Приключения в Берлине - Картленд Барбара - Страница 2

• Предыдущая
• 2/30
• Следующая

Они были названы так в честь городов, где германцы одержали победу во франко-прусской войне.

Кайзер бросил вызов Комитету регаты, демонстративно сняв свою яхту с гонок на Королевский Кубок.

Он заявил, что условия гонок ставят его в заведомо невыгодное положение.

Потом он проявил злонамеренную резкость по отношению к своему дяде во время обеда на борту «Осборна».

Весь королевский двор был осведомлен о гневе принца Уэльского.

Поэтому лорд Брэйдон не очень удивился, когда принц сказал ему, как только они остались наедине:

— Я прошу вас сделать кое-что для меня, Брэйдон, а именно — поехать в Германию.

Лорд Брэйдон тяжело вздохнул и ничего не ответил.

Принц Уэльский в крайнем возбуждении ходил по комнате взад и вперед.

— Я узнал из достоверного источника, что мой племянник, кайзер, располагает новым морским орудием, более эффективным, чем любое имеющееся у нас.

Он остановился, пытаясь хоть немного успокоиться, и, поскольку лорд Брэйдон продолжал хранить молчание, продолжал:

— Мне известны ваши блестящие способности к языкам, и то, что вы свободно говорите по-немецки. Если появится малейшая возможность выяснить реальное положение вещей, то это можете сделать лишь вы.

— Я очень сомневаюсь в этом, ваше высочество, — ответил лорд Брэйдон. — Если все содержится, как вы полагаете, в таком секрете, немцы будут тщательно его охранять, и вряд ли можно надеяться, что они будут со мной откровенничать.

— Я хочу иметь представление, что кроется за этим, — упорствовал принц Уэльский. — Мы знаем, что они строят военные корабли; но если эти корабли вооружены лучше, нежели наши, то это чревато для нас непредсказуемыми последствиями.

Лорд Брэйдон, так же как принц и многие другие, был убежден, что рано или поздно Германия бросит вызов господству Британии на море.

Слишком хорошо была известна страшная зависть кайзера к привольно раскинувшейся Британской империи.

Он открыто говорил о необходимости большего «жизненного пространства» для Германии.

Спорить было бесполезно, поэтому Брэйдон сказал:

— Я поеду в Германию и сделаю все, что в моих силах, но надеюсь, что ваше королевское высочество не будет ожидать чудес от моей поездки.

Принц произнес нечто неопределенное.

— Я очень сомневаюсь, — продолжал Брэйдон, — что смогу доставить какие-либо сведения, которыми вы бы еще не располагали.

Это был тонкий комплимент.

Королева пока не посвящала сына во все государственные дела.

Принц не был допущен к участию в обсуждении важных вопросов и делал все возможное, дабы получить информацию, от которой его отгораживали.

Ему хотелось думать, что он в курсе всех дел.

Лорд Брэйдон понимал, что если принц добудет информацию о секретном оружии ранее Министерства иностранных дел или Британского военно-морского ведомства, то это будет предметом его особой гордости.

Принц положил руку на плечо разведчика.

— Я считаю это дело очень важным, Брэйдон, — сказал он, — и учитываю ваши успехи в других миссиях, о которых не стану сейчас упоминать.

— Лучше не надо, ваше высочество! — поспешно согласился лорд Брэйдон.

Памятуя о несдержанности принца в разговорах, особенно с прекрасными дамами, он не хотел обсуждать секретные поручения, выполненные им для королевы.

— Так вы отправитесь немедля? — спросил принц.

— Послезавтра, — пообещал лорд Брэйдон.

Он возвратился в свой огромный, комфортабельный дом на Парк-Лэйн.

На следующий день Брэйдон изливал свое плохое настроение на прислугу, а также на кое-кого из друзей, чем привел их в неописуемое изумление.

Ему была присуща сдержанность, даже некоторая отчужденность.

Редкое самообладание позволяло ему держать в узде свои истинные чувства.

Обладая тонким, ироничным складом ума, он временами даже у тех, кто хорошо его знал и восхищался им, вызывал чувства, близкие к благоговению.

Для женщин, очарованных им, он представлял загадку, которую они не решались разгадать.

— Я люблю тебя, Освин, — говорила ему одна прекрасная дама всего лишь несколько дней назад, — но у меня никогда не бывает ощущения, что я действительно хорошо тебя знаю.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Брэйдон.

— В тебе есть некая глубина, недоступная для меня, — объяснила она, — а это несправедливо. Я отдаю тебе свою любовь, свое сердце и тело — по сути, все, чем я владею, ты же в ответ даешь мне очень мало.

Лорд Брэйдон лишь молча целовал ее.

В тот момент она была успокоена пылом страстного любовника.

Однако, оставшись одна, прекрасная дама вновь почувствовала, что ей принадлежит лишь малая его часть.

Остальное было как бы скрыто в потайном месте, недоступном для нее.

— Обещай, что ты будешь думать обо мне, когда уедешь, — шептала прошлым вечером та же красавица во время прощания.

— Я буду считать часы до моего возвращения, — ответил лорд Брэйдон.

Она могла бы воспринять это как комплимент, но ее не покидало ощущение, что больше всего ему жаль расставаться не с нею, а с его собственной личной жизнью в Лондоне.

Когда поезд тронулся, лорд Брэйдон открыл газету, которую Уоткинс предусмотрительно оставил для него.

Он не думал ни об одной женщине, оставленной им. Он думал о тщете своего путешествия.

Вчера после полудня он на всякий случай зашел в Министерство иностранных дел.

Неразумно было бы таить секреты от министра — маркиза Солсберийского.

Когда он поведал ему, чего ждет от него принц, маркиз сказал:

— Я согласен с вами, Брэйдон; скорее всего вы напрасно потратите время. Хотя как знать! Не исключено, что вам может удаться то, что не удалось нам.

— Разве вы пытались узнать что-либо об этом орудии?

Маркиз кивнул.

— В настоящий момент там находится один из самых опытных моих людей, но за последний месяц, а может быть, и дольше, я не получил от него ни слова. И начинаю думать поэтому, что он вернется с пустыми руками.

Слушая маркиза, лорд Брэйдон все сильнее сжимал губы.

— Немцы фанатичны в поисках шпионов, — продолжал министр, — они чудятся им везде, и они охраняют свои секреты намного лучше нас, если они у нас вообще имеются!

— Вы верите в существование этого орудия? — осведомился лорд Брэйдон.

Маркиз пожал плечами.

— Самые опытные военно-морские эксперты и специалисты утверждают, что нашу военную технику уже невозможно превзойти. Однако немцы всегда славились успехами в научных экспериментах.

Лорд Брэйдон встал, чтобы распрощаться с маркизом.

— Я попытаюсь вернуться пораньше, — сказал он, — хочется увидеть моих лошадей на скачках в Ньюмдркете. Из-за этого я уезжаю сейчас с большой неохотой.

— Мне жаль вас, — с улыбкой заметил маркиз Солсберийский, — но в то же время я благодарен принцу Уэльскому. Если кто и способен совершить невозможное, так это вы!

— Вы льстите мне, — сказал лорд Брэйдон, — но даже это не может утешить меня!

Маркиз рассмеялся, но, когда лорд Брэйдон покинул министерство, он вновь озабоченно нахмурился.

И вот теперь, разворачивая газету в поезде, лорд Брэйдон дал себе клятву не тратить на Берлин больше времени, чем необходимо для реализации планов принца Уэльского.

Он уже решил, кому нанесет визиты вежливости по приезду в Берлин — разумеется, с сообщением благовидного предлога для посещения германской столицы, достойного удивления.

Он вознамерился также навестить одну русскую красавицу, с которой познакомился несколько лет назад.

Теперь она была замужем за одним из статс-секретарей кайзера.

Если она так же прекрасна, как прежде, а ее темные глаза сияют тем же манящим блеском, его путешествие может оказаться не совсем бесполезным.

Примерно через час после отправления поезда появился Уоткинс с обедом.

В поезде был вагон-ресторан, но лорд Брэйдон не испытывал желания пробираться туда по раскачивающимся вагонам; не прельщала его и плохая, как он подозревал, тамошняя еда.

• Предыдущая
• 2/30
• Следующая