Жребий брошен - Быкова Мария Алексеевна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/62
• Следующая

— А вы думаете, я этого не понимаю? — огрызнулся директор, опять вскакивая на ноги. — Значит, так, коллеги! Мне безразлично, как вы это сделаете: хотите — крылышки отращивайте, хотите — отправляйтесь в Треугольник послами и договаривайтесь по-хорошему. Но к послезавтрашнему утру адепты должны быть здесь. В Академии, желательно в своих постелях. Живые, по возможности здоровые. Если последнее не получится — не страшно, герцог Ривендейл должен знать, что его наследник учится не на алхимика. Все понятно?

— Можно подумать, на алхимика учиться безопас… — Магистр Ламмерлэйк осеклась на полуслове, ибо в дверь постучали, и через секунду внутрь просунулась растрепанная эльфийская голова.

— Магистр Буковец… — начала оная и расцвела улыбкой, увидев в кабинете алхимичку. — Ой, магистр Ламмерлэйк, и вы здесь!

— Чего надо?! — хором рыкнули магистры. Голова смутилась:

— Ну-у… У нас там такое дело, парочка эликсиров пролилась, ну и еще один декокт. Они немножко смешались, пошла реакция, дым повалил… мимо две вампирши проходили, с телепатического, так они как в транс вошли, так до сих пор и не вышли! Вещают и вещают, как Марцелл — то есть магистр Назон! — на практикуме. Одна стихи читает, другая будущее предсказывает…

— От нас-то чего требуется? — не понял ошалевший от переизбытка информации директор.

Голова изобразила страдание на лице.

— Выключите их, а? — жалобно попросила она. — Пророчества страшные, все, как одно, эсхатологические. Даже слушать не хочется. А стихи и того хуже: рифмы нету, размера нету…

— Ладно, сейчас. — Эльвира на мгновение закрыла глаза, будто разрешив себе расслабиться, потом приняла прежнее железное выражение и решительно вышла из кабинета. Буковец последовал ее примеру, прихватив неизменный портфель; несколько секунд я слышала удаляющийся звук алхимичкиных каблуков, твердо впечатывавшихся в каменный пол.

Эгмонт остался в кабинете один, но, кажется, он этого даже не заметил. Он остался стоять где стоял, с той же хмурой сосредоточенностью на лице; похоже, задачка, которую требовалось решить, даже для него оказалась сложной. Очень сложной, заключила я через три минуты, потому что Рихтер становился все мрачнее и мрачнее. Развернувшись к карте, он сделал пальцами какие-то замеры; очевидно, результаты его не удовлетворили, потому что несколько секунд Эгмонт просто смотрел на карту, а потом со всей силы врезал по ней кулаком. Бедная карта чуть слышно пискнула — выражать недовольство громче она не осмелилась, особенно с учетом того, что ущерб был нанесен в большей степени ее гордости, нежели физическому состоянию.

— Нужна координата, — с тихой яростью сказал Рихтер. — Координата, мрыс дерр гаст!

Я пожала плечами, усаживаясь на директорском столе. Сидеть там было одно удовольствие — стол был широкий, удобный, и бумаг на нем было немного: Буковец ценил аккуратность. От греха подальше я отодвинула от края песочные часы, две толстые тетради и маленький флажок, синий в зеленую крапинку. Он был в точности похож на те, воткнутые в карту, — только вместо имени на нем была какая-то мешанина букв, которые, ни секунды не оставаясь на месте, менялись местами. На мгновение в этом хаосе промелькнуло «…ген… венде…», а потом «…льга… ц…», и я, охваченная непонятным прозрением, сжала флажок в пальцах.

Голова заработала с непривычными даже для меня скоростью и четкостью. Скорее всего, магистры ищут нас, всех четверых, ибо при телепортации нас забросило совсем не туда, куда планировалось вначале. А что, вполне возможно. Матрица телепорта всегда строится жестко, на определенное количество человек, и вряд ли в планы учителей входила Полин, отправляющаяся с нами на боевую выживательную практику. Присутствия алхимички не предсказал бы никто. Уж тем более никто бы не предсказал, что мы так вцепимся друг в друга… Мрыс эт веллер келленгарм, — скорее всего, заклинание приняло нас за одно существо, только очень странное… еще бы после этого оно не исказилось! Ну а зная мое везение, нас вполне могло закинуть в совершенно непроницаемое для магистров место. Чародеи устроены крайне просто: все, чего они не понимают, автоматически зачисляется в разряд врагов. Эгмонт же не знает, какой замечательный там оказался лес! И леший там понятливый, и водяник… и домовой тоже, правда, у него бы чувства юмора еще чуточку отбавить…

