Вкус пепла - Лэкберг Камилла - Страница 53

• Предыдущая
• 53/109
• Следующая

Может быть, если им удастся переехать в городок, где больше движения и лучше чувствуется жизнь, существование семьи станет не таким мрачным. Возможно, между ними даже возобновятся супружеские отношения, в которых Агнес отказывала ему уже больше года.

Камень перед ним распался на две части, расколовшись точно посредине. Андерс принял это за добрый знак: надо думать, он движется в правильном направлении.

Поезд подъехал к станции ровно десять минут одиннадцатого, но Мельберг прибыл заранее и ждал его уже полчаса. По дороге сюда он несколько раз готов был повернуть назад, однако это бы его не спасло. Он стал бы спрашивать адрес, и скоро пошли бы разговоры. Лучше уж не оттягивать предстоящую неприятность, а разобраться с ней сразу. Но в то же время он невольно заметил, что в груди разгорается какой-то нетерпеливый жар. Сперва он даже не мог понять, что это такое, поскольку не привык к чувству нетерпеливого ожидания, и ему потребовалось довольно много времени, прежде чем он наконец осознал, что там закипает в душе. А когда до него наконец дошло, он очень удивился.

Мельберг так изнервничался, что не мог спокойно стоять на месте в ожидании поезда: он топтался с ноги на ногу и впервые в жизни пожалел, что не курит — сигарета помогла бы успокоить нервы. Отправляясь на станцию, он бросил тоскливый взгляд на припасенную бутылку «Абсолюта», но все же сумел удержаться. Ни к чему, чтобы при знакомстве от него разило спиртным. Первое впечатление значит очень много.

Затем у него мелькнула новая мысль и застряла в голове. А вдруг она говорила неправду! Он даже растерялся и сам не мог понять, чего больше хочет: чтобы это оказалось правдой или наоборот. До сих пор он склонялся то к одному, то к другому, но вот сейчас понял: он хочет, чтобы ее слова оказались правдой. Хотя ощущение от этого было очень странное.

Далекий гудок возвестил прибытие гётеборгского поезда. Мельберг вздрогнул, и прядь тщательно зачесанных на плешь волос свесилась ему на ухо. Привычным движением он быстро отправил ее обратно и убедился, что все как надо. Не следует срамиться в первую же минуту встречи.

Поезд подъехал к перрону так стремительно, что казалось, не остановится и промчится мимо, пропадет в неведомой дали, а он так и останется стоять со всеми своими ожиданиями и сомнениями. Но тут состав сбавил скорость и, подняв много шума, со скрипом и визгом замер. Мельберг пробежал глазами по всем дверям. Внезапно его поразила мысль: да сможет ли он его узнать? Может быть, следовало вдеть в петлицу гвоздику или озаботиться еще каким-нибудь опознавательным знаком? Затем он сообразил, что, кроме него, на перроне нет ни одного встречающего и приехавший пассажир должен сразу догадаться, кто тут Мельберг.

Открылась дверь в самом конце поезда, и Мельберг ощутил, как у него на секунду замерло сердце. По ступенькам осторожно спустилась дама средних лет, и приступ разочарования позволил сердцу снова забиться. Но вслед за дамой показался он. И как только Мельберг увидел его, все сомнения в тот же миг улетучились и душа вдруг наполнилась странным чувством тихого, болезненного счастья.

Выходные промелькнули так быстро! Эрика радовалась, что Патрик с ней дома. Будни тянулись нескончаемо долго, и, хотя обычно суббота и воскресенье пролетали стрелой, эти дни были самыми главными. Два дня подряд Патрик мог забирать у нее по утрам Майю, а один раз она даже на ночь сцедила молоко, чтобы он без нее покормил ребенка. Таким образом она выиграла целую ночь спокойного сна, расплатой за которую были, правда, болезненно набухшие к утру, подтекающие груди, но все же оно того стоило. Она даже не представляла себе, какое это блаженство — проспать целую ночь напролет.

