Вкус пепла - Лэкберг Камилла - Страница 52
- Предыдущая
- 52/109
- Следующая
Проповедь все продолжалась, и Эрике пришлось изо всех сил стиснуть зубы, чтобы не поддаться желанию заткнуть себе уши и запеть, как делают дети. Конечно, нельзя было отрицать, что в присутствии свекрови у нее появились свободные часы, однако неприятные моменты все же перевешивали. Еле сдерживая подступающие слезы, она сидела, уставясь в телевизор. Ну когда же она наконец уйдет?
И тут, словно небо услышало ее молитвы, Кристина вынесла в прихожую собранный чемодан и начала одеваться.
— Ну как? Справитесь вы тут без меня?
Сделав над собой усилие, Эрика отвела глаза от телевизора и даже выдавила улыбку:
— Да, все будет хорошо.
И, поднапрягшись еще больше, она, преодолевая себя, сказала:
— Огромное спасибо вам за помощь!
Эрика надеялась, что Кристина не расслышит в ее словах фальшивой ноты. И свекровь, кажется, ничего не заметила. Она милостиво кивнула:
— Ничего, это только приятно, когда можешь помочь. Скоро я к вам снова наведаюсь.
«Да уходи уж ты наконец!» — нетерпеливо подумала Эрика и попыталась чистым усилием воли выпихнуть свекровку из дома. Каким-то чудом ее попытка сработала, и когда дверь захлопнулась, Эрика глубоко вздохнула от облегчения. Однако так продолжалось недолго. В тишине, наступившей после ухода Кристины, под равномерное посапывание Майи вновь начали возникать мысли об Анне. Ей так и не удалось дозвониться до сестры, и от той по-прежнему не было никаких вестей. Эрика набрала номер мобильного телефона Анны и снова, как это было всю неделю, с чувством разочарования услышала только автоответчик. Оставив для сестры еще одно сообщение, которым уже потеряла счет, она положила трубку. Почему Анна не отвечает? Эрика стала строить разные планы, как узнать, что с ней случилось, но все они тут же рухнули, так как ее опять одолела уже привычная, непобедимая усталость. Она займется этим как-нибудь в другой раз.
Лукас говорил, что пошел искать работу, но она ни на секунду этому не поверила. Он ушел кое-как одетый, небритый и непричесанный. Чем он занимался на самом деле, Анна не имела понятия, но знала, что лучше его не спрашивать. Вопросы — это плохо. За вопросы полагается наказание. Они приводили к жестокому избиению, после которого на теле оставались зримые следы. На прошлой неделе она не смогла отвести детей в детский сад — синяки на лице были такими заметными, что даже Лукас понял, как глупо выпускать ее из дома.
Ее мысли все время вращались вокруг того, чем же это кончится. Все так быстро покатилось под уклон, что у нее голова пошла кругом. Те времена, когда они жили в хорошей квартире в Эстермальме, а Лукас, аккуратно одетый и собранный биржевой маклер, каждый день ходил на работу, казались теперь давно забытым сном. Она помнила, что и тогда хотела от него уйти, но сейчас уже сама не могла понять почему. По сравнению с ее теперешним существованием тогда ей, наверное, жилось не так уж и плохо. Время от времени он ее поколачивал, но случались и хорошие периоды, и условия были такие комфортные, кругом порядок. Сейчас, когда она осматривалась в своей тесной двушке, ее охватывало чувство тяжелой безнадежности. Дети спали в общей комнате на подстеленных прямо на полу матрасах, вокруг всюду валялись игрушки, которые у нее не хватало душевных сил подбирать. Если Лукас вернется прежде, чем она соберется начать уборку, последствия для нее будут тяжелыми, но она была уже не в состоянии думать об этом заранее.
Самым страшным было, заглянув в глаза Лукаса, видеть, что из них как будто ушло все живое. Исчезло скрытое в глубине человеческое выражение, уступив место чему-то темному и страшному. Он потерял, можно сказать, все, и нет ничего опаснее человека, которому больше нечего терять.
На миг ей пришла мысль попробовать выбраться из квартиры и позвать на помощь. Забрать из садика детей, позвонить Эрике и попросить, чтобы та взяла их всех к себе. Или обратиться в полицию.
