Хромой странник - Рымжанов Тимур - Страница 57
- Предыдущая
- 57/62
- Следующая
Вдали за оврагом зашуршали кусты, и овцы, которых мы взяли с собой в качестве приманок, забеспокоились и заблеяли. Охотники, выведшие нас утром на эту тропу, вскочили с мест, похватали оружие и замерли в напряженных позах.
Места вокруг были глухие, до ближайшего поселка километров пять, так что почуять нас серые разбойники могли давно. Кто нападет первым, мы или они, не имеет значения. Главное – слаженность действий.
Напряженно вслушиваясь в звуки леса, мы медленно перемещались к заросшему сырому оврагу, в азарте позабыв о приманке, которую оставили привязанной на поляне. Я повернулся, чтобы по возможности тише зарядить арбалет и вложить стрелу, как вдруг заметил краем глаза, что Захар, оставшийся позади всех с булавой наизготове, стоит за деревом возле пасущихся овец. Коротко цыкнув, я привлек к себе внимание всей группы и жестами указал, кому куда следовать, по возможности обороняя периметр. Из сумрачной чащи за поляной послышался гортанный клекот, какое-то еле слышное завывание, когда первый волк прыгнул из кустарника, вцепляясь барану в шею. Другой серый хищник проворно выскочил с противоположной стороны и попробовал было вцепиться зубами в ногу Захару. Но похоже, что даже надкусить не успел. Захар наотмашь саданул волка булавой, да так крепко, что сбил зверя с ног. Я не решался выстрелить, опасаясь, что попаду в нашего ловчего, но Наум на этот счет не переживал. Вскинув арбалет, он всадил дротик точно в голову первому волку, который уже успел задрать барана.
– Захар! К оврагу! – скомандовал я, запоздало понимая, что нас окружили.
Старик меня услышал, но подчинился неохотно, явно имея свое собственное представление о том, как надо охотиться. Плевать мне на то, что он там себе думает. Моя задача не поймать, а уничтожить. Максимально разрядить ряды хищников, а в идеале так и вовсе свести на нет всю стаю.
Сдернув с пояса керамическую гранату, я проверил длину фитиля и приготовился его зажечь. Волки нас уже не боялись. Две овцы, бьющиеся в агонии, и запах крови, распространяющийся вокруг, делали зверей неосторожными, нетерпеливыми. Как призраки, появляющиеся из полуденной тени, волки окружали место нашей недавней стоянки. Пять, шесть… десять, пятнадцать. Я сбился со счета, понимая, что не могу проследить все их странные перемещения, резкие маневры. Пока одни подбирались к нам, осторожно переступая лапами, другие уже успели потеребить приманку и бросить, будто сразу потеряли к ней интерес.
Фитиль тихо зашипел и задымил, когда я запалил его зажигалкой. Эти действия не вызвали страха ни у волков, ни у охотников. Ведь никто еще не знал, что за этим последует.
– Всем лечь! – крикнул я громко и бросил гранату в самую гущу скопившихся у приманки волков.
Охотники команду поняли и залегли, все, кроме Захара. Ужасно недисциплинированный попался охотник – сразу видать, одиночка.
На брошенную гранату волки среагировали как на камень, даже на полшага не отступили. На испытаниях размеченный делениями фитиль горел пять секунд, этот задержался на секунду, может, чуть больше, но когда он догорел, в радиусе поражения был уже не десяток волков, а намного больше.
Оглушительный грохот, шрапнель острых как бритва осколков, кровь, куски мяса и клочья шерсти. Стаю хищников просто сдуло ударной волной и частично разорвало, разметало.
Острый, кислый запах пороха меня взбодрил. Рука потянулась за второй гранатой, а ноги сделали первый шаг навстречу хаотично мечущейся, воющей и жалобно скулящей стае. На моих оглохших спутников рассчитывать уже не приходилось. На тот случай, если волки окажутся слишком близко, у меня были арбалет и короткий меч. Но пока волки только убегали. Бросок гранаты с более коротким фитилем – и я опять встал за дерево. Смертоносный заряд взорвался прямо в воздухе, вновь оглушая и без того тесное и душное пространство лесной поляны. Визжащие твари спасались бегством, за ними было не угнаться, а я продолжал преследование. Еще одна граната по высокой траектории ушла в березовый молодняк на опережение. Близ опушки она ахнула так, что часть молодой березовой поросли повалилась на землю. Через мгновение я услышал протяжный вопль и понял, что под осколки угодил кто-то из своих.
