Алиса в Хуливуде - Кемпбелл Роберт - Страница 8

• Предыдущая
• 8/62
• Следующая

– Кто-то здесь был.

Ее голос прозвучал на удивление спокойно.

Свистун стоял на самой середине исполинского ковра, остро чувствуя собственную наготу и зарождающееся шевеление в паху. Нелли потянулась к лампе на ночном столике.

– Не надо, – начал было Свистун.

Но было уже слишком поздно. Свет вспыхнул, розоватое сияние озарило ее рыжие волосы.

Он резко развернулся на босых пятках, обыскивая комнату носом и ушами ничуть не в меньшей степени, чем глазами.

– Псы.

– Что псы?

– Они не залаяли.

– О Господи, значит, все-таки вам просто почудилось.

Свистун подошел к раздвижной двери в сад, приоткрыл штору.

– Они и сейчас не лают, а ведь здесь горит свет и я нахожусь в комнате.

Он приоткрыл раздвижную дверь ровно настолько, чтобы протиснуться в образовавшееся отверстие.

Бип и Бонго лежали под яблоней. Ветки дерева, трепещущие под жарким ветром, были все еще в цвету. Он подошел к псам и, сев на корточки, положил руку на грудь сперва одному, а потом другому. Они не шевельнулись, но дыхание у обоих было глубоким и ровным. Он поднял веко одному из псов. Глазное яблоко закатилось, снаружи был виден только самый край радужной оболочки. Обеими руками Свистун раздвинул псу пасть. Язык вывалился наружу. Запустив в пасть палец, Свистун выковырял оттуда кусочки сырого мяса.

Он поднялся на ноги и пошел обратно. Нелли вылезла из постели и стояла сейчас в проеме дверей, держа в руке халат, но по-прежнему, как и он сам, полностью обнаженная. Ее волосы и впрямь были рыжими. Треугольник в паху золотился как драгоценный щит. Веснушки, подобные хрупким и тонким осенним листьям, были рассыпаны и по бедрам. Он шагнул к ней, осознавая, что, пока он, присев на корточки, возился с псами, она глядела на него сзади, поневоле любуясь тяжко свисающими между ног яйцами.

– Псов усыпили, – сказал он.

– Ах ты, Господи, кто же и почему же так обошелся с моими красавчиками?

– С ними все в порядке, не сомневайтесь.

Ее всю трясло. Она начала поднимать голые руки.

Он продолжал идти ей навстречу. Он прикоснулся к ее руке, дав ей знать о своем приближении.

Но она шагнула к нему.

Ради всего святого, подумал Свистун. Когда он прижался к ее животу и груди, она раскрыла и верхние губы, и нижние, пленив его дважды.

Вспышка света ударила их обоих словно электрошоком. Свистун услышал треск работающей камеры. Но когда он повернулся в нужную сторону, свет уже погас и ему ничего не было видно. Едва не отшвырнув Нелли, он бросился мимо нее в дом, вдогонку за фотографом. На бегу он включил свет в гостиной и успел увидеть убегающего человека в черном. Но только увидеть.

Он опоздал. Тень беглеца уже промелькнула в воротах, и через несколько секунд в ночной тишине послышался характерный визг тормозов «БМВ». Свистун пошел обратно надеть рубашку и брюки.

Адреналин взыграл в руках и ногах у Спиннерена. Правой стопой он нажал на педаль акселератора.

Доехал по спуску до самого низу, прежде чем захлопнул дверцу. Сняв руки с баранки, посмотрел на них и с удовлетворением убедился в том, что они не покрылись потом. В ходе всего происшедшего он испытал волнение, но не страх. В том-то и прелесть, в том-то и главная награда.

Спиннерен поехал в город, огни которого сияли, казалось, со дна глубокого черного озера.

Нелли, надев халат, сидела на краешке кровати. Она обнимала себя за плечи, ее трясло, как будто ночь выдалась не душной, а ледяной.

– Этот сукин сын умеет испортить людям все удовольствие, – вяло пробормотал Свистун.

Она посмотрела на него сквозь рассыпавшиеся по лицу рыжие волосы.

– Вы, видать, из тех, кто способен шутить даже когда терпит аварию самолет.

Он подошел к ней, сел рядом, сделал попытку обнять ее за плечи. Нелли отпрянула.

– Не принимайте этого всерьез. Иначе не сформулировать. Но все можно списать на обстоятельства.

– На какие такие обстоятельства?

– На мое волнение.

Он встал, поглядел на нее со стороны.

