Золотая гондола - Картленд Барбара - Страница 23

• Предыдущая
• 23/59
• Следующая

Сэр Харвей взмахом руки отослал его, и они вошли в большой парадный вестибюль, откуда по широкой лестнице поднялись на верхний этаж, великолепные апартаменты которого образовывали длинную широкую анфиладу. Как догадалась Паолина, они были специально предназначены для торжественных приемов.

Убранство комнат отличалось пышностью и безупречным вкусом. Здесь были чудесные люстры из знаменитого венецианского художественного стекла с острова Мурано, украшенные серебряными подвесками, и мебель, подобно которой Паолине не приходилось видеть никогда. На столах эбенового дерева, инкрустированных слоновой костью, были расставлены старинные статуэтки и изделия из бронзы и горного хрусталя. Но особо обратили на себя внимание девушки стены с чудесными панно на сюжеты из древнегреческой мифологии, которые изображали богов и богинь, предающихся вакхическому веселью, и массивные потолки с деревянными балками, покрытыми резьбой, краски расписных плафонов в обрамлении лепных узоров соперничали друг с другом в яркости и великолепии.

– Неужели этот дворец на самом деле наш? – спросила Паолина голосом, полным благоговейного трепета.

– Мы сняли его на два месяца, – ответил сэр Харвей. – К концу этого срока мы либо вынуждены будем подыскать себе дешевые комнаты рядом с каким-нибудь отдаленным каналом, либо вы переедете в еще более шикарный дворец. Это палаццо не из самых богатых.

– Кому оно принадлежит? – спросила Паолина.

– Одному итальянскому князю, который решил посетить свои владения в другой части страны. Он не стал бы сдавать дворец внаем, если бы как раз накануне своего отъезда не проиграл в карты большую сумму денег, которую ему нужно как можно скорее вернуть. На самом деле мы должны быть признательны Фортуне за то, что имеем возможность жить здесь.

– Я даже не ожидала подобного великолепия, – произнесла Паолина.

– И я, признаться, тоже, – согласился с нею сэр Харвей. – Не сомневаюсь, что агент, посланный мною для переговоров, возьмет с меня порядочную сумму за свои услуги, но уверен, что дело того стоит.

Паолина между тем выбежала на балкон, выходивший на канал.

– Здесь так красиво! – воскликнула она. – Невозможно представить себе что-либо, больше похожее на волшебную сказку, чем этот город, выросший посреди лагуны. Взгляните, здесь так мелко, и все же вода преображает весь вид вокруг себя, словно магическое зеркало. Я не могу поверить, что все это мне не грезится.

– Тут нет ничего нереального, – заверил ее сэр Харвей. – Ну а теперь, наверное, вы хотели бы удалиться к себе в спальню? К вашим услугам горничная, которая будет выполнять любые ваши желания.

– Да, конечно, мне необходимо переодеться с дороги, – ответила Паолина.

Она улыбнулась молодой девушке-итальянке, которая присела перед нею в реверансе.

– Больше всего на свете я хочу сейчас принять ванну и сменить платье. Вряд ли у меня хватит духу даже просто взглянуть на него после того, что случилось прошлой ночью.

– Я выброшу его совсем, – ответил сэр Харвей, – и вместе с ним все ваши воспоминания о том, что произошло.

– Я никогда не забуду о том, что вы сделали для меня, – возразила Паолина.

– Забудьте и об этом тоже, – посоветовал ей сэр Харвей. – А теперь идите и приведите себя в порядок. Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел вас в таком виде.

Тон его слов был непринужденным, но щеки Паолины вспыхнули румянцем. Ей только сейчас вдруг пришло в голову, что ее волосы нуждались в уходе парикмахера, а ее платье, порванное и испачканное после настойчивых домогательств герцога и поспешного спуска вниз по веткам глицинии, сверх того оказалось изрядно помятым после морского путешествия. Хотя девушка не привыкла уделять много внимания своей внешности, слова сэра Харвея задели ее: она чувствовала себя неловко при мысли, что именно он упрекнул ее за неопрятный вид.

