Любимицы королевы - Холт Виктория - Страница 45

• Предыдущая
• 45/93
• Следующая

— Нас, мадам, связывает не только родство, но и желание вам служить — так сильно этого не жаждет никто в королевстве.

Очаровательно! И после его ухода она сказала Хилл, как рада тому, что у нее обнаружился такой знатный родственник. Да, конечно, у нее существует дальнее родство с миссис Фримен, но та всегда обращалась с ней как с последней из бедных родственниц. Мистер Харли, наоборот, питает к ней только уважение.

Анна вдруг забеспокоилась. Не изменится ли Хилл, если обретет знатность? Не сочтет ли ниже своего достоинства выполнение тех обязанностей, которые выполняет сейчас так охотно? Вдруг станет надменной, требовательной… как некоторые?

«Ерунда, — сказала себе королева, — с моей Хилл этого не произойдет!»

То была первая из многих последующих встреч. Вошло в обычай, что, когда королева говорила: «Никаких гостей», Эбигейл приводила мистера Харли, и они с королевой разговаривали — не обязательно о государственных делах, но о них тоже иногда заходила речь, и Харли никогда не говорил утомительно или скучно. Он все так прекрасно объяснял, понятно и без высокомерия. Анна втайне предпочитала его Сидни Годолфину, всегда сухому и холодному, несмотря на робость и желание угодить. Мистер Харли говорил занимательно, очень мягко высмеивая людей, и невольно заражал своим весельем.

Приступы астмы беспокоили Георга все чаще. Ночью он не спал, все больше дремал днем — пожалуй, и к лучшему, так как после Бленхейма стал до того ярым сторонником Фрименов, что не мог оценить некоторых острот мистера Харли.

Они не то, чтобы метили прямо в Мальборо и его герцогиню, но как-то задевали обоих; Анна, несмотря на решимость быть верной своей дражайшей подруге, невольно признавала справедливость некоторых замечаний своего гостя.

Мистер Харли был предан церкви, а в каждом, кто так сильно заботился о духовном здоровье нации, Анна видела друга. Дорогая миссис Фримен никогда не была набожной; и до чего же приятно было слушать разговор умного политика, так благоговеющего перед церковью!

— Церкви, — говорил Харли, — может грозить опасность от некоторых слоев населения. Я уверен, ваше величество больше всего хочет видеть церковь крепкой, свободной от конфликтов.

— Это мое главное желание, мистер Харли.

— Я так и думал.

— Вы действительно считаете, что церкви могут угрожать… определенные круги?

— Думаю, что да, и когда буду иметь доказательства этому, то попрошу разрешения представить их вашему величеству.

— Сделайте это как можно скорее.

Харли говорил ей о блестящем будущем, открывающемся перед Англией. Сказал, что в истории страны бывают времена, которые можно назвать блестящими. Например, время правления Елизаветы; а теперь на трон взошла еще одна выдающаяся королева, и блеск ее времени становится очевидным благодаря расцвету литературы.

— Но кое-кто хочет помешать этому. Один из величайших писателей в настоящее время томится в тюрьме.

— Кто этот писатель? — поинтересовалась Анна.

— Даниэль Дефо. Обвинение против него сфабриковано. Времена, когда великие писатели сидят в тюрьме, омрачают себя.

Анна захотела побольше узнать об этом человеке. Харли стал рассказывать о его таланте, его уме, его трудах. О том, что люди рассердились, когда Дефо приковали к позорному столбу. Что они украшали этот столб цветами, пили за здоровье Даниэля и оберегали его.

Анна слушала и негодовала.

Хорошо, что мистер Харли посещает ее неофициально и рассказывает обо всем, что происходит, потому что от правителей скрывают много важного.