Но дальше намерения она не пошла. Она никогда не знала, в какой момент Лукас вернется домой — а вдруг как раз тогда, когда она попытается бежать из своей тюрьмы! Второго шанса у нее не будет, да и надежды остаться в живых тоже.
Так и не предприняв никаких действий, она села в кресло и стала смотреть на двор. Она покорно ждала, когда ее жизнь окончательно погрузится во мрак.
~~~
Фьельбака, 1925 год
Забивая клинья, он насвистывал песенку, аккомпанируя себе ударами молотка. С тех пор как родились мальчики, у Андерса снова появился вкус к работе, и каждый день, отправляясь в каменоломню, он думал о том, что теперь у него есть ради кого трудиться. В детях воплотились все его мечты. Им было лишь полгода от роду, но они уже правили его миром и составляли всю его вселенную. Во время работы перед внутренним взором Андерса то и дело вставали их лысенькие головенки и улыбающиеся беззубые рожицы, и каждый раз его переполняла ликующая радость. Он только и мечтал, чтобы скорее наступил вечер, когда он снова их увидит.
При мысли о жене ритм ударов на секунду сбился. Она, похоже, все еще не чувствует привязанности к детям, хотя после родов прошло уже много времени. Доктор говорил, что некоторым женщинам в таких случаях требуется большой срок, чтобы оправиться от пережитого, что иногда должен пройти не один месяц, прежде чем женщина примет ребенка, а в ее случае — детей. Но вот прошло уже полгода. Андерс старался, как только мог, облегчать жизнь супруге. Несмотря на длинный рабочий день, он по ночам вставал к детям, а так как Агнес наотрез отказалась давать им грудь, то сам стал кормить их из соски. Он пеленал близнецов, играл с ними и все делал с великим удовольствием. Однако он каждый день надолго уходил в каменоломню, и без него детьми волей-неволей должна была заниматься Агнес. Это часто его беспокоило. Приходя домой, он нередко заставал мальчиков голодными и заливающимися плачем, зачастую они едва ли не целый день лежали в мокрых пеленках. Андерс пытался говорить об этом с женой, но она отворачивалась и ничего не желала слушать. В конце концов он отправился к Янссонам и спросил Карин, жену Янссона, не могла бы она заходить иногда в его комнату, чтобы посмотреть, как они там справляются. Она пристально взглянула на него, но пообещала заходить. Андерс был ей за это благодарен по гроб жизни — ведь у нее самой дел невпроворот. На своих восьмерых детей и без того уходило все время Карин, и все же она, не колеблясь, пообещала ему заглядывать к его малышам, как только выдастся минутка. Это сняло камень с его души. Порой ему мерещилось, что в глазах Агнес вспыхивает какой-то странный огонек, но он быстро пропадал, и Андерс уговаривал себя, что ему только показалось. Но иногда за работой перед его глазами вдруг вставал этот взгляд, и тогда ему приходилось силой удерживать себя от того, чтобы, бросив молоток, помчаться домой, лишь бы убедиться, что мальчики, краснощекие и здоровенькие, спокойно играют на полу.
С недавних пор он стал набирать еще больше работы, чем раньше. Надо было сделать как-то так, чтобы Агнес ощущала большее довольство жизнью, иначе она сделает несчастной всю семью. Еще в самом начале, после их водворения в бараке, она заговаривала о том, что хорошо бы снять жилье где-то в городе, и Андерс решил сделать все возможное, чтобы исполнить ее желание. Стоит потрудиться сверхурочно, если это заставит ее хоть чуть-чуть подобреть к нему и детям. Он копил деньги, откладывая каждый лишний эре. С тех пор как он сам стал распоряжаться заработком, ему удавалось экономить, хотя их стол из-за этого сделался очень однообразным. У матери он научился стряпать, но лишь кое-что, кроме того, всегда закупал самые дешевые продукты, какие только можно было найти. Наконец Агнес с неохотой все же взяла на себя некоторые обязанности по дому, и после нескольких неудачных попыток научилась готовить более или менее сносно, благодаря чему у Андерса появилась надежда, что в ближайшем будущем с него снимется хотя бы обязанность кашевара.
- Предыдущая
- 52/109
- Следующая
