Родовой кинжал - Руда Александра - Страница 36

• Предыдущая
• 36/66
• Следующая

Но что могли сделать против круков мы, даже имея в наличии огромный дальнобойный лук Драниша? Их плотные жесткие перья и толстый пух могла пробить стрела, выпущенная только из баллисты!

— Может быть, они летят вовсе не к нам, — неуверенно предположила я.

— А может быть, это привет от того ульдона, с которым связался вот этот гаденыш? — выдвинула встречное предположение Тиса, указывая на Чистомира.

— Кто такие ульдоны? — спросил гном.

— Это маги-перерожденцы, которые живут в стране нечисти, очень опасные твари, с которыми связываются только полные идиоты, — объяснила воительница. — Образец идиота лежит перед нами. Какого чаха вы вообще потащились его спасать, а?

Я вскочила на ноги и подошла к Тисе.

— Предупреждаю, если ты еще раз позволишь себе отозваться о Чистомире неуважительно, то…

— И что ты сделаешь? — насмешливо спросила девушка, даже не поменяв позы. — Может быть, попробуешь мне морду набить?

— Может, и попробую. — Я сжала кулаки.

— Хватит, девочки, — попросил тролль, натягивая на свой лук тетиву. — Мила, послушай… У Ярика, ну и у Тисы за компанию, есть причина не любить Чистомира. Тем не менее капитан не оставил его умирать на обочине, а везет в фургоне, несмотря на крылатые неприятности.

— Если капитан решит выбросить Чистомира на обочину, я останусь с ним, так и знай, — предупредила я, погладив друга по безвольной руке.

— О, да у нас любовь! — удивленно подняла бровь Тиса. — Ты опоздал, Драниш! Сердце твоей коти уже отдано аристократу с безупречным происхождением и внешностью. Конечно, тело сейчас слегка потеряло — Мила, как там у вас говорят: товарный вид? — но все поправимо.

— У нас не любовь. — Я решила сразу внести ясность в ситуацию. — Мы просто знакомы много лет. И… Мирик спас мне жизнь. Я в долгу перед ним.

— Спас тебе жизнь? — удивился тролль. — А я думал, он такой эгоист, что плевать хотел на всех, а тем более на купеческих дочек.

— Он не больший эгоист, чем Ярослав, — резко ответила я.

— Как вы мне надоели со своей болтовней! — не выдержал эльф, отрываясь от больного. — Делали бы хоть что-то полезное! Так нет, сидят, языками чешут.

— Разве я тебе не помогаю? — возмутилась я. Для исцеления Чистомира эльф бессовестно тянул из меня магическую энергию, положив пальцы левой руки мне на запястье.

— Разве? Мне-то, глупому, казалось, что это я помогаю твоему другу и тебе, раз он так для тебя важен.

— Круки уже близко, — проинформировал тролль, перебирая стрелы. — Попробую что-то сделать.

— У тебя же рука раненая! — воскликнула я.

— Ну и что? А больше никто не сможет управиться с этим луком.

— Подожди немного, — попросила я. — Даезаэль, жизнь Мирика вне опасности?

— Уже да, — отозвался эльф. — Я почти все раны ему затянул. Отбитые почки, конечно, болеть еще будут долго, но в следующий раз пусть лучше себе компанию выбирает.

— Я… я сейчас сделаю наш фургон незаметным, — сказала я, поднимаясь на ноги. Юбка была вся в пятнах крови, которая вытекла из ран Чистомира, но, наверное, это был не лучший момент, чтобы обращать на подобные мелочи внимание. — Только это потребует очень много сил, так что, пожалуйста, вы меня потом какое-то время не трогайте, хорошо? И не выходите из фургона, пока круки не улетят, а то иллюзия развеется.