Обернувшись, я сообразил, что все охотники, и Захар в том числе, лежат на земле возле оврага и голову боятся поднять. А крик раздался впереди. Выставив перед собой арбалет, я метнулся к лесу, притаптывая ногой кустарники и высокую траву, готовый в любое мгновение выстрелить.
Он лежал на земле, присыпанный жухлой хвоей и комьями грязи. Вонючий, обросший, в рваных волчьих шкурах на голое тело. Лежал, закатив глаза, зажав руками уши, оглушенный и контуженый, застигнутый врасплох воздействием неведомого оружия. Осколками задело плечо и бедро, но не эти мелкие царапины его сейчас беспокоили.
– Пойди-ка сюда, Наум! – крикнул я. – Да Захара прихвати!
Ссутулившись, пригнувшись, почти на четвереньках, Наум подбежал к Захару, уткнувшемуся лицом в траву, и, собрав его в охапку, поволок ко мне.
– Вот вам и оборотень, – прокомментировал я, указывая на перепуганного косматого мужика в шкурах. – Это пусть лихо ходит тихо, а я скрываться не стану! Так жахну, что у любого поджилки затрясутся!
– Ой, как же, мастер, такое сделалось, что будто гром среди ясного неба! Да прямо в нас, как поленом по башке! – орал Наум, усаживая в ногах Захара, широко разевающего рот и одурело моргающего глазами. – Да что волков, оборотней, батюшка, – всю княжью рать в побег пустить можно!
Наум кричал, явно немного оглушенный и перепуганный. Он ревел, как медведь, от полноты чувств хлопая Захара по темечку, отчего тот никак не мог очухаться, впав в ступор.
– Свяжите оборотня. Тех волков, что забили, освежуйте, которые подранены – добейте, – велел я подоспевшим охотникам.
Время дорого, остальные нескоро очухаются, да и вернутся ли в эти места, еще не известно.
Перепуганные, но проворные и послушные охотники сделали все, как я им сказал, не задавая вопросов. В их представлении, наверное, сейчас свершилась чудовищное колдовство, злая ворожба, вызывающая в ясный день громовые раскаты. О таком укреплении авторитета я и думал, о таком испуге, возникающем у людей при одном только упоминании обо мне.
Уже на следующий день Наум и Захар, совершенно забывшие о прежнем своем высокомерии, распускали слухи по Железенке о том, как коварь одним махом побил всю волчью стаю. Как схватил гром-камень да кинул в оборотня, отчего тот стал послушней ягненка. Охотники, ходившие с нами в лес, только качали головами, соглашаясь с каждым словом, подтверждая все сказанное перед людьми. Если в простой охоте на волков малый осколочный заряд, который я специально заготовил, сыграл такую важную роль, то что же будет, когда в ход пойдет тяжелая артиллерия, мои ракетные установки, малые катапульты с трехфунтовыми осколочными гранатами?!
Косматого оборотня, которого мы отловили, пришлось держать в загоне, прикованным цепью. Тронувшийся рассудком дикарь не понимал, что происходит, прыгал на всех, кусался, рычал, скалил зубы. Этот маугли-переросток вызывал у меня только жалость.
– Отдадим его боярам? – спросил дед Еремей, когда страсти вокруг охоты немного поутихли.
– Зачем? Клетку ему сделаю, пусть сидит, пока вновь на человека не станет похож.
– Слышали лодочники, что окрест опять волки воют, следов стало еще больше, будто приходят за своим оборотнем. Ночами возле стен топчутся, собаки вон на хрип изошли, скот встревожен.
– А что, оборотень косматый нем, иль язык себе откусил с перепугу?
– Заговорит, – ухмыльнулся дед. – Мы у него в шкурах пояс Маланьи нашли. Гаврила все за топор хватается, не сдержим, так забьет этого лешака.
– Маланью жалко, задрали звери, только горю теперь не поможешь. А вот с волками, я так понимаю, что-то придется делать. Они мне всю торговлю портят.
– Значит, князь шкурами дырявыми перетопчется, незачем ему про оборотня знать.
- Предыдущая
- 57/62
- Следующая
