Нежданно-негаданно - Гордон Люси - Страница 20

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая

– Но ты не можешь делать это на людях.

– Я делаю это под водой. Все вполне прилично.

– О каком приличии ты говоришь? – выдохнула она.

А потом Ферн уже была не в силах возражать. Она прильнула к нему, вонзив ногти в плечо так сильно, что отметины видны были еще несколько дней.

Когда они наконец вернулись к своим шезлонгам, она попросила Данте принести ей попить. Пока его не было, отправила Майку сообщение: «Извини, изменить решение не могу. На какое-то время я не у дел».

Надо надеяться, Майк больше не побеспокоит ее, что бы он там ни думал.

О, к черту Майка! К черту все, кроме желания вернуться с Данте в постель quam celerrime.

Фантазия про «верного раба» еще некоторое время развлекала их. В отличие от большинства мужчин Данте относился к этому совершенно спокойно. Они поиграли в эту игру в спальне, где Ферн отдавала приказы, а он беспрекословно их выполнял, смеясь, ни о чем не думая. Это устраивало их обоих.

Однажды утром, когда они собирались на пляж, раздался звонок Джино.

– Съемочная группа уехала, – сообщил ей Данте, закончив разговор.

– Уже?

– Сандору что-то там не понравилось, он устроил истерику, и через час всех и след простыл. Теперь нам пора поработать. – Он с улыбкой взглянул на нее. – Что ж, полагаю, это было слишком хорошо, чтобы длиться вечно.

– Ничто не длится вечно, – отозвалась Ферн.

– И я говорю так же. – Он вздохнул и печально добавил: – Но иногда этого очень хочется.

Они провели два дня в палаццо Тирелли, после чего направились назад, в Неаполь, где поселились в небольшой квартире.

В первый день по возвращении их пригласили на обед на виллу Ринуччи. Для Хоуп было важно увидеть своими глазами, что Данте в добром здравии и в прекрасном настроении.

– Он все мне рассказал, – призналась она, когда они с Ферн, улучив момент, остались на кухне одни. – Ты действительно дала Сандору Джейли пощечину, потому что предпочитаешь Данте?

– Я дала бы ему пощечину в любом случае, – возразила Ферн. – Это не имело никакого отношения к Данте.

– Ой, перестань! А как насчет выгодного предложения, которое ты отвергла?

– Ну, мне пришлось сделать это, поскольку я дала обещание вам. Хоуп, мы с Данте прекрасно проводим время, но понимаем, что это не навсегда. Он не любит меня, а я не люблю его.

Хоуп ничего не ответила, но ее взгляд был достаточно красноречив. Через секунду их окликнул Тони, они вышли в сад и присоединились к остальным.

Ферн хотелось поговорить с синьорой Ринуччи откровенно и объяснить, что она просто не позволит себе влюбиться.

Она понимала, что ей повезло, как далеко не многим женщинам. Данте – нежный и заботливый. Если она уставала, он укладывал ее в постель и либо обнимал, пока она не уснет, либо потихоньку удалялся, оставив ее в покое.

Когда они болтали, он слушал с искренним интересом. Сам же Данте говорил так, что заслушаешься. Под клоунской маской скрывался вдумчивый, образованный человек.

В постели он искусный и нежный любовник, дарящий ей такое наслаждение, о котором она и не мечтала, и обращающийся с ней как с королевой. Чего еще желать женщине?

Но Ферн не покидало ощущение, что все это обман, иллюзия, потому что он прячет от нее самую главную часть себя. И пока это так, она защищена от любви.

Ферн заверяла себя в этом сотни раз.

Их квартира располагалась на пятом этаже дома, фасадом обращенного на Неаполитанский залив. Из окна спальни был виден великий Везувий. Несколько раз она просыпалась и обнаруживала, что Данте стоит и умиротворенно любуется полной луной, освещающей залив и вулкан.

Как-то ночью он долго не ложился. Ферн ждала его, потом задремала. Открыв глаза, она увидела, что он сидит у окна. Однако боль явно не мучила его. Заметив, что она проснулась, Данте ничего не сказал, а просто протянул руку, приглашая ее присоединиться к нему.

– Помнишь, как мы смотрели на него? – пробормотал он.

