Ожерелье любви - Картленд Барбара - Страница 22

• Предыдущая
• 22/27
• Следующая

Гости вышли, и в столовой остались лишь Кассия и молодая дама, оказавшаяся кузиной маркиза. Она подошла и села рядом.

— Давно уже я не видела Вера таким веселым и счастливым, — заметила женщина, которую Кассии представили как Терезу. Девушка удивленно взглянула на собеседницу:

— Судя по тому, что я слышала о маркизе, он и без того, должно быть, очень счастлив.

— Не всегда, особенно когда бывает дома.

— Но почему?

— Очень нелегко быть главой большой семьи, — пояснила Тереза. — Родные вечно требуют у него денег либо ссорятся друг с другом, а потом просят его рассудить их либо пристают с требованиями поскорее жениться и обзавестись наследником.

— И это расстраивает его?

— Вам тоже вряд ли понравилось бы иметь такого брата, как Орвил, — откровенно заявила Тереза.

— Я… кажется, он доставляет много неприятностей маркизу, — нерешительно начала Кассия, тщательно подбирая слова, зная, что с ее стороны будет большой ошибкой показать, будто она слишком близко к сердцу принимает дела маркиза или критикует его родных, даже такого омерзительного человека, как Орвил.

— По правде говоря, — сказала Тереза, — мне очень жаль кузена Вера, и я не удивляюсь тому, что он так много времени проводит в Париже.

«С мадам де Сальре», — добавила про себя Кассия, чувствуя ставшую уже привычной боль в груди.

Скачки были редким, но волнующим событием в жизни Кассии, и она наслаждалась каждой минутой, с замиранием сердца наблюдая, как Перри, обогнав на корпус остальных десятерых участников, стал победителем. Лизетт, сидевшая рядом с Кассией, восторженно хлопала в ладоши и подпрыгивала от возбуждения.

— Я подсказала ему, что это лучший рысак во всей конюшне, и Перри выхватил его прямо из-под носа у кузена Орвила, который был полон решимости выиграть этот заезд.

Было очевидно, что Орвил пришел в бешенство, и, когда всадники выезжали с круга, Кассия подумала, что еще никогда не видела такого разъяренного лица. Оставалось только надеяться, что он не затеет ссору с Перри. Брат спешился и оживленно заговорил с Лизетт о своей победе. Объявили о наградах; Кассия, услыхав, что сумма приза равна пятистам английским фунтам, не поверила ушам. Неужели фортуна сменила гнев на милость и теперь, помимо денег, уплаченных за ожерелье, у них еще пятьсот фунтов?!

Кассия чувствовала, что это уже слишком и им не следует брать приз, но в то же время знала, что, произнеси она это вслух, над ней просто посмеются.

Скачки с препятствиями должны были начаться после обеда. Второй заезд выиграл один из соседей, так что Орвил был снова разочарован.

Когда все вернулись ко второму завтраку, маркиз попросил дам рассредоточиться среди приезжих гостей. Соседом Кассии по столу оказался довольно пожилой господин, о котором она знала, что в молодости он был одним из самых знаменитых наездников Франции.

— Ваш муж, мадам, прекрасно держится в седле, — заметил он.

— Для меня большая честь слышать это от вас, — ответила Кассия.

Джентльмен, которого звали граф де Отей, улыбнулся:

— Так, значит, вы слышали обо мне?

— Да, месье, и очень польщена знакомством.

— Я слишком стар, чтобы долго оставаться в седле, но де Байе просил меня принять участие в стипль-чезе, и я не смог отказать. Кроме того, мне самому это нравится, хотя я уже не мечтаю выиграть у таких молодых соперников.

— У меня есть предчувствие, что победителем станет маркиз, — согласилась Кассия.

— Буду весьма удивлен, если этого не произойдет. Думаю, все в округе обрадуются, узнав о его победе!

Должно быть, удивление Кассии отразилось у нее на лице, потому что граф пояснил:

— Вам, по-видимому, наговорили всякого вздора о де Байе. Беда всех женщин в том, что они слишком много болтают. Могу вас заверить, он превосходный помещик и, по моему мнению, лучший в Нормандии. Все мы чрезвычайно им гордимся.

Кассия ощутила, как потеплело на душе при этих добрых словах, и, подняв глаза, обнаружила, что маркиз, сидевший во главе стола, наблюдает за ней. В этот момент она чувствовала себя так, словно они связаны навек в пространстве и времени. Но тут одна из дам, сидевших рядом, отвлекла его каким-то вопросом, и он отвел глаза. И в этот момент Кассия, несмотря на все предостережения, поняла, что ее сердце навсегда принадлежит маркизу. Никогда, пока жива, не полюбит она никого другого.

