Золотая гондола - Картленд Барбара - Страница 24

• Предыдущая
• 24/59
• Следующая

– Мне очень жаль это слышать, – отозвался молодой маркиз.

Он говорил спокойным и сдержанным тоном, одновременно не сводя глаз с Паолины. Испытывая легкое смущение под его пристальным взором, девушка проследовала к столу, на который слуги уже поставили чашки с горячим дымящимся шоколадом, свежий хлеб, вино и блюда с рыбой, мясом молодого барашка и морскими деликатесами, приготовленными с рисом. Паолина так проголодалась, что готова была съесть все, что угодно, но утонченный вкус предложенных им блюд удовлетворил бы даже самого требовательного гурмана. Она заметила, однако, что пока сэр Харвей ел с аппетитом все, что им подавали, их гости только выпили по рюмочке вина.

– Расскажите нам о последних светских сплетнях, – попросил их сэр Харвей.

– Это заняло бы слишком много времени, – отозвался маркиз. – Вы обязательно должны познакомиться с моей сестрой. Мой дворец находится совсем недалеко отсюда, и там вы найдете гостиную, из которой исходят все слухи, все сплетни и, готов поклясться, все скандалы в Венеции.

– Ваша сестра замужем? – спросил сэр Харвей.

– Она вдова графа Аквила Дольфин, – ответил маркиз. – Сейчас она живет со мною. Надеюсь, что буду иметь удовольствие сегодня же представить вас местному обществу.

– Для нас это будет большой честью, – произнес сэр Харвей.

Маркиз поднялся с места.

– Большое спасибо за то, что пригласили нас, – сказал он. – Буду ждать вас у себя сегодня около четырех часов пополудни. Я прошу вас сделать мне приятное и не забыть о моем приглашении.

– Мы обязательно придем, – ответил сэр Харвей.

Молодые аристократы поцеловали руку Паолине, и слуги проводили их вниз. Как только они удалились, сэр Харвей обернулся к Паолине с улыбкой на губах.

– Нам положительно везет! – воскликнул он. – Мне уже приходилось раньше слышать о маркизе. Он принадлежит к одному из самых богатых и влиятельных семейств в Венеции. Быть приглашенными к нему в дом, когда не прошло еще и суток после нашего прибытия, – верный признак того, что удача на нашей стороне. Впрочем, можно сказать, что она не изменяла нам ни разу с самого момента бури.

– Но если он пришел сюда навестить князя, – заметила Паолина, – каким же образом он попал в дом? Мне кажется, он должен был повернуть обратно, едва узнав, что князя здесь нет.

Сэр Харвей запрокинул голову и рассмеялся.

– Значит, вы не пропустили ни слова из нашего разговора? – произнес он. – Вы очень сообразительны. Я этому только рад. Нам потребуется весь наш ум, чтобы как следует сыграть свою роль. Но так или иначе вы совершенно правы, что задали мне этот вопрос. К счастью, мне довелось видеть прибытие маркиза. Я узнал его герб на гондоле и поспешил предупредить слуг внизу, чтобы его тотчас проводили сюда. Маркиз поинтересовался, дома ли князь Фосколо, и слуги, делая вид, будто им ничего не известно, провели его в ту комнату, где его ждал я, и доложили о его приходе.

– Как ловко вы все устроили! – воскликнула Паолина.

– Для меня это было совсем нетрудно, – скромно заметил сэр Харвей. – Нам чрезвычайно повезло, что маркиз вздумал наведаться в гости к князю именно сегодня, а не в какой-нибудь другой день. И теперь от нас требуется только проявить себя с наилучшей стороны, и все светское общество Венеции будет у наших ног.

– Но разве этого не случилось бы, если бы все обернулось иначе?

– Да, конечно, со временем. Но как раз временем-то мы и не располагаем – хотя я должен признать, что щедрость герцога сделала нашу задачу более легкой, чем я мог предположить.

– Я все еще чувствую себя виноватой из-за тех денег, – сказала Паолина.

– Забудьте о них вообще, – оборвал ее сэр Харвей. – Если кто-то из нас и совершил недостойный поступок, то это я, и я готов отвечать за него, если придется.

– Не говорите так, – быстро произнесла Паолина. – Это не к добру.

