Жребий брошен - Быкова Мария Алексеевна - Страница 37
- Предыдущая
- 37/62
- Следующая
Я утешила совесть тем, что уже пострадала за нужды алхимии, и с довольным полустоном стащила промокшую рубашку. Домовой, на секунду отвлекшись от сортирования с любопытством покосился в мою сторону; я торопливо закуталась в теплое одеяло и протянула руки к печке.
Хлопнула дверь — зашли вампиры. У печки разом стало немного теснее; через несколько минут к нам присоединилась дрожащая, но довольная Полин, которую изгнал от стола заботливый домовой. Одеял хватило на всех, печка тоже была немаленькая, вдобавок алхимичка размотала укутанный горшок и вылила его содержимое в большую глиняную кружку. Это был какой-то согревающий взвар, сладкий до горечи, вкусно пахнущий дымом, летом, медом, земляникой и дорожной пылью. Очень здорово было принимать кружку в озябшие ладони, делать большой глоток, втягивать носом ароматный пар и передавать кружку соседу.
Я поправила чуточку сползшее одеяло, сладко зажмурилась и протянула ноги к нижней печной дверце. Как оказалась, идея была ненова — ног там было уже шесть, но им пришлось потесниться. Спать хотелось все сильнее, и я, подумав, что терять уже нечего, беззастенчиво пристроила голову на плечо Генри Ривендейлу. Благо места там много, плечи у вампира были широкие.
Полин смерила меня оценивающим взглядом. Подсыхая, Ривендейл начинал приобретать прежнюю, прямую шевелюру, сообразно росли и его акции в глазах алхимички. Такой наглый акт покушения на Наше Все Полин спускать была не намерена; потому она, облизнув губы розовым язычком, быстро приняла контрмеры.
Ничего не подозревающий Генри передал ей кружку с взваром.
— Ге-энри, — ласково пропела Полин, — какие у тебя длинные, изящные, музыкальные пальцы!
Ривендейл, в это время как раз шевеливший пальцами на босых ногах, быстро поджал ноги под себя.
Секунду до нас доходило, а потом мы с Хельги хором расхохотались. Наверное, картина Генри, музицирующего с помощью ног, явилась нам одновременно. Оскорбленная в лучших чувствах Полин мигом вздернула нос, несчастный Ривендейл пытался понять, что ему делать: тоже хохотать или тоже оскорбиться, — а я просто смеялась, забыв даже про сползающее одеяло.
— Уй музыкальные! — сдавленно поддержал алхимичку Хельги. — Ни у кого таких больше нет!
Вот почему у эльфийки Гудрун гитара была расстроенная…
Подошла давешняя кошка и, потеревшись лбом о мою ногу, без приглашения запрыгнула мне на колени. Даром что тощее, весило животное немало; еще хихикая, я почесала его за ухом, и оно довольно заурчало в ответ. Мурлыканье рождалось у кошки не в горле, а где-то в животе, и потому мне казалось, что я держу на коленях пушистый увесистый гномский агрегат.
Дождь по-прежнему глухо шумел за окном.
Может, спать было еще рано — снаружи только-только смеркалось, но на это нам, признаться, было наплевать. Я сдалась первой: поняв, что вот-вот усну прямо здесь, уткнувшись носом в того, кто окажется ближе, я нашла в себе силы доползти до лавки и рухнуть уже на нее. Влажное одеяло все едино было теплым; я завернулась в него как можно плотнее, мигом пригрелась, расслабилась и заснула.
Как ни странно, мне приснилась Академия — вот уж по чему я и не думала скучать. Точнее, сначала мне приснилась ночь, потом — тонкий шпиль Астрономической башни, пронзающий темное небо, а потом — кабинет магистра Буковца и сам директор, нервно бегающий от стены к стене.
— Нет, ну и как вы это объясните, коллеги? — с надрывом вопрошал он, то и дело всплескивая руками. — Как, я спрашиваю? Что такое должно было случиться, чтобы четыре магистра Академии Магических Искусств, из которых у двоих шестая ступень, а у другого — четвертая, не смогли совладать с банальнейшим сложносплетенным телепортом?!
— Вы знаете, коллега, — с непередаваемой язвительностью ответил женский голос из-за моей спины, — лично мне это тоже очень интересно. А если уж речь зашла о категориях, то у вас, насколько я помню, пятая. И матрицу телепорта разрабатывали именно вы!