Как только все призы были вручены и большинство гостей разъехались по домам, Кассия поднялась к себе и прилегла на постель. Она уже почти спала, когда дверь открылась. Вошел Перри и, взволнованно оглядевшись, присел на кровать:

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Я так рада, что ты выиграл приз! И прекрасно провел заезд, — поспешно сказала Кассия.

— Это все благодаря Лизетт, и именно о ней я хочу с тобой поговорить.

— Ты уже говорил мне, что она хочет посетить Англию, — напомнила девушка.

Воцарилось молчание, и наконец Перри без обиняков объявил:

— Знаешь, я, кажется, влюбился! Кассия, широко раскрыв глаза, села:

— Влюбился? О, Перри, как это возможно… всего за один день…

Но она уже знала ответ. Ее собственные родители влюбились друг в друга в тот момент, когда встретились впервые. И если быть честной до конца, именно это произошло и с ней, едва ли не в ту же минуту, как она увидела маркиза.

— Я люблю ее, — твердо повторил Перри, — и теперь не знаю, как объяснить, что мы с тобой не муж и жена.

— О Перри! — тихо вскрикнула Кассия. — Будь осторожен! Маркиз может прийти в бешенство, если узнает, что мы обманывали его, а его мать и бабка будут потрясены!

— Тогда что же мне делать, черт побери? — осведомился Перри и, вскочив, начал нетерпеливо мерить шагами комнату.

— Я всегда считал, что. все разговоры о любви с первого взгляда просто вздор, но теперь понял — это чистая правда. Я еще ни в чем не признался Лизетт, но готов побиться об заклад, она испытывает ко мне те же чувства!

— Возможно, — медленно предположила Кассия, — стоит пока подождать и во всем признаться, когда она приедет в Англию?

— А что, если кто-то другой успеет похитить ее сердце лишь потому, что я, по общему мнению, человек женатый? — запротестовал Перри.

— Но что же ты собираешься делать? — испугалась Кассия.

— Я решил рассказать ей все как есть и попросить ее дать клятву держать нашу тайну в секрете, но потом подумал, что будет справедливо предупредить об этом тебя.

— О, Перри, заставь ее пообещать ничего не рассказывать маркизу, пока мы не уедем.

— Хорошо, — согласился Перри, — но если маркиз предложит мне погостить подольше, я не собираюсь отказываться.

— Но нам следует быть дома, ты ведь сам знаешь, сколько там еще дел. — И, заметив, что брат колеблется, добавила: — Чем скорее мы приведем дом в порядок, тем раньше Лизетт сможет приехать.

Глаза Перри мгновенно загорелись.

— Как ты думаешь, ей не покажется, что наш дом слишком беден по сравнению с этим роскошным замком?

— Что ж поделаешь, мы не слишком богаты и, как бы ни пытались, не сможем затмить маркиза, — покачала головой Кассия.

Перри, криво улыбнувшись, заметил:

— Ты забываешь, что Лизетт француженка. Прошлой ночью она сказала, что умеет прекрасно готовить.

— Как только она получит кухню в полное владение, ты, без всякого сомнения, будешь как сыр в масле кататься.

Девушка невольно подумала, как тяжело приходилось им иногда в прошлом, как трудно было перебиваться, считать гроши, добывать еду.

Только после того как Перри отправился к себе, Кассия вспомнила, что Лизетт очень богата, и помолилась, чтобы брат, влюбившись, смог жениться на Лизетт и жил спокойно и счастливо. Скорее всего именно женитьба решит все его проблемы…

И лишь сейчас девушка подумала о себе. Что с ней станется? Ведь если Перри женится, большой ошибкой будет оставаться в доме, где Кассия так много лет была хозяйкой. Кроме того, Перри и Лизетт молоды и, конечно, захотят жить вдвоем. Придется поискать приюта в другом месте. Конечно, в Лондоне живет родственница, обещавшая представить ее ко двору. Если Кассия отправится в столицу, она сможет заказать любые дорогие туалеты и больше не чувствовать себя нищенкой! Правда… любовь к маркизу все изменила. Ей больше не хочется посещать балы и добиваться успеха в обществе. Возможно, ей удастся поселиться в одном из коттеджей в деревне или поместье, сказала она себе. Девушка чувствовала, что весь ее мир перевернулся и она осталась совершенно одна.

• Предыдущая
• 22/27
• Следующая