Но перспектива провести в замечательном лесу остаток дней меня как-то не прельщала. Кроме того, магистров было жалко — я еще не забыла, кто такой Ричард Ривендейл, и примерно представляла, как хорошо он относится к любым нештатным ситуациям. Особенно к тем из них, которые способны причинить вред его наследнику. Нет, надо было возвращаться… я решительно сжала флажок за иголочку в основании и спрыгнула со стола.

Эгмонт все еще стоял у карты, но нужный мне кусок, хвала богам, не загораживал. Я нагнулась к бумаге, и пространство точно раздвинулось перед моими глазами: вместо микроскопических голубых пятнышек, больше достойных называться брызгами, я увидела три длинных озера, соединенных протоками. Картинка увеличилась — стала видна избушка, а еще через секунду я рассмотрела спящую Полин, уютно свернувшуюся в клубок, Хельги, свесившего руку с лавки, и Генри, рядом с которым, задумчиво покачивая головой, сидел домовой. Очевидно, прикидывал, что сделать с герцогом на этот раз… я погрозила пальцем, и домовой, недовольно шевельнув ушами, все же отошел от вампира.

Я вонзила флажок в точности туда, где стояла избушка. Точка в точку, не промахнувшись ни на миллиметр. Рихтер, прижимая к стене листок пергамента, что-то высчитывал, обмакивая перо в зависшую в воздухе чернильницу. Кажется, расчеты продвинулись недалеко: заглянув магу через плечо, я увидела, что большая часть написанного размашисто зачеркнута крест-накрест.

— Хэй, — тихо позвала я. — Магистр Рихтер…

Маг развернулся таким по-змеиному быстрым движением, что я не успела даже отшатнуться. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом Эгмонт сделал маленький шаг вперед и повел по воздуху ладонью. Как будто призрака нащупывал, мелькнуло непрошеное сравнение.

— Яль… студентка Ясица? — недоверчиво спросил он.

Он меня не видит, поняла я. Чувствует, подозревает — возможно, но все-таки не видит. Потому что это сон, на самом деле меня нет в этом кабинете… я лежу на лавке в лесной избушке, стоящей на берегу затерянного озера… как можно увидеть того, кого здесь нет?

Для проверки я шагнула влево — и взгляд Эгмонта сместился за мной, но с некоторым опозданием. Сейчас магистр больше всего напоминал охотящегося зверя: он напрягал все чувства, которые у него только были, пытаясь опознать не след, но возможность следа.

Ладно, мрыс со всеми сложностями! Почувствовав, что спать мне осталось недолго, я быстро шагнула к карте и постучала пальцем возле флажка. Рихтер посмотрел туда — и я вдруг поняла, что просыпаюсь, ибо картинка выцветала у меня перед глазами, вскоре сменившись привычной темнотой под веками.

Последнее, что я увидела, глянув на карту, — это бумажный флажок насыщенно-синего цвета.

Вчерашний день у меня выдался насыщенный, так что я проспала до полудня и проснулась от взрыва, прогремевшего буквально над ухом. Нет худа без добра: сон будто рукой сняло, я взлетела на ноги, ошалело оглядываясь по сторонам.

Крыша была на месте, печка тоже еще стояла. Над столом тонкой струйкой курился синий дымок. Со столешницы на пол медленно стекала светящаяся зеленая жидкость, капавшая на доски с размеренностью метронома. Там, куда падали капли, оставалось выжженное пятно.

— Ой… — пролепетал подозрительно знакомый голосок. — Мистрис, а хрустальная мензурка у вас есть?

— Конечно, есть. — Давешняя колдунья серьезно качнула носом. — Вон в том шкафчике.

Полин, каковой, естественно, и принадлежал голосок, тут же унеслась к шкафчику. Бранка же с интересом посмотрела в мою сторону.

— Доброе утро, — благосклонно сообщила она.

Увы, наши мнения расходились.

— Это… это что за алхимические эксперименты с утра пораньше?!

• Предыдущая
• 38/62
• Следующая