Харли радовался обнаружению новой родственницы. Он надеялся, что Эбигейл поймет, как это важно. И она определенно понимала, в ее сдержанной улыбке сквозила проницательность. Девушке предстояло сыграть свою роль. Эбигейл была ему совершенно необходима, и он при каждой возможности говорил ей об этом. Взгляд его был ласкающим, и Эбигейл недоумевала. Он очаровывал ее больше, чем просто родственник или заговорщик. Она осознавала, что это заговор. Ей еще никогда не встречался подобный мужчина. Девушка видела, что он непомерно честолюбив, хочет стать во главе правительства, управлять страной. Самым лестным для Эбигейл было то, что он избрал ее в сообщницы. Ей было сложно разобраться в своих чувствах, она стала беспокойной и, хотя скрывала свое волнение, думала, что в отношениях с Харли все еще впереди. Харли держался с нею почтительно. Кто раньше с уважением относился к Эбигейл Хилл, кроме Мэшема? Вопрос о браке с Сэмюэлем она пока отложила, потому что ее волновал Роберт Харли. Он говорил ей тонкие комплименты — даже относительно ее внешности. Она непохожа на смазливых куколок с их красотой, пудрой и нелепыми прическами. У нее есть характер. И Эбигейл становилась другой. Алиса, ее сестра, обратила на это внимание.

— Слушай, Эбби, — спросила она, — что с тобой? Ты влюбилась?

Не уступая Харли в хитрости, девушка поведала сестре, что Мэшем сделал ей предложение. Та воскликнула:

— Эбби! Ты выходишь замуж! Кто бы мог подумать?

— Я пока не приняла предложения, — сказала Эбигейл. У Алисы это вызвало приступ смеха.

— Напускаешь на себя! — воскликнула она. Ей не верилось, что Эбигейл откажется от этого предложения, так как она вряд ли дождется другого.

Как было объяснить сестре даже при желании, которого, разумеется, она не испытывала, что ее, Эбигейл Хилл, занимают гораздо более интересные дела, чем брак с Мэшемом?

Иногда девушка разрешала себе помечтать. Вот если б Роберт Харли был холост; вот если бы женился на ней. Она бы осталась при королеве, покидать ее нельзя. Пусть другие, поглупее ее, считают, будто влияние их так сильно, что им позволено грубить и пренебрегать своими обязанностями. Она ни за что не совершит подобной ошибки.

Чтобы Анна нуждалась в тебе, нужно постоянно быть рядом, всегда готовой выслушать, посочувствовать, утешить лакейским вниманием — мытьем и массажем ног, распухших от водянки и подагры, игрой на клавесине, пением, выполнением того, что нужно в данную минуту, постоянной заботой — чтобы твое отсутствие немедленно с сожалением было замечено. Этот секрет кое-кто забыл. Правда, Сара Черчилл властвует над Анной вовсе не утешениями. Сара умная, бодрая, жизнерадостная, надменная. Она — полная противоположность Анне, и должно быть, принцесса в детстве восхищалась сильной девочкой, не имеющей ничего, кроме красивой внешности и яркого темперамента. Но принцесса стала королевой, а умная Сара выказывает себя дурой.

Эбигейл Хилл тоже оказалась бы в дурах, если б позволяла себе жить мечтами. Роберт Харли и она — партнеры, однако в основе их отношений лежит любовь к власти. Власти для него? «И для меня тоже, — подумала Эбигейл. — Я должна твердо стоять на земле. Нельзя давать ему господства над собой, иначе буду такой же дурой, как Сара Черчилл».

Даниэля Дефо освободили из тюрьмы после разговора Роберта Харли с Анной. Харли дал ей понять, что, пока определенные люди находятся у власти, им только того и нужно, чтобы королева была просто-напросто пешкой. Совершенно ясно, кого он имел в виду под «определенными людьми», хотя Харли не упоминал ни Черчиллов, ни Годолфина.

Чтобы не думать о Роберте Харли, Эбигейл стала размышлять о Сэмюэле Мэшеме. Он пока что паж у мужа королевы. Но и сама она всего-навсего горничная. Такой она сейчас представляется окружающим. Но это легко изменить. Лорд Мэшем… леди Мэшем. Почему бы нет? Если бы Харли был холост! Если бы его интерес к ней объяснялся любовью, а не ее особым влиянием на королеву, Эбигейл могла бы стать герцогиней. Представить Харли герцогом нетрудно — а Сэмюэлу Мэшему никогда не получить этого титула.

Однако Сэмюэл будет исполнять все ее желания, в браке с ним может оказаться много преимуществ.

Рядом с Робертом Харли она напрочь забывает о Мэшеме. Он разговаривает с ней в своей небрежной и в то же время загадочной манере.

На этой стадии вполне естественно не говорить в открытую о своих намерениях, но у них одна главная цель, и оба прекрасно ее сознают.

• Предыдущая
• 45/93
• Следующая