– Да, и ты рассказал, что однажды слышал, как Везувий рокотал, и мечтаешь услышать его голос снова, – отозвалась она. – От него никуда не деться, да? Где бы ты ни был в Неаполе, он всегда тут.

– Ты думаешь, что привык к нему, – подхватил Данте, – знаешь о нем все, и тем не менее можешь быть застигнут врасплох.

Она наблюдала за ним, гадая, что он скажет дальше. Последние пару дней Данте пребывал в странном настроении, говорил меньше, чем обычно. Он не выглядел печальным или нездоровым, просто задумчивым. Казалось, что-то смущает его. Если он ловил ее взгляд, то улыбался и быстро отворачивался.

– Жизнь – тот же вулкан. Ты думаешь, что знаешь, как обстоят дела, но вдруг оказывается, что все не так. И ты уже не тот человек, каким был раньше. – Он нервно рассмеялся, словно не был уверен в себе. – Я болтаю чепуху, да?

– Продолжай.

– Вулкан неожиданно издает рокот и напоминает тебе о том, что ты всегда знал, даже если хотел бы не знать.

Ферн затаила дыхание. Неужели Данте наконец собирается рассказать ей о себе, тем самым позволяя по-настоящему сблизиться с ним?

– Ты боишься вулкана? – прошептала она.

– Да, хотя не признался бы в этом никому, кроме тебя. Я даже себе в этом не признавался, а вот тебе должен.

– Если ты доверяешь мне… – осторожно проговорила она.

– Я доверяю тебе, как не доверял еще никому и никогда. Если не тебе, тогда кому? – Данте взял ее руки в свои и наклонился, чтобы поцеловать ладони. – У тебя такие маленькие, изящные руки. И в то же время такие сильные, такие радушные. Когда ты протягиваешь руки, то в них, кажется, заключен весь мир.

– Я бы подарила тебе мир, если б могла, – сказала Ферн. Это было опасное признание, но слова, казалось, вырвались сами по себе. – Если бы он принадлежал мне.

– Может, так оно и есть, а ты этого не знаешь. – Данте погладил ее лицо нежными пальцами. – Порой я думаю, что знаю о тебе больше, чем ты сама. Ты любящая и честная, храбрая и открытая.

– Это иллюзия, – запротестовала Ферн. – Выдуманный образ, который ты создал.

– Я считаю тебя совершенством.

– Это иллюзия, – повторила она.

– Нет, это доказывает, что я человек проницательный и здравомыслящий. И не спорь со мной. Если я говорю, что ты совершенство, значит, ты совершенство. И не способна на обман или предательство.

– Данте…

Его палец легко коснулся ее губ.

– Не надо все портить. Позволь мне сказать, пока я не струсил, – пробормотал он.

– Никогда не видела, чтобы ты трусил.

– Это напускное. В душе я трус. Если б ты поняла, какой я трус, то убежала бы без оглядки. Именно это тебе и следует сделать.

– Я привыкла сама принимать решения.

– Ты не знаешь худшего обо мне.

– Ну, так расскажи. Я ко всему готова.

– Ферн… – Она почувствовала, как он вздрогнул. – Мог ли я представить, что с нами произойдет такое?

Теперь сердце ее билось так неистово, что она не могла говорить, только покачала головой.

– Я всегда вел бурную жизнь. Тебе это известно, не так ли? – Данте засмеялся вместе с ней. – Думаю, ты уже знаешь про меня все: шут, интриган, школьник-переросток.

– Я могу добавить еще несколько определений, – поддразнила его Ферн.

– Уверен, что можешь.

– Тогда почему ты считаешь, что я не знаю о тебе самого плохого? Возможно даже, я думаю о тебе хуже, чем ты есть на самом деле. Так поправь меня.

– Рассказать тебе, какой я герой? Какой сильный, стойкий, честный человек, который никогда не срезает углы и не прячется от правды?

– Нет, уж этому я не поверю.

Сердце Ферн замирало. Когда между ними возникнет полная откровенность, откроется дверь в будущее. А она хочет, чтобы будущее было. Теперь в этом можно признаться. Она скрывала свои чувства за стеной благоразумия. Но теперь Данте сам уничтожает эту стену. Еще чуточку терпения, и все будет хорошо.

– Если бы ты изображал кладезь добродетелей, я бы рассмеялась, – призналась она. – А потом отправила бы тебя своей дорогой, потому что такой ты мне ни к чему.

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая