Выбираю любовь - Картленд Барбара - Страница 18

• Предыдущая
• 18/38
• Следующая

Подобные мучения длились до тех пор, пока на радость всем любовникам в начале века некая дама по имени Люсиль изобрела нечто совершенно неожиданное – так называемое «чайное платье».

Ничего более привлекательного и в то же время подходящего для интимных романтических свиданий, приуроченных к послеобеденному чаю, нельзя было придумать.

Шилось оно из прозрачного шифона или шелка и каскадом ниспадало с плеч дамы до самого пола. Этот наряд, делавший женщину воздушной, как сказочная фея, и одновременно чрезвычайно соблазнительной, позволял добиться главного – избавиться на драгоценные часы свиданий от ненавистного корсета.

Сама королева Александра одобрила это изобретение, облачившись однажды во время вечернего чая в изысканный наряд из белого шелка, расшитый кружевом и украшенный великолепными драгоценностями.

Когда сегодня днем Рейберн Лайл переступил порог гостиной Элоизы Давенпорт, она уже ждала его, одетая в чайное платье из зеленого шифона, которое, призванное скрывать экзотические прелести ее чувственного тела, скорее выставляло их напоказ.

Рейберн положил на пол свой цилиндр, трость и перчатки.

Опустившись на мягкие подушки дивана, они без лишних разговоров заключили друг друга в объятия. Чай, изысканно сервированный на серебряном подносе, а также сопутствующие ему лакомства – тосты, бриоши, горячие булочки, пряные кексы, глазированные пирожные с кремом и печенье – в этот сладостный миг были забыты.

Элоиза и впрямь была голодна, но утолить этот голод мог лишь Рейберн. Его горячие губы и руки рождали в ней огонь страсти, от которого, казалось, плавилось все ее тело.

Для него тоже в этот момент существовала лишь Элоиза. Аромат экзотических восточных духов щекотал ему ноздри, а ее искусные ласки горячили его кровь.

Однако теперь, когда Рейберн поправлял перед зеркалом одежду, с неудовольствием заметив красную полоску, которую натер на шее слишком тесный воротник, ему внезапно показалось, что духи Элоизы, пожалуй, излишне резки для такой небольшой гостиной, где к тому же и так душно из-за наглухо задернутых штор.

Обычно в это время дня шторы во многих лондонских гостиных опускали под вполне невинным предлогом – после чая дама желала отдохнуть, а яркий солнечный свет мог ей помешать.

Впрочем, глаза Элоизы сверкали ярче солнца. Она не сводила влюбленного взгляда с Рейберна.

– Я люблю тебя! – страстно прошептала она. – Ну почему мы не можем провести этот уик-энд вместе? Ты вполне можешь остаться в Лондоне, если захочешь…

– Я уже принял приглашение, и теперь неудобно отказываться, – возразил Рейберн. – Кроме того, если нас увидят вдвоем, пойдут сплетни. О нас и так уже судачат!

– Ты беспокоишься обо мне или о себе?

О нас обоих, – чистосердечно признался Рейберн. – У тебя есть муж, а у меня – моя политическая карьера.

– Но ведь Джордж в Париже! – воскликнула Элоиза. – И потом, я знаю одно уютное местечко, где нас никто не увидит… Это загородная гостиница.

Рейберн замер.

Никогда прежде Элоиза не делала ему таких предложений, и теперь он с удивлением обернулся к ней.

– Я хочу быть с тобой! – страстно прошептала она. – Хочу провести целую ночь в твоих объятиях… Мне надоело видеться урывками, постоянно прятаться и вздрагивать от каждого шороха!..

В глубине души Рейберн был согласен с Элоизой, но вслух этого не сказал.

– К сожалению, у нас нет выбора, – со вздохом напомнил он. – Ты не хуже меня знаешь, что будет, если твой муж нас застанет!

Да, это Элоиза знала…

Джордж спокойно закрывал глаза на ее многочисленные любовные интрижки, да и сам был не безгрешен, но если бы поведение жены послужило причиной скандала и оказалась задета его честь…. Нет, лучше об этом не думать!

Общество в то время руководствовалось десятью официальными заповедями и одиннадцатой негласной, смысл которой сводился к следующему: «Делай что хочешь, но тайно!»