Не сказав ни слова, она отвернулась и последовала за горничной через анфиладу комнат в спальню, которая была предназначена для нее. Это была прелестная комната, но Паолина не замечала вокруг себя ничего, кроме собственного отражения в зеркале. Если бы у нее было больше времени сразу после того, как она проснулась! Знай она заранее, она обязательно распорядилась бы достать все необходимые принадлежности туалета из сундука, в котором они были сложены.

Теперь горничная принесла ей ее вещи и разложила на кровати одно из платьев, заказанных в Ферраре, которое еще даже не было доставлено к тому моменту, когда слуги герцога похитили ее. Паолина внимательно разглядывала платье, стараясь определить, произведет ли оно должное впечатление на сэра Харвея. Оно было сшито из бледно-зеленого цвета парчи и украшено букетиками фиалок, скрепленных бархатной лентой. Платье казалось Паолине таким красивым, что она не сразу решилась его надеть. Вместе с тем она понимала, что в той атмосфере роскоши и богатства, которая царила в Венеции, оно не только не представляло собой ничего исключительного, но, напротив, выглядело бы самым что ни на есть обыкновенным.

Однако, когда Паолина приняла ванну, безропотно позволила парикмахеру уложить ее волосы по последней моде и с помощью горничной облачилась в платье из зеленой парчи, предчувствие подсказывало, ей, что ни одна мелочь не ускользнет от критического взгляда сэра Харвея. Она послала горничную удостовериться, готов ли он принять ее, и та, вернувшись, сообщила девушке, что сэр Харвей ожидал ее в банкетном зале. Лишь тогда Паолина сообразила, что совершенно ничего не ела после обеда накануне вместе с герцогом. Сейчас она заметно проголодалась и с удвоенной энергией поспешила через анфиладу, торопясь разыскать сэра Харвея и выяснить его планы на остаток дня.

Но едва она стремительными шагами вошла в банкетный зал – огромное, квадратной формы помещение с массивным мраморным камином и богато украшенным лепным орнаментом плафоном, на котором рукою искусного мастера были изображены различные эпизоды из истории Венеции, – как тут же остановилась на пороге. Сэр Харвей был тут не один. Он беседовал с двумя молодыми людьми, судя по одежде, принадлежавшими к высшему обществу. При ее появлении они встали со своих мест и вежливо поклонились, ожидая, пока сэр Харвей сделает представления.

– Моя сестра, – коротко произнес сэр Харвей. – Паолина, позволь мне представить тебе маркиза Долиони и графа Алессандро Кальбо.

Паолина сделала реверанс, после чего маркиз поднес ее руку к своим губам. Он был привлекательным на вид, довольно серьезным молодым человеком примерно двадцати шести лет. По сравнению с его спутником костюм маркиза казался достаточно скромным, однако весь его облик свидетельствовал о состоятельности и привычке к изобилию житейских благ.

– Маркиз явился сюда, – продолжал сэр Харвей, – в надежде встретиться со своим старым приятелем, князем Фосколо, которому принадлежит это палаццо. Я уже сказал ему, что мы только этим утром прибыли в Венецию из-за границы в качестве гостей князя в его отсутствие.

– Да, конечно, – произнесла Паолина машинально, недоумевая, к чему вел весь этот разговор, и не будучи уверенной, чего именно ожидал от нее сэр Харвей.

– Мы как раз собирались поесть, и я предложил господину маркизу и его другу присоединиться к нам, – сказал сэр Харвей. – Разумеется, сейчас немного позднее время для завтрака, но у нас с сестрой не было во рту маковой росинки со вчерашнего вечера.

– Это вам принадлежит бурчиелло, которое стоит у порога? – осведомился маркиз. – Мой друг и я были в восторге от его мореходных качеств.

– Мы не вправе претендовать на чужую собственность, – ответил сэр Харвей. – Его одолжил нам герцог Феррары, который оказал нам гостеприимство, пока мы находились в этом городе.

– Вот оно что! – воскликнул маркиз. – Мне доводилось встречаться с герцогом несколько лет тому назад, когда я был еще подростком. Он часто навещал моего отца в его поместьях на юге Италии.

– Боюсь, что, когда мы его покинули, он чувствовал себя неважно, – заметил сэр Харвей, и в глазах его блеснул лукавый огонек.

• Предыдущая
• 23/59
• Следующая