Однако нынешние выходные выдались непохожими на прежние. В субботу вечером Патрик на несколько часов уехал на работу, а дома был молчалив и задумчив. Она понимала причину, но ей все же было обидно, что он на этот раз не принадлежит целиком ей и Майе, а эта обида заставляла ее чувствовать себя нехорошим человеком. Если размышления, в которые погружен Патрик, могли помочь Шарлотте и Никласу выяснить, кто убил их дочь, то Эрике следовало бы проявить великодушие и не обижаться на невнимание к себе! Однако в настоящее время она не могла похвастаться способностью рассуждать логически и рационально относиться к происходящему.

В воскресенье после обеда дождь, поливавший всю неделю, наконец унялся, и они пошли прогуляться по улицам. Эрика не уставала удивляться тому, насколько светлее и радостнее становилось все вокруг, стоило выглянуть солнцу. В дождь и бурю Фьельбака казалась такой суровой, неприветливой и серой, а сейчас городок, прильнувший к подножию горы, весь искрился светом. На море не осталось и следа пенных гребней, бившихся о набережную и заливавших порой площадь Ингрид Бергман, воздух был так чист, что не надышаться, а морская гладь так безмятежна, словно и не случалось никогда никаких бурь.

Патрик толкал перед собой коляску, а Майя в кои-то веки согласилась в ней спать.

— Как, скажи, ты себя чувствуешь? — спросила Эрика, и Патрик вздрогнул, словно внезапно вернулся к действительности откуда-то издалека.

— Об этом не ты меня, а я тебя должен спрашивать, — виновато ответил он. — У тебя и без того столько забот, что не хватало еще беспокоиться обо мне.

Эрика взяла его под руку и прислонилась головой к его плечу:

— Мы оба беспокоимся друг о друге, хорошо? И если ты хочешь, чтобы я ответила первая, то должна признать, что сейчас стало уже получше, но раньше бывало гораздо хуже. А теперь твой черед отвечать.

Нынешнее настроение Патрика было ей уже знакомо. В таком же расположении духа он находился, когда вел первое расследование убийства, а сейчас к тому же речь шла о гибели ребенка. И мало того, жертва являлась еще и дочерью ее близкой подруги.

— Беда в том, что я не знаю, что делать дальше. И такое чувство у меня с самого начала этого следствия. Вчера, когда я уехал в участок, я перебирал все факты снова и снова, но так ничего и не придумал.

— Неужели действительно никто ничего не видел?

Он вздохнул:

— Видели только, как она вышла из дома. Девочка вдруг пропала без следа — словно растворилась в воздухе, а затем внезапно материализовалась в море.

— Недавно я позвонила Шарлотте, и трубку взяла Лилиан, — осторожно начала Эрика. — Она говорила со мной так резко, как даже она обычно не говорит. Может быть, что-то случилось, о чем мне следовало бы знать?

Патрик помедлил, но затем решился и сказал:

— В эту пятницу мы провели у них в доме тщательный осмотр ванной комнаты. Лилиан из-за этого разволновалась.

Эрика приподняла брови:

— Могу себе представить. Но почему вы решили этим заняться? Я думала, это сделал кто-то посторонний.

Патрик пожал плечами:

— Вероятно, да. Но нельзя принимать это как установленный факт. Мы должны расследовать все возможности.

Его начинало раздражать, что все вокруг подвергают сомнению его методы. Он не мог исключить из сферы расследования семью девочки только потому, что родственникам это неприятно. Изучить их под микроскопом было не менее важно, чем проверить все нити, которые могли вести к постороннему виновнику преступления. Если нет следа, который указывал бы в определенном направлении, все направления становились одинаково важными.

Эрика уловила раздражение в его тоне и пожала локоть Патрика, чтобы показать, что не хотела сказать ничего обидного. И почувствовала, как его напряжение ослабло.

— Нам надо что-нибудь в магазине?

Они как раз подошли к старому зданию амбулатории, в котором теперь располагался детский сад, и впереди показалась вывеска продуктового магазина.

— Что-нибудь вкусненькое.

— Ты имеешь в виду обед или сладкое к чаю? — спросил Патрик, сворачивая на дорожку, спускавшуюся с холма к магазинной парковке.

Эрика выразительно посмотрела на него, и он рассмеялся:

• Предыдущая
• 53/109
• Следующая