Считалось само собой разумеющимся, что можно бесконечно предаваться тайным любовным утехам, однако если дело выходило наружу, то возникший скандал задевал не только тех людей, кого он непосредственно касался, но и все высшее общество.

В молодости король, жадный до удовольствий, частенько попадал в затруднительное положение из-за женщин, но всегда выходил сухим из воды. Да и теперь его любовная связь с умной и утонченной миссис Кеппел была широко известна – о ней знала даже королева, – однако обсуждать это вслух было бы признаком дурного тона.

Таким образом, то, что предлагала сейчас Элоиза, никак не вписывалось в рамки общепринятых норм поведения, и оба они прекрасно знали это.

– Пожалуй, я все же проведу этот уик-энд так, как намеревался, – с улыбкой проговорил Рейберн. – А ты, по-моему, склонна творить безумства, Элоиза. Того и гляди забросишь чепчик за мельницу!

– Что там чепчик! Я готова бросить к твоим ногам свое сердце…

Откинувшись на подушки, она подняла руки и томно потянулась, искоса поглядывая на любовника, чтобы оценить произведенный на него эффект.

Прозрачный зеленый шифон соскользнул с ее плеч, обнажив их ослепительную белизну, а когда Элоиза закинула назад голову, перед Рейберном во всей красе предстала ее лебединая шея.

В этот момент она выглядела чрезвычайно привлекательно и соблазнительно, и все же умом Рейберн понимал – здесь таится опасность…

Никакая другая женщина не возбуждала в нем таких сильных, таких чувственных желаний, как Элоиза. Однако он был убежден, что не влюблен в нее.

Было ясно, что эта женщина – эгоистка до мозга костей, для которой существуют лишь ее собственные желания и прихоти, пустая кокетка без каких-либо моральных принципов.

Все ее помыслы были сосредоточены лишь на одном – по возможности выглядеть наиболее привлекательно и удовлетворять свои чувственные порывы.

Элоиза была средоточием необузданных страстей, и, поскольку она обладала божественной красотой, всегда находились мужчины, которые считали ее неотразимой.

Однако Рейберн, хотя и был весьма ею увлечен, все же не потерял рассудок. И сейчас рассудок подсказывал ему, что эта любовная связь, как и множество предыдущих, вот-вот подойдет к концу.

Собственно говоря, ее пик уже миновал. Конечно, еще какое-то время они будут наслаждаться друг другом, а потом неизбежно наступит день, когда экипаж Рейберна больше не будет останавливаться у дверей Элоизы – не только во время послеобеденного чая, но и вообще… Он посмотрел на часы.

– Мне пора.

– Не уходи, дорогой, побудь со мной еще немного! – взмолилась Элоиза.

Она протянула к Рейберну руки, давая понять, что ждет поцелуя. Ее темные глаза сверкали, чувственный рот был так соблазнительно приоткрыт.

Однако Рейберн уклонился от ее объятий и только поцеловал ей руку.

– Благодарю тебя за то удовольствие, что ты даришь мне, Элоиза, – медленно и торжественно произнес он.

– Я увижу тебя завтра?

– Я ведь сказал, что уезжаю за город.

– Но ты мог бы навестить меня до отъезда, – нашлась Элоиза. – Я непременно должна тебя видеть!

В ее голосе появились отчаянные нотки. Хотя Рейберн вел себя безукоризненно, Элоиза почувствовала, что он ускользает от нее.

Это не укладывалось у нее в голове. Неужели на свете найдется мужчина, способный противостоять ее обаянию? Да еще не кто-нибудь, а Рейберн, которому она подарила не только свое тело, но и сердце!..

– Мы могли бы вместе пообедать, – торопливо предложила она. – Здесь или в другом месте – как ты захочешь…

– Право, не знаю… Я пришлю тебе записку, – уклончиво пообещал он.

Элоиза вскочила с дивана и, пока Рейберн подбирал с пола свою шляпу и трость, обвила руками его шею.

– О Рейберн, – страстно проговорила она, – ты самый восхитительный, самый очаровательный любовник на свете! Ну как я могу отпустить тебя даже на секунду?..

Он промолчал. Элоиза вздохнула.

– Как было бы чудесно, если бы мы были мужем и женой!.. Рейберн, дорогой, обещай любить меня всегда! Клянусь – я умру, если ты меня разлюбишь…

• Предыдущая
• 18/38
• Следующая