– Вот уж не сказал бы.

Она поглядела на дверь, ведущую в сад.

– Как вы думаете, не отвезти ли Бипа и Бонго к ветеринару?

– Сейчас они спят. Ветеринара в такой час пришлось бы поднять с постели. Я пригляжу за ними. Если утром они не проснутся, тогда и отвезем.

Она пристально посмотрела на него, потом часто заморгала. На минуту ему стало страшно, что она вот-вот заплачет, но Нелли, покачав головой, лишь плотнее обхватила себя за плечи.

– Но какого черта все это могло значить? – спросила она.

– Твелвтрису хочется раздобыть доказательства супружеской неверности.

Нелли рассмеялась.

– В наши дни это не больно-то много.

– На самом деле, когда речь заходит об условиях расторжения брака, учитывается любая мелочь.

– То есть, по-вашему, ему кажется, что если он застукает меня с другим, то сможет вышвырнуть на улицу без гроша в кармане?

– Это крайний случай. Но и крайний случай необходимо иметь в виду.

Нелли потянулась к телефону, стоящему на ночном столике, и начала набирать номер.

– Только окажись дома, сукин ты сын, – пробормотала она. – Поганый сукин сын.

– Мне не кажется, что ваш поступок является удачным выходом из положения.

Она бросила на него взгляд, означающий приказ заткнуться, наемному работнику не след лезть не в свое дело.

– Ага, Роджер, значит, ты дома. Что же ты столько времени не брал трубку? Послушай меня, сукин сын! Почему ты подослал ко мне фотографа? – Ее голос дрожал от ярости. Она держала телефонную трубку так, словно была готова перегрызть провод: только затем, чтобы послать смертоносный заряд Твелвтрису, находящемуся на другом конце линии. – Ну, обзавелся ты парочкой снимков, но они значат вовсе не то, что ты думаешь, и если ты попробуешь использовать их против меня, я тебе, сукин сын, покажу! Еще посмотрим, кто кого! Я тебе покажу, Роджер. – Выслушивая его ответ, она успела перевести дыхание. Затем сама заорала в микрофон: – Я не верю тебе, ублюдок. Но что бы ты против меня ни предпринял, я отомщу тебе с лихвой!

Затем целую минуту она молчала, слушая мужа.

– Нет. Нет. Ладно, – сказала она в конце концов. Да ради Бога, я поняла. Да, поняла. Вот уж на нее я бы никогда не подумала. Да, не подумала бы на Дженни. Знаю, что ей двадцать один. Разумеется, приеду.

Свистун не мог поверить собственным глазам. Она остывала с невероятной стремительностью. Даже начала улыбаться.

– Не знаю. Нет. Нет, я не думаю, что ты способен на такой идиотский поступок. Но кто-то же оказался на него способен. Тебе так кажется? Думаешь, какой-нибудь из проклятущих журналов? «Мисс Америка» или «Пентхаус»? Ну хорошо. Я это запомню. Да, согласна. Согласна, что за доллар родную мать продать способны. Да нет, со мной уже все в порядке. Да. Да. Я тебе верю. Мне жаль, что я тебя разбудила. А разве не разбудила? Ладно, тогда все хорошо. Нам обоим предстоит малоприятное время, так что не будем дополнительно усложнять его друг для друга.

Она посмотрела на Свистуна так, словно просила его удалиться. Он, послушавшись, вышел из спальни, вернулся к себе в комнату, обулся, потому что до сих пор оставался босым, еще раз прошел по зеркальному коридору и выбрался из дома.

Прошел по пешеходной дорожке к воротам, остановился, окинул взглядом безлюдную улицу. Луна ярко сияла, накладывая на мир синие и седые тени.

Через дорогу возвышался голый остов строящегося здания. Он прошел туда, шаркая по гравию и по мелким кускам асфальта, осмотрелся в поисках… чего бы то ни было. Но ничего не нашел.

Когда он собрался в обратный путь, то обнаружил прямо перед собою хозяина здешнего участка, в халате и в шлепанцах на босу ногу. Лицо его выражало крайнее раздражение; на поводке он держал маленькую собачку.

– Я не мог заснуть, – пояснил Свистун.

– Вот как?

– И мне показалось, будто я что-то услышал.

– А я вот смог заснуть. Но собачка моей жены вдруг разлаялась. Это именно собачка жены, мне-то самому мелкие собаки не нравятся. Интересно, почему же все-таки мне приходится выгуливать ее по ночам?

• Предыдущая
• 8/62
• Следующая