Заклинание, позволяющее любому предмету придать желаемый вид или даже свойства, я выучила одним из первых, несмотря на то что оно было одно из самых длинных, сложных и энергоемких заклинаний в человеческой магии, из-за своей сложности не пользующееся популярностью. Сила, которая требовалась для достижения результата, напрямую зависела от размера предмета. Маленькую вещь, например кинжал, можно было видоизменить довольно быстро и относительно безболезненно для запасов личной магической энергии, ровно как и возобновлять заклинание — срок его действия был довольно непродолжительным, часов двенадцать, не больше. А вот фургон…

Выхода у меня не было, нужно спасать нас всех. Круки, подлетев поближе, если не станут нападать, запомнят фургон в малейших подробностях, а потом передадут эту информацию ульдону, который их приручил. Тогда нам уже никогда от него не скрыться. А что, если они увидят самую обыкновенную крестьянскую телегу, груженную хворостом, очертаниями напоминающую наш фургон? Я не знала, как у круков со зрением, но все рассказы очевидцев свидетельствовали о том, что эти птицы глупы. Но, будем надеяться, убогая телега с крестьянином не привлечет внимание нечисти, и они пролетят мимо. Это наш единственный шанс избежать неравного боя.

Раскинув руки, я запела заклинание, вводя в сложный текст свои добавления для придания фургону должной формы. Ах, надо еще не забыть капитана! Ему я никак не могу придать другой облик, но вот его одежде — вполне. Нарядим его в потертую кожаную куртку, драные штаны и стоптанные сапоги.

Затаив дыхание, я ждала, когда начнет работать магия. Постепенно стены фургона превратились в охапки хвороста, а перед глазами поплыли яркие разноцветные пятна, и закружилась голова.

— Ух ты! — искренне восхитился гном, проводя по ним ладонью. — Как настоящие!

Я удовлетворенно вздохнула и с чистой совестью потеряла сознание от истощения магических и физических сил.

Первое, что я ощутила, очнувшись, — мне тяжело дышать. На тело навалилась какая-то тяжесть, не давая вздохнуть полной грудью, не позволяя свободно шевелить руками и ногами. Что это такое?

— Не дергайся, — сказал сидящий рядом эльф. — Что ты как припадочная? Похолодало, вот и укрыли вас, болезных. Только твой тролль перестарался и навалил на тебя слишком много одеял.

Он хлопнул в ладони, и на потолке вспыхнула ярким светом лампочка, чтобы зажечь ее, всем остальным приходилось становиться на цыпочки, а мне так и вообще подпрыгивать. Но Даезаэль утруждать себя не любил и лишний раз с насиженного места никогда не поднимался.

— Как Чистомир? — спросила я, выбираясь из-под одеял и свитеров, которые на меня взгромоздил заботливый Драниш.

— Спит, что ему сделается. Могу его пнуть, проснется, тогда поболтаете.

— Не надо! — испугалась я, пробираясь к Чистомиру.

Его лицо было бледным, осунувшимся, высокие, такие характерные для благородных скулы украшали багровые кровоподтеки. Но дышал он ровно. Я осторожно, едва касаясь, провела рукой по его щеке, едва удержавшись, чтобы не потрепать его за кончик носа — обычное приветствие Мирика с детских лет. «Бу!» — говорил он вместо приветствия, хватая меня за нос. Так как даже в детстве он был значительно выше меня, то ответить ему той же монетой я не могла, а только гнусаво верещала, размахивая руками: «Отпусти меня! Если мой отец нас увидит, он меня убьет! Так нельзя!» «Плевал я на все нельзя, — ухмылялся он и целовал меня в кончик носа, — мне все можно». «Почему тебе все можно, а мне нельзя?!» — возмущалась я. «Потому что все „можно“ и „нельзя“ живут только в голове. У меня выживают только „можно“, все запреты дохнут, не выдерживают условий проживания в моих мозгах», — самодовольно говорил Мирик.

— Ты перестаралась, — прервал эльф мои воспоминания, рассматривая на свет свое веревочное творение: пока мы спали, он в темноте умудрился сплести что-то из шнурков и сейчас явно гордился своей работой. — Наш фургон до сих пор выглядит, как здоровенная охапка дров. Зато всякие нежелательные элементы пролетают мимо и не оглядываются.

— Нежелательные элементы? — Двигаться было тяжело, ломило все косточки, но выйти из фургона мне было необходимо.

— Да, как подобрали этого страдальца, так на дороге прямо аншлаг. И летят, и по кустам пробираются. Так что, если бы не ты, мы бы далеко не уехали. Ну или уехали, но далеко не все. — Судя по голосу, второй вариант устраивал целителя куда больше. — Но мы внимания нечисти не привлекали, они так, порыкивали на нас потихоньку, все на ту поляну стремились. По крови, видно, искать будут. Ничего, скоро там объявится кто-то умный, и нас быстро раскусят.

• Предыдущая
• 36/66
• Следующая