– Я как раз считаю, что мы с вами встретились в добрый час, – ответил сэр Харвей. – Я поднялся на борт «Санта-Лючии» сильно обеспокоенный моим положением. Я давно уже намеревался посетить Венецию, но не мог себе этого позволить. В ночь перед отплытием корабля я выиграл в карты достаточно много денег, чтобы оплатить проезд. Все остальное я предоставил на волю Провидения и, как оказалось, не просчитался. Теперь мы можем спокойно жить среди всей этой роскоши, по крайней мере, в течение двух месяцев.

– Это рискованная затея, – заметила Паолина.

– Как и все остальное в жизни, – коротко ответил сэр Харвей. – Но кто захочет прозябать всю жизнь в унылом бездействии, сознавая с чувством скуки в душе, что все, что с ним произойдет, предрешено заранее?

Паолина встала из-за стола и подошла к окну.

– Я женщина и, наверное, поэтому предпочитаю покой и безопасность, – произнесла она. – Подобного рода участь меня пугает.

В душе сэр Харвей вынужден был согласиться с нею.

– Однако у нее тоже есть свои приятные стороны!

С этими словами он бросил выразительный взгляд на ее платье.

– Вы были очень добры ко мне, – отозвалась Паолина уже другим тоном.

– Чепуха! – воскликнул он в ответ. – В данный момент мы с вами почти что квиты. Все деньги, которые я потратил на вас, вернулись ко мне с лихвой, только, к несчастью, вам пришлось пережить немало неприятных минут, чтобы их возместить.

– Неужели за все в жизни приходится платить? – внезапно спросила Паолина.

– Да, тем или иным образом, – ответил сэр Харвей. – Я лично отношусь к тем людям, которые привыкли отдавать долги. У меня есть одна несносная черта – излишняя честность.

В его голосе чувствовалась самоирония, и Паолина не удержалась от улыбки.

– Ваши понятия о том, что хорошо, а что плохо, безнадежно запутаны, – заметила она. – Но, по-видимому, здесь, в Венеции, это не имеет особого значения. Я почти уверена, что все это просто сон, и когда я проснусь, я снова окажусь в грязной каюте на «Санта-Лючии». А что думаете вы?

– Я полагаю, что вы не спите, – отозвался сэр Харвей. Некоторое время он смотрел на нее и затем произнес: – Это платье изумительно вам идет. Но не позже, чем через неделю, вам понадобится новый и более богатый гардероб. Вам необходимо произвести фурор, очаровать всех при первом же появлении в обществе. Маркиз был просто покорен вами. Вы этого не заметили?

– Неужели? – переспросила Паолина.

– Да, черт возьми, и вам это известно не хуже меня, – ответил сэр Харвей. – Теперь он будет повсюду рассказывать о вас, а если не он, то уж этот простофиля, его приятель, во всяком случае. К полудню новость облетит всю Венецию, а вечером каждый будет стремиться увидеть вас. Что бы ни случилось, никто не должен быть разочарован.

– Мне казалось, что это платье выглядит достаточно нарядным, – произнесла Паолина неуверенно. – Но, как вы сами знаете, у меня есть и другие.

– Подождите! Мне надо подумать, – перебил ее сэр Харвей.

Девушка вышла на балкон, откуда открывался чудесный вид на канал. Какой-то кавалер, проходивший мимо, заметил ее, снял шляпу и поклонился. Паолина поспешила скрыться в тени окна, чтобы прохожий не подумал, будто она намеренно привлекала к себе его внимание.

Сэр Харвей между тем не сводил с нее глаз, и Паолине казалось, что он как бы оценивал придирчивым взглядом достоинства ее внешности, словно она была породистой лошадью или собакой, а не человеческим существом. Слегка раздраженная, она направилась через всю комнату к камину и, остановившись рядом, принялась рассматривать украшавшие его резные фигурки.

И тут сэр Харвей внезапно воскликнул:

– Идея! То самое платье из серебристого ламэ. Где оно?

– У меня в комнате, – ответила Паолина.

– Попросите горничную принести его сюда. Я хочу взглянуть на него.

Паолина тотчас поспешила через анфиладу к себе, чтобы отдать нужные распоряжения. Спустя несколько минут горничная Паолины, которую, как она уже успела узнать, звали Тереза, вошла в комнату, держа в руках платье из серебристого ламэ, заказанное еще в Ферраре. Платье блестело и сверкало в лучах солнца, в серебряных блестках, словно в зеркале, отражались яркие краски комнаты и камзол сэра Харвея из вишневого бархата.

• Предыдущая
• 24/59
• Следующая