Я оглянулась — голос, как и следовало ожидать, принадлежал Эльвире Ламмерлэйк. Воинственно скрестив руки на груди, она высоко держала голову, готовая ринуться в бой, — но я заметила, что алхимичка выглядит далеко не так блестяще, как обычно. Под глазами у нее залегли тени, а черты лица обозначились чуть резче, и этого не могла скрыть даже мастерски наложенная косметика.
Рядом с магистром Ламмерлэйк стоял Рихтер. Выглядел он тоже нелучшим образом, из глаз почти исчез привычный вредный блеск. Боевой маг молча хмурился, и причиной этого явно был не мельтешащий у стенки директор.
— Про матрицу мы еще поговорим, — зловеще пообещал тот, остановившись и уставив на алхимичку указательный палец. Эльвира смерила его хмурым взглядом, и палец тут же исчез: от греха подальше директор и вовсе сунул руку за спину. — Да, поговорим, коллеги! Я еще прослежу, кто и как выполнил свою часть работы!.. Да вы… да вы хоть отдаете себе отчет в том, что произошло? Наследный герцог дома Ривендейл, пропавший неизвестно куда! Дипломатический скандал, лишение субсидий, возможно — закрытие Академии! Или вы забыли, коллеги, что его светлость Ричард Ривендейл возглавляет попечительский совет?
— У меня хорошая память, коллега! — вскинулась алхимичка. — Я помню еще и то, что среди пропавших адептов есть и моя ученица! Между прочим, если вас так интересует родословная обучающихся, племянница Эллис де Трийе! Быть может, это вы забыли, каким характером отличается оная особа?
— А, так вы еще не знаете? — непонятно чему обрадовался директор. Откуда-то он извлек пухлый конверт; мелькнула печать, подозрительно похожая на печать Ривендейлов, и Буковец извлек наружу длинный лист бумаги, сложенный в несколько раз. — Вот полюбуйтесь! — трагическим тоном возвестил он.
— И что это такое? — холодно полюбопытствовала магистр Ламмерлэйк.
— Официальное письмо Ривендейла-старшего, коллега! В котором он помимо прочего уведомляет, что приедет в Академию не далее чем завтра утром. Как вы полагаете, что он скажет, узнав об отсутствии наследника?
— Пускай приезжает попозже, — пожала плечами Эльвира.
Буковец ехидно закивал:
— Именно, именно так, дражайшая коллега! Путем задействования всех связей, которые только есть у Академии и лично у меня, мне удалось добиться переноса визита. На послезавтрашнее утро, десять часов. И задача, коллеги, ставится так: к этому времени наследный герцог должен быть здесь! Все понятно?
— Да уж куда понятнее! — огрызнулась алхимичка.
Директор нарезал еще несколько кругов у стены и тоном ниже спросил:
— Что говорит коллега Дэнн?
— В царстве мертвых их нет, — тоже чуть тише ответила магистр Ламмерлэйк.
— Так. Уже лучше… — оптимистично заверил Буковец, но особой радости в его голосе как-то не наблюдалось. — А вы что скажете, коллега Рихтер? Вы боевой маг или дальше собираетесь спать?
«Коллега Рихтер», не глядя на непосредственное начальство, подошел к соседней стене. Там висела карта Лыкоморья, сплошь истыканная бумажными флажками — синими и зелеными, на каждом я заметила имя адепта. Пальцем Эгмонт быстро очертил неровный треугольник где-то на северо-западе страны.
— Они здесь, — уверенно сказал мат. — Больше им быть попросту негде.
Стало тихо. Алхимичка, бледная, как Афилогет, переводила взгляд с карты на Эгмонта и обратно.
— Слепой треугольник?.. Но они же живы, а там…
— Я знаю, что там выжить невозможно, — твердо сказал Рихтер. — И все-таки они живы. Так что, коллеги, давайте думать, как нам их оттуда вытаскивать. По-моему, это самый животрепещущий вопрос…
Директору, очевидно, надоело изображать метроном: он уселся за стол и вперил в Эгмонта долгий тоскливый взгляд.
— А что тут думать? — с прежним надрывом поинтересовался он. — Накрываем весь Треугольник телепортом, быстро переносим адептов, покуда оно не спохватилось…
— А после этого взмахиваем крылышками и улетаем на небеса! — ехидно закончила Эльвира. Буковец, привыкший к ее выпадам, только страдальчески заломил брови. — Коллега, да поймите же вы — мы не драконы! Среди нас нет конунга Валери, хоть мы и маги! Всей нашей силы едва хватит, чтобы устроить точечный телепорт — и то молиться надо, чтобы оно не захотело нам помешать!
- Предыдущая
- 37/62
- Следующая
