Нона задохнулась от колючего пронизывающего ветра. Когда они переходили улицу, Винс взял ее под руку. Он не выпустил ее локтя до самого подъезда.

Она предложила ему подняться выпить чего-нибудь, и он согласился. Нона с облегчением вспомнила, что сегодня должна была прийти Лола и убрать квартиру. Значит, не стыдно будет за беспорядок.

Ее квартира из семи комнат располагалась в доме, построенном еще до войны. Она заметила, как Д'Амброзио поднял брови, увидев большое фойе, высокие потолки, окна во всю стену с видом на западную часть Центрального парка, картины в гостиной, массивную старинную мебель.

— Очень мило, — отреагировал он.

— Когда мои родители переехали во Флориду, они оставили мне все так, как есть. Я — их единственный ребенок, и когда они наезжают в Нью-Йорк, папе так удобнее. Он терпеть не может гостиниц. — Она подошла к бару. — Что ты будешь?

Она налила им обоим самбук, потом вдруг вспомнила:

— Еще только четверть десятого. Ничего, если я позвоню? — Она порылась в сумочке. Ища в записной книжке номер Барнсов, она объяснила, зачем они ей понадобились.

На этот раз трубку сняли сразу же. Кровь застыла у Ноны в жилах, когда она сообразила, что звуки, доносившиеся из трубки, — это женские крики. Мужской голос автоматически произнес приветствие, было ясно, что говорящий в замешательстве.

— Простите, не знаю, кто это звонит, повесьте, пожалуйста, трубку. Мне надо срочно позвонить в полицию. Нас весь день не было дома, мы только что приехали и открыли почту. Моей жене принесли посылку.

Крики перешли в душераздирающий вопль. Нона кивком показала Винсу, чтобы он взял вторую трубку.

— Наша дочь, — продолжал мужчина в недоумении, — она пропала два года назад. А в посылке ее туфля и еще одна — атласная, на высоком каблуке. — Голос сорвался на крик: — Кто это прислал? Почему? Это что, значит, Клэр умерла?

Выйти из такси Дарси помог швейцар. Она вошла в ресторан «Ле Кирк» и почувствовала, что наконец начала приходить в себя после свидания с Леном Паркером. Она и не знала, что потратила на него столько сил. Голова все еще гудела от сознания того, что он встречался с Эрин. Почему он это отрицал? Эрин от него сбежала. Естественно, она больше не собиралась с ним видеться. Или он просто не хотел, чтобы его расспрашивали, не хотел признаваться, что все наврал о себе?

Когда ее родители приезжали в Нью-Йорк, они всегда обедали в «Ле Кирк». Это прекрасный ресторан. Почему она сама не ходит сюда чаще? Как двум таким красивым людям удалось произвести на свет этакого мышонка? И как одна фраза могла так глубоко запасть в душу?

Бар располагался слева. Он был маленький и уютный и позволял не просто убить время, но и приятно скоротать несколько минут в ожидании свободного столика или знакомого. Около стойки оживленно беседовала молодая парочка. На другом конце в одиночестве стоял мужчина. Ну, а я самый обыкновенный.

Майкл Нэш был к себе несправедлив. Русые волосы, красивое лицо, которое, может быть, слегка портил слишком острый подбородок, длинное гибкое тело, темно-синий костюм в едва заметную полоску, синий, отливающий серебром галстук. Он смотрел на нее с явным удовольствием, и она отметила про себя, что глаза у него совершенно необычного цвета — ярко-синие, как темные сапфиры.

— Дарси Скотт. — В его голосе прозвучал не вопрос, а уверенность. Он кивнул метрдотелю и взял ее под руку.

Их усадили за столик в центре зала прямо напротив входа. Майкл Нэш, должно быть, здесь частый и уважаемый гость.

— Что-нибудь выпьешь? Вино?

— Белое, пожалуйста. И стакан воды.

Он заказал бутылку пеллегрино и стакан шардонне, потом улыбнулся.

• Предыдущая
• 26/55
• Следующая