Поцелуй незнакомца - Картленд Барбара - Страница 18

• Предыдущая
• 18/26
• Следующая

– Благодарю вас, – просто проговорил граф.

Он смотрел на нее, задерживаясь взглядом на ее губах. Шенда почувствовала, что у нее запылали щеки.

– Я должна… идти, – пролепетала она. – Ее милость распорядилась, чтобы я разбудила ее в половине седьмого.

И, не дожидаясь, что скажет граф, Шенда повернулась и убежала, словно на ногах у нее выросли крылышки.

Граф смотрел ей вслед, с усилием подавляя в себе желание догнать и заключить ее в свои объятия. Нет, она слишком хороша, чтобы подвергаться опасности и оскверняющему соприкосновению с грязным миром вражеской агентуры. Тем более – с женщинами, которые используют свою красоту, красоту своего тела для получения сведений, интересующих Бонапарта.

Но потом граф взял себя в руки – какую бы цену не пришлось заплатить, но Англия важнее всего, и уж кто-кто, а он понимает, что Тайная экспедиция должна во что бы то ни стало благополучно прибыть в пункт назначения.

Если бы Шенда вовремя не предостерегла его, он вполне мог, нечаянно обмолвившись, выдать эту тайну.

Но все-таки трудно поверить, что в глухой английской деревушке живут два человека, которым известно не только то, что Тайная экспедиция уже отплыла от берегов Англии, но и то, куда Нельсон держит курс.

Граф сознавал, что его первая обязанность по прибытии в столицу – уведомить обо всем, что ему стало известно, старого лорда Барэма.

Ровно в половине седьмого Шенда, переодевшись в полотняное платьице и чепец, пришла будить леди Граттон. Та спала, когда Шенда появилась у нее в комнате, но сразу же очнулась и проговорила сонным голосом;

– О Господи! Уже пора подниматься? Мне такой сон приснился!

– Что снилось вашей милости? – спросила Шенда.

– Будто у меня есть деньги на покупку изумительного мехового палантина, который я видела на той неделе на Бонд-стрит.

– Он, что же, так необыкновенно хорош?

– О да, горностаевый, и подбит шелком в тон моим глазам!

– Должно быть очень вам к лицу, миледи.

– И стоит пятьсот фунтов! – мечтательно сказала леди Граттон. – Я не я буду, а его заполучу!

У Шенды перехватило дыхание. Неужели действительно есть хоть в какой-то стране такие женщины, которые готовы пожертвовать жизнью других людей ради того, чтобы укутать свои плечи дорогими мехами?

«Она злодейка! Преступница», – сказала себе Шенда. Ей было совершенно непонятно, как мог граф влюбиться в женщину, не заслуживающую ни одного доброго слова? Такой мужественный, такой храбрый, ну прямо идеал англичанина и, уж казалось бы, должен хорошо разбираться в людях. Однако его проницательность оказалась бессильна перед женщиной, хотя и прекрасной с виду, но в душе, право же, ничем не лучше самого архишпиона Жозефа Фуше. Неужели, когда она бросала на него томные, соблазняющие взоры, он не мог понять, что она – воплощение зла? Может быть, им как мужчиной она и увлеклась, но ведь она обрекала на смерть тех, кем он командовал. И все ради того только, чтобы носить белый горностаевый палантин!

«Ненавижу ее, ненавижу!» – мысленно повторяла Шенда, помогая леди Граттон наряжаться в дымчатое шелковое платье, все в ромбических блестках, за которое, наверно, тоже была уплачена астрономическая сумма. «Сколько человек поплатились жизнью, чтобы она могла его надеть?» – спрашивала себя Шенда.

Она кончила трудиться над прической миледи и застегнула у нее на шее бриллиантовое ожерелье. Леди Граттон полюбовалась своим отражением в зеркале.

– Сегодня остальные дамы будут готовы выцарапать мне глаза. С какой стати станет граф обращать на них внимание, когда он может любоваться мной!

Она забылась и разговаривала сама с собой. А у Шенды от ее самодовольного тона вдруг больно сжалось сердце. Да, эта женщина злая, коварная, преступная, но она необыкновенно хороша! При мысли о том, как граф целует леди Граттон, Шенде припомнились ее собственные ощущения от прикосновения его губ.

И тогда, словно почувствовав кинжальный укол в сердце, Шенда поняла, что она его любит.

На следующий день в замке царила суматоха, так как все, включая его сиятельство, после раннего обеда уезжали в Лондон. Надо было снести по лестнице в холл целую гору сундуков, которые отправят в большом фургоне, запряженном шестеркой лошадей. Там же должны были еще поместиться горничные дам и лакеи господ. Но добрая миссис Дэйвисон исхитрилась устроить так; что Шенда не поехала в фургоне с остальными слугами, а села в коляску вместе с ней.

– Я тоже должна ехать, – объявила домоправительница. – Мне надо подкупить постельного белья в замок, и за меня выбрать никто другой не сможет, я одна знаю, где покойная графиня закупала белье самых лучших сортов.

Так, не пряча улыбки, говорила миссис Дэйвисон.

– Спасибо вам, спасибо! Я знаю, вы это делаете ради меня, – признательно сказала ей Шенда.

– Я с большим удовольствием побываю в столице, – твердо ответила миссис Дэйвисон. – И его сиятельство, я знаю, согласится со мной, если поинтересуется и мне представится случай все ему объяснить.

У Шенды мелькнула мысль, что граф и сам мог бы побеспокоиться о ней. Хотя он ведь считает ее простой швеей! Он, наверно, думает, что ей будет приятно общество других слуг, которые сейчас, хихикая и пересмеиваясь, забирались в фургон.

От замка до Лондона было немногим более двух часов езды: самые резвые графские лошади везли самые легкие в Англии экипажи. Леди Граттон с графом выехали загодя в его фаэтоне, запряженном парой гнедых, подобранных точно в масть. Шенда смотрела, как они отъезжали, и сердце у нее больно сжималось. Леди Граттон в шляпке с высокой тульей, украшенной небольшими страусовыми перьями, была ослепительно хороша. Одеваясь перед отъездом, она сказала Шенде:

– Мне тут понравилось, и я знаю, что этот мой визит был первым, но не последним. Ты не забыла захватить платье, которое я хочу переделать?

– Нет, не забыла, миледи, я сделаю что могу, – ровным голосом ответила Шенда.

– В Лондоне будет уйма дел, и ты понимаешь, я должна всегда выглядеть как можно лучше, чтобы удовлетворить изысканный вкус такого джентльмена, как его сиятельство.

Она заглянула напоследок в зеркало и пробормотала как бы про себя:

– Он очень, очень привлекательный мужчина.

Шенда сжала пальцы так, что даже суставы побелели. «Что он ей говорил? Как он с ней себя вел, если она так самоуверенно держится?» – спрашивала она себя.

Действительно ли он играл роль, как было необходимо, или, может быть, он правда в нее влюблен?

Шенда тут же устыдилась, что ставит под сомнение его верность Англии. Но потом, когда они отъезжали, провожая их глазами, не могла не признать, что нельзя себе представить двух людей, которые бы внешностью больше подходили друг к другу.

Перри выехал следом во втором фаэтоне. Остальные джентльмены с дамами тоже разместились в повозках и каретах, в собственных или принадлежащих графу.

В пути граф не думал ни о своих гостях, ни о Люсиль, сидящей рядом. Мысли его были заняты предстоящим докладом лорду Барэму, а также подозрениями, которые у него накануне вечером вызвал его гость – молодой баронет, служащий в Адмиралтействе. Он был приглашен как друг Перри, и о месте его службы граф задумался только тогда, когда на память ему пришли слова лорда Барэма о том, что сведения, поступающие к врагу, исходят из Адмиралтейства. Поэтому граф завел разговор с сэром Дэвидом Джексоном с глазу на глаз.

– По вкусу ли вам служба при лорде Барэме? – спросил он у гостя. – Я отношусь к нему с глубочайшим почтением.

– Да мне с ним и видеться почти не приходится, – ответил сэр Дэвид. – С тех пор как он пришел на место лорда Мелвилла, я с ним разговаривал, дай Бог, раз или два.

– Стало быть, вы не состоите в прямом у него подчинении?

– Нет, мой начальник – второй секретарь Адмиралтейства, – сказал сэр Дэвид. – Француз, представьте себе.

Граф сразу насторожился, хоть и не подал виду.

– Вот как? – только протянул он лениво, словно ничего интересного в этом сообщении не увидел.

• Предыдущая
• 